Неизвестный Кожедуб - Иван Кожедуб

18. Один в воздухе

Погода стоит летная — ясная, солнечная. Сидим в своей «комнате» на аэродроме, ждем очереди к полету и беседуем. Сегодня большое событие: на старте появился мешок с песком.

— Подходит время самостоятельных полетов без инструктора! Чуете, ребята? — замечает Кохан.

Его перебивает Петраков:

— Все равно нас заранее не предупредят, чтобы не волновались и ночь спокойно спали.

В полете я не получил ни одного замечания. После трех полетов с инструктором спросил:

— Товарищ инструктор, разрешите получить замечания?

— Так и летайте, своего не выдумывайте. Летайте, как я учил.

Вслед за мной он три раза провез Кохана. Сам вылез из самолета, но Кохана не высадил. Мы заметили — он что-то сказал ему.

— Понятно, — шепнул мне Петраков, — Кохан полетит самостоятельно.

Мы ждем, что будет дальше. Кальков махнул рукой. Мы поняли его жест. Притащили мешок с песком и положили на инструкторское место, чтобы не терялась центровка самолета. Мешок крепко привязали. Кальков проверил — прочно ли.

Ребята из других групп смотрели с завистью, на старте собрались и инструкторы. Кальков подошел к машине:

— Помните: главное — распределять в воздухе внимание и действовать так, как я учил.

Самолет начал взлетать.

Инструктор стоял, закинув голову, и с напряженным вниманием следил за самолетом.

— Волнуется не меньше, чем мы, — тихо сказал кто-то.

Самолет сделал один круг над аэродромом, а затем уверенно и правильно пошел на посадку.

— Хорошо, хорошо! — закричал инструктор. — Так, так! Выравнивайся, есть, хорошо!

Самолет приземлился. Кохан вылез из кабины. Он был бледен, но радостно улыбался. Направился к Калькову и доложил о полете.

— Поздравляю с первым самостоятельным вылетом! — сказал ему инструктор. — Но предупреждаю: не зазнавайтесь!.. Однако вы побледнели.

Вдруг Петраков подтолкнул меня:

— Смотри-ка, мешок не вынимают.

Я не успел ответить. Меня подозвал инструктор.

— Полетите самостоятельно? — спрашивает он и пристально смотрит мне в глаза, словно стараясь узнать, что сейчас у меня на душе.

Выдерживаю его взгляд и отвечаю, отчеканивая каждое слово:

— К полету готов!

— Только своего не выдумывайте, действуйте, как я учил.

Сажусь в машину. Волнуюсь — впервые мне доверен самолет. Преодолеваю волнение. Осмотревшись, прошу разрешения-взлететь. Стартер машет белым флажком. Даю газ.

И вот я в полете, в первом самостоятельном полете!

Выполняю все по порядку, как учил инструктор. Делаю круг над аэродромом. Управление кажется удивительно легким. Ровно рокочет мотор. Чувствую себя уверенно. Захожу на посадку. Хочется сесть как можно красивее. Но тут я перестарался: не заметил сгоряча, как высоко выровнял. Сел «по-вороньи».

Ругая себя, выхожу из самолета. Знаю — сейчас попадет от инструктора. Он подходит ко мне.

— Так моя бабка с печки плюхалась, — говорит он сердито. — Отсебятиной больше не занимайтесь. Сколько раз надо вам повторять: летайте так, как я вас учил. Инициатива дело хорошее, но вы еще не оперились. Терпение прежде всего… Ну, поздравляю с первым полетом! Завтра исправите ошибку.

И он обращается к ребятам:

— Двое курсантов из нашей группы вылетели первыми во всем аэроклубе. Полагаю — и другие не отстанут.

В этот день все поздравляли Кохана и меня. И хотя во время так называемого методического часа мне еще раз досталось от инструктора за «воронью посадку», я без конца делюсь с приятелями-учлетами впечатлением от первого самостоятельного вылета.

19. Ближе узнаем нашего инструктора

Несколько дней я особенно тщательно отрабатываю посадку и старательно выполняю указания инструктора.

Мы получаем все более и более сложные задания. Наша группа успешно освоила полеты, но единственная девушка среди нас отстает. Это очень огорчает нашего инструктора, тем более что две девушки из группы, где учится Панченко, работают отлично и даже наш требовательный инструктор ставит их всем нам в пример. А заслужить у него похвалу — дело нелегкое. Они, действительно, всегда в первых рядах отличников, по ним равняются многие. Они прекрасно изучили теорию, хорошо летают. Одна из них — она тоже учится в техникуме, только на другом отделении — умная, волевая девушка. Кальков часто говорит: «Из нее выработается отличный летчик». А девушка из нашей группы так и не научилась летать. Кальков много с ней работал. Девушка старалась, но у нее было рассеянное внимание, и инструктору пришлось ее отчислить.

…Занятия на аэродроме подходили к концу. Наша группа работала хорошо. Отстающие подтянулись. Кальков был доволен.

Рано утром я полетел с ним по маршруту. Слежу за компасом и высотомером. Все в порядке. Курс правильный, высота семьсот метров. Сличаю карту с местностью. Все как будто в порядке, инструктор замечаний не делает. Вдруг он без предупреждения берет у меня управление и начинает снижаться. Я в недоумении. Мотор работает нормально. Еще раз посмотрел вниз — под нами стадо коров. Оно только что вышло из деревни и направилось на пастбище. Не понимаю, что хочет сделать инструктор. Вот-вот врежемся! Проносимся над самыми спинами коров и взмываем вверх. Коровы, задрав хвосты, бросились врассыпную, а я не мог опомниться от удивления: зачем понадобилось инструктору разогнать стадо?

— Понял, как надо летать? Вот она, техника пилотирования! — раздался голос Калькова. — Только сам так никогда не делай. И смотри, если скажешь кому…

Его мастерство, действительно, меня поразило. Но в душе остался неприятный осадок: ведь инструктор сам учил нас, что ухарство несовместимо со званием летчика, что лихачество в летном деле — позор… Как же так?.. Никому из товарищей я ничего не сказал.

Инструктор во весь вечер не обратился ко мне ни с одним вопросом — обычно он часто вызывал меня. Ребята решили, что Кальков мною недоволен. Я понял это по-иному: Калькову было неловко.

На следующий день группа быстро подготовила самолет, и я полетел с инструктором. Оторвались от земли. Вдруг вижу — прибор скорости не работает. До вылета мы осмотрели самолет, но не заметили, что не снят чехол с трубки приемника воздушной скорости. Заметался я было в кабине, но в это время инструктор, очевидно увидев в зеркале мое лицо, сказал:

— Управление беру я, — и, по-инструкторски закладывая глубокие крены, чувствуя самолет всем телом, уверенно пошел на посадку.

— В воздухе все бывает, — говорил он в тот вечер. — Запомните: во-первых, тщательно контролируйте машину перед вылетом; во-вторых, в полете сохраняйте полное спокойствие — делайте все по порядку, не спеша, но поторапливаясь.