Фехтмейстер - Владимир Свержин

Вот тут-то и случилось то, чего она никак не ожидала: едва ли не с порога она почувствовала в Конраде Шультце ту внутреннюю силу, которую встречала до того лишь в Чарновском. Боясь поддаться невольному чувству, она была неизменно холодна со своим управляющим, ограничивая общение с ним лишь рамками вежливости да временами требованиями доставить ей ту или иную сумму.

Вчера, когда этот немногословный скупой на жесты человек, рискуя жизнью, схватился с тремя нотерами, ворвавшимися в ее дом, она впервые взглянула на него как на героя. А потому сейчас, глядя, как переполошенные офицеры бегут в сторону кабинета ее управляющего, Лаис в волнении сцепила пальцы, изо всех сил желая преследователям не догнать ускользающую добычу.

Поручик Вышеславцев лежал на полу, уныло прикрыв глаза. В голове шумело, точно кто-то скатывал с холма бочку гороха. Тот самый жандарм, недавно приведенный под руку ротмистром Чарновским, сидел на корточках перед командиром, обмахивая его папахой. Едва различив появившихся в комнате офицеров, Вышеславцев предпринял слабую попытку приподняться. Но тщетно. Спустя минуту усилиями жандарма и атаманца он был посажен на стул с резной спинкой, а еще спустя пару минут смог внятно разговаривать.

— Что здесь произошло, господин поручик? — усаживаясь напротив, резко поинтересовался Платон Аристархович.

— Я вел допрос, — с трудом выговорил жандарм.

— Отчего ж сразу допрос? — хмыкнул Лунев. — Господин Шультце, кажется, у нас не в преступниках ходил. Совсем даже наоборот. И вдруг — нате.

— Да я и сам не пойму, — вздохнул Алексей Иванович, потирая скулу, — вроде ж и не было ничего.

— Было, не было — это уж не вам судить. О чем шла речь?

— Ну, вначале говорили о том, как дело обстояло, — опасливо глядя на полковника, сбивчиво проговорил Вышеславцев, — как их заперли, как он через балкон перелез, что видел, что слышал. А потом дай, думаю, его огорошу.

— Огорошил! — усмехнулся сотник. — Он теперь небось весь в горошек ходит.

— Что вы у него спросили? — перебил балагура Лунев.

Поручик замялся.

— Да говорите же, черт вас побери!

— Я пожелал узнать, не любовник ли господин Шультце госпожи Эстер.

— Что?! — раненым медведем взревел ротмистр Чарновский. — Да я ж тебя, морда песья!..

— Михал Георгич! Да вы что? Ну, спросил себе и спросил. У него ответ, видите теперь, на лице написан.

Холост вцепился в рукав конногвардейского мундира, силясь удержать двухметрового гиганта.

— Отставить, господа офицеры! — жестко отрезал полковник Лунев. — Здесь речь идет не о любовной интрижке. Здесь может быть дело государственной важности! Так, поручик. Напишите мне подробнейший рапорт о случившемся, и чтоб все без утайки! Сколько ваших людей у дома?

— Двое, — промямлил Вышеславцев. — Один у черного хода, второй, ясное дело, в парадном.

— Этот, что ли? — Лунев кивнул на жандарма, маячившего у дверей с папахой в руках.

— Он самый, — вздохнул поручик.

— Ну, так, смяло быть, в парадном его сейчас не было!

— Выходит, что так.

— Бестолочь! — выругался контрразведчик.

— Сотник, — он повернулся к Холосту, — проверь, каким ходом вышел господин Шультце. Если окажется, что парадным, там у самого входа наш мотор…

— Ага, а в нем ваш абрек.

— Извольте не перебивать, — поморщился Лунев. — У Заурбека глаз зоркий. Он наверняка приметил, куда направился господин, несколько минут назад вышедший из дома, и опознать его сможет, вне всякого сомнения. Берите мотор, быть может, Конрада Шультце еще удастся догнать.

— Но это если он, как дурак, улицей пошел. — Атаманец состроил гримасу весьма скептического рода. — А проходными дворами отсюда почитай до Бассейной дойти можно.

— Выполняйте! — рявкнул контрразведчик.

— Слушаюсь, ваше высокоблагородие! — Сотник щелкнул каблуками и выскочил из комнаты.

— Вы, господин ротмистр, отправляйтесь на службу или же домой. Вам лучше знать. Только прежде сообщите ваш адрес. Мы с вами еще свидимся.

— Это уж всенепременнейше, — усмехнулся конногвардеец, не спуская прямого взгляда с собеседника. — С адресом просто: Литейная сторона, Брусьев переулок, дом господина Чарновского. Да только, извольте понять, я никуда не спешу. Разве что Лариса Львовна пожелает, чтобы я удалился.

— Это приказ, ротмистр.

— Господин полковник, в подчинении я у вас не состою, а как мужчина имею полное законное право, или, лучше сказать, обязан, здесь ныне пребывать.

Лунев бросил на конногвардейца негодующий взгляд. Дерзость отказа не подлежала сомнению, и по сути самым верным было распорядиться окончательно пришедшему уже в чувства Вышеславцеву препроводить господина ротмистра на гауптвахту, но для контрразведчика это означало поставить крест на большой игре, которую ему предстояло только начать. Дуэль взглядов продолжалась меньше одной минуты, однако это было целое сражение с тактическим расчетом и стратегическим замыслом.

— Ладно, будь по-вашему. Как мужчина, я вас понимаю. Однако потрудитесь не мешать мне работать. Побеседуйте, вот скажем, с господином поручиком о воинских дарованиях вашего знакомца. Но, прошу вас, держите себя в руках.

Лаис вновь сидела перед контрразведчиком, с печалью глядя на его резко посуровевшее лицо. Она никак не могла взять в толк: как этот милый человек и приятный собеседник вдруг превратился в настоящего цербера.

— Прошу вас ответить, госпожа Эстер, в какой сумме исчисляется ваше состояние?

— Увы, я об этом ничего не знаю.

— То есть как это? — удивленно, почти растерянно задал вопрос Платон Аристархович.

— С тех пор, как господин Шультце любезно возложил на себя заботу о ведении моих дел, у меня не было нужды интересоваться счетами, вкладами и тому подобными низкими материями.

— Это крайне неосмотрительно. — Лунев покачал головой. — Как же вы получали деньги?

— Я говорила Конраду, что мне нужно, ну, допустим, десять тысяч рублей. Он ехал в банк и привозил мне столько, сколько я спрашивала.

— Сам?

— Ну да.

— У него был ключ от вашего сейфа, номер счета, право подписи?

— Именно так.

Платон Аристархович осуждающе покачал головой.

— Сударыня, должен вам заметить, что вы попали в крайне неприятную ситуацию. Я вынужден буду изъять для экспертизы все имеющиеся у вас купюры достоинством выше пяти рублей.

— Но, Платон Аристархович, помилосердствуйте, как же так?

— Мне крайне неприятно говорить вам об этом, но Конрад Шультце — родной брат известного фальшивомонетчика Артура Шультце, сбежавшего из России в Вену и предложившего свои услуги Францу-Иосифу для подрыва мощи рубля путем фабрикации фальшивок отменного качества. Есть основания полагать, что, пользуясь вашим покровительством и бесконтрольностью, господин Шультце-младший наводнял столицу изделиями старшего брата. А потому, госпожа Эстер, потрудитесь отдать мне ключи от вашего сейфа.