Трикстер, Гермес, Джокер - Джим Додж

— Дэниел, я позвонила бы. Только насчет его любви у меня сейчас куда больше сведений, чем нужно.

— Может быть, тебе удастся отговорить Шеймуса?

— Может быть, мне удастся отговорить птицу летать.

Дэниел принялся собирать в коробку шахматные фигуры.

— Ни одного удачного исхода я здесь не вижу.

— Я тоже.

— И что ты будешь делать?

— Радоваться, пока есть возможность, и плакать, когда все закончится.

Дэниел изумленно посмотрел на нее, но ничего не сказал. Сложил доску, убрал и только потом заметил:

— Все-таки есть один хороший вариант.

— Расскажи.

— Если Шеймус украдет плутоний и добьется закрытия всех ядерных предприятий, возможно, он станет героем. Может, ему дадут орден вместо тюремного срока, и тогда вы поженитесь.

— Думаешь, это возможно? Спорим на сто дней мытья посуды?

— Нет.

— А если один день для тебя против тысячи для меня?

— Давай. Всегда готов поспорить — все может быть. Люблю рискованные ставки с крупным выигрышем.

— Правда? А я люблю тебя! — Эннели обняла его, прижала к себе и хихикнула. — Спасибо за моральную поддержку. Моральную! Какая может быть моральная поддержка для одинокой мамаши, промышляющей подделкой документов, да еще потерявшей голову из-за какого-то безумного поэта с маниакально-грандиозными планами? Господи, Дэниел, я сама не соображаю, что делаю.

Дэниел обнял ее, но ничего не сказал.

В первый месяц после разлуки Эннели и Шеймус встречались раз в неделю, проверяя друг друга и все вокруг — нет ли слежки. Все было спокойно, и они стали видеться чаще, но всегда только в квартире Шеймуса на окраине Ричмонда. Порой к ним присоединялся и Дэниел, но тогда они приезжали в какое-нибудь условленное место и шли на спортивный матч, или в кино, или ехали на побережье в старой «тойоте» Эннели. Но Дэниел редко бывал с ними. Чувствовал, что его присутствие нарушает некую тонкую связь любовников. Шеймус всегда старался произвести на него впечатление, порой даже чересчур. Дэниела беспокоило, что он ни разу не обмолвился о краже плутония.

Через полгода после воссоединения Шеймус спросил Эннели, не поможет ли она ему в готовящейся операции. Она села в постели, и ворвавшийся в окно ветер, неожиданно теплый для октября, взметнул длинные волосы.

— А что надо сделать?

— Лучше не буду говорить, пока все окончательно не готово. Для твоей же защиты, ты понимаешь. Никто не будет знать о твоем участии, кроме меня. Само задание очень просто и абсолютно безопасно, но мне нужен человек, которому я полностью доверяю.

— Я против твоих планов, ты же знаешь, — вздохнула Эннели. — Но это не значит, что я не буду помогать тебе всем, чем могу.

— Милая, я все равно сделаю это, с твоей помощью или без. И буду любить тебя, удастся мое дело или провалится. Но какая любовь может быть, если нам грозит ядерное уничтожение? Есть более важные обстоятельства, чем мы с тобой.

— Что ж, иди трахайся с ними, — Эннели откинула волосы с лица. — Иди, отлюби весь мир!

Шеймус тронул рукой в перчатке ее голое плечо, тихонько провел пальцами вдоль позвоночника.

— Иду, — сказал он.

Эннели, дрожа, опустилась на матрас рядом с ним и положила ладонь ему на грудь.

— Я помогу тебе.

Чем ближе было Рождество, тем мрачнее и озабоченней становился Шеймус. Он объяснил Эннели, что хотел украсть плутоний в сочельник, но план сорвался. Один из нужных ему людей был занят до конца января. Эннели впервые услышала о других участниках. Она не спрашивала, кто они, сколько их, но сам факт вовлечения чужих людей ее встревожил — чем больше посвященных, тем выше риск. Шеймус уверял, что они не знают друг друга и (за одним исключением) никогда не встретятся, а те двое, которые встретятся, проведут вместе не больше десяти минут, и то уже после операции. Он до сих пор не объяснил Эннели ее роли в деле. Когда она стала настаивать, требуя времени для подготовки, он пообещал рассказать все заранее.

На Рождество Шеймус подарил Дэниелу красиво оформленную периодическую систему элементов, откуда были аккуратно вычеркнуты «трансурановые мерзости». Эннели он преподнес золотую цепочку, каждое звено которой было скреплено с соседним разными способами. Через день, рассматривая подарок у себя в спальне, она вдруг поняла — теперь у Шеймуса ничего не осталось от реальности, кроме нее. Ей хотелось рвануть цепочку с шеи, порвать ее, но Эннели только бросилась на кровать и зарыдала. Скорей бы это случилось, скорей бы закончилось, — хотя она и сейчас не видела ни одного благополучного исхода. Правда, их с Дэниелом подарок все-таки хранил надежду на счастливый конец. Развернув упаковку, Шеймус нашел семнадцать удостоверений личности — выбирай любое. Особенно рассмешил его Гарвардский диплом с докторской степенью по химии. Это был единственный день, когда он почти все время смеялся.

Январь прошел хуже. Шеймус, как одержимый, говорил только о плутонии, о мифологических корнях этого названия, связанного с мрачным подземным царством, с богом смерти Плутоном, о том, что планета под таким именем отсутствует на древних астрологических картах — видимо, потому, размышлял Шеймус, что она должна была остаться неизвестной, как запретное знание, опасный край пропасти. Не обошел он вниманием и американскую политическую систему, которая, несмотря на демократический фасад, на самом деле чистейшая плутократия, власть богатых, будь то отдельные личности или корпорации-монополисты. Все признаки, беспрестанно твердил он, как нельзя более ясно говорят: человечество катится к плутоническому апокалипсису, к царству тьмы. Единственная надежда на спасение — вспышка мудрости, а мудрость требует времени. Он похитит смерть и этим выкупит время.

Стуча к Шеймусу вечером третьего февраля, Эннели задавала себе вопрос, сколько еще она сможет выдержать. Если речь опять пойдет о плутонии, греческой мифологии, о чем угодно на эту тему, она просто развернется и уйдет. Однако вместо этого ее ждала бутылка дорогого шампанского в ведерке со льдом, два бокала на столике со свечами и спокойный, счастливый Шеймус.

— Все намечено на вечер пятнадцатого, — сказал он вместо приветствия. — Ливерморская радиационная лаборатория. Я прошу тебя заложить отвлекающее устройство — небольшой пакет со взрывчаткой — в одном из проходов промышленной зоны. Проход между двумя складами, вокруг ни души, даже сторожа нет. После закладки позвони мне из автомата. Номер и точную схему района я передам тебе утром пятнадцатого числа. А до этого давай не будем об этом говорить, думать, беспокоиться. Только ты и я, здесь и сейчас, каждую ночь, пока не придет время.

— Открывай шампанское, — сказала Эннели.

На следующий день она приехала домой только в полдень. И по одному взгляду Дэниела поняла — он видит, что события развиваются. Работая в фотолаборатории, Эннели попыталась разобраться в своих противоречивых чувствах, решая, говорить ему или нет, но так и не определилась. После ужина Дэниел сам затеял этот разговор.