Целитель-11 - Валерий Петрович Большаков

ЦРУ. — Националисты или сепаратисты угнали военный борт в Инджирлик? Ладно, мы тут ни при чем. Но почему бы не извиниться перед русскими, и не вернуть их на родину? А заодно повязать угонщиков — и передать тех Советам?

— Вот как! — саркастически усмехнулся Форд. — Угонщики, к вашему сведению, погибли при взрыве секретной установки, как, кстати, и наши граждане — сгорел чуть ли не взвод офицеров и рядовых Джи-Ай! Или они не в счет?

— А нечего было лезть, куда не просят! — жестко отрезал Даунинг. — Существовал вполне цивилизованный способ — вызвать летный экипаж из Советского Союза и отправить «Ил-76» в Тбилиси, вместе с грузом и пассажирами. Зачем нагнетать обстановку зря, буквально на пустом месте? Да еще во время подготовки операции «Иранская свобода»?

Форд налился кровью, обретя цвет лица, сходный со свекольным.

— Вы еще скажите, что провал операции был предрешен именно из-за этого ЧП в Инджирлике! — выкрикнул он в запале.

— В том числе, — твердо молвил Джек.

В эти тающие мгновения он ощущал себя легко и свободно. Какое же это счастье — не скрывать истину, не выкручиваться, а говорить правду, только правду и ничего, кроме правды!

Попыхтев, Джеральд малость успокоился, и переглянулся с Рейганом. Тот красноречиво покачал головой.

— Вот что, мистер Даунинг, — заговорил Форд официально. — Я не принимаю вашу отставку. Извольте дослужить своей стране вплоть до вступления в должность нового президента Штатов!

Директор ЦРУ молча поклонился, и вышел.

Шагая мимо Зала Кабинета, он расслабил узел галстука, и улыбнулся. Расстаться с тяготившим его постом не удалось, но приятное чувство легкости и свободы осталось.

«Это знак!» — подумал Даунинг, молитвенно заводя глаза к потолку.

Глава 9

Среда, 17 декабря. День

Нью-Йорк, Пятая авеню

Стальная дверь в элитную квартиру лишь снаружи была отделана темным полированным дубом, внутри ее тяжелила броневая плита.

— Только гранатометом высадишь! — похвалился Вакарчук.

Повинуясь движению ключа, замок покладисто лязгнул. — Прошу!

— Зря мы сюда, — заворчал Чак, подозрительно осматриваясь и даже принюхиваясь. — Ты же тут Фримена селил. Забыл уже?

— Да помню я! — легкомысленно отмахнулся Степан. — Ну, ладно, ладно… Уходим. У меня и другие норы есть!

Чужую тень Призрак Медведя уловил боковым зрением, но не поспел — незнакомец, затянутый в черный джинсовый костюм, бесшумно шагнул из обширной ванной, и выстрелил навскидку. Пистолет с длинным набалдашником глушителя будто чихнул, а пуля вошла Вакарчуку в грудь.

Проклиная свою медлительность, индеец выхватил «Вальтер». Два выстрела слились в один, но киллер успел выскочить за дверь, хоть и припадая на раненую ногу.

— Т-твою ж мать! — не думая, Чак перешел на русский — на ином языке не выразить переполнившую его ярость и боль.

Он упал на колени и разворошил рубашку на Степане, обильно мокнувшую кровью.

— Зато наградят… — пробулькал Вакарчук, пуская черную струйку с губ, дрогнувших в улыбке. — Посмертно…

И умер.

Медленно выдохнув, Призрак Медведя ладонью прикрыл неподвижные веки друга — и стремительно покинул квартиру. Бронированная дверь замкнулась с жирным щелчком, словно пасть чудища, отведавшего человечинки.

* * *

Кровавые капли вели индейца, как волка, упустившего оленя-подранка. Заодно и тоску отгонишь — некогда на охоте тосковать.

— Врешь, — бормотал Чак, люто скалясь, — не уйдешь!

В холл наемный убийца спускаться не станет — там охрана. На крышу ходу нет. Двинет по колонной галерее…

Метнувшись от входа к колоннаде, Призрак Медведя услыхал зловещий зуд пули. Увесистый калибр щелкнул по камню, выбивая щербину у каннелюры. Индеец мрачно улыбнулся — хромой стрелок теряет силы.

Мягко толкая ногами мраморный пол, Чарли пронесся через всю галерею, не заглядывая между круглившихся колонн — пятна крови указывали путь, — и с разбегу прижался спиной к стене:

— Х-ха! — вышибло воздух из легких.

Киллер засел у входа в западное крыло — пуля чиркнула по полу, вызванивая — не подходи!

Опустившись на колено, Чак выстрелил в белую, отделанную золотом дверь. За дрогнувшей створкой охнули, показалась нога в черной штанине, она вяло сучила, скребясь по полу башмаком. Вторая пуля перебила конечность.

Мгновенным прыжком одолев порог, индеец отнял пистолет, пьяно качавшийся в руке стрелка, и присел рядом.

— Кто тебя послал? — бесстрастно спросил он.

Искаженное болью, залитое потом лицо киллера словно плавилось от злобы, а голубенькие глазки смотрели, не мигая.

Призрак Медведя приставил дуло к колену наемника, и нажал на спуск. Подранок заверещал, словно подхватив короткий напев выстрела.

— Кто тебя послал? — хладнокровно повторил индеец, тыча дулом в пах.

— Это Мо-орган! — взвыл чужак. — Генри! Старший, который! Не стреляй только! Не…

Третья пуля оборвала дозволенные речи.

Вечер того же дня

Нью-Йорк, Итонс-Нек-роуд

Имение Морганов раскинулось на Лонг-Айленде, занимая приличную площадь и выходя к заливу Хантингтон. Тропинки и просеки ветвились от подъездной дороги, уводя к берегу, на травянистые лужайки или в тень деревьев.

Впрочем, зима внесла свои коррективы — мерзлый песок пляжа стыковался с льдистыми перепончатыми заберегами, бурая трава пучками торчала из-под белых наметов, а кривые черные ветви обвисали безрадостно и голо.

Невидимая обслуга расчистила от снега лишь центральные аллеи, сгребая сырые комья на газоны, где вились натоптанные стёжки.

Чак внимательно осмотрелся. Он стоял прямо под развесистой яблоней, и озябший дозорный, что ходил взад-вперед по дорожке, не замечал его. Секретов в том насчитывалось два — индеец стоял совершенно неподвижно, слившись с замерзшим садом, а белый маскировочный костюм помогал терпеть легкий морозец.

Часового, что обходил южный сектор периметра, Чарли снял и забросал снегом четверть часа назад. Как раз подъехал хозяйский «кадиллак» — необъятная приземистая машина цвета темной бронзы.

Генри Стерджис Морган-старший, не смотря на восьмой десяток, выглядел моложаво. Правда, сивая гривка на его голове, окаймлявшая изрядную плешь, явно не годилась для скальпа.

Призрак Медведя дернул губами в подобии улыбки.

А ведь чует угрозу хозяин поместья, тезка знаменитого пирата! Вон, сколько охраны снует вокруг и около особняка. Ничего, он дождется…

Сила и храбрость важны для воина, кто спорит, но нельзя забывать и о терпении.

Полчаса спустя солнце село, утонув в сизой хмари, и длинные синие тени слились в неразличимый сумрак. У главного здания, вдоль подъезда и центральной аллеи зажглись фонари, сгущая темноту. На террасу выбрался сам Морган-старший.

Отужинав, он расслабился, в чем ему помогла стопочка драгоценного «Хенесси Ботэ дю Сикль Коньяк». Вяло отмахнувшись от телохранителей, дедушка Генри неторопливо зашагал по выметенной дорожке, кутаясь в меховую доху.

Чак двинулся наперерез, ступая медленнее старика-разбойника. Если телохраны опытны, они перехватят быстрое смещение.

«Не перехватят…»

Стоило Генри Моргану-старшему увидать перед собой белое привидение, как он задохся от ужаса. Вырваться крику помешал нож — клинок вонзился в морщинистое горло по рукоять. Сиплый клекот вспух редким клубом пара, и Чак ловко подхватил доху, вытряхивая из нее мертвеца.

Скинуть камуфляж, сунув его в сугроб — секундное дело. Индеец накинул на голову меховой капюшон и застегнул доху на пару петель. Возвращался он неторопливо, копируя шаркавшую стариковскую походку.

Персонал почтительно ожидал босса на террасе, но «старик», сутулясь, добрел до лимузина и устроился на месте водителя, не забыв потопать, чтобы не выпачкать коврик под ногами.

В зеркальце было видно, как заволновалась прислуга, но бежать к машине не решился никто — знали крутой нрав хозяина.

Мотор взревел. Чак, взглядывая на зеркала, погонял шатуны с поршнями, и тронулся с места. Решетчатые ворота на выезде чернели узором наполовину — охранник бросился бегом, распахивая вторую створку, чтобы не дождаться гневного сигнала.

«Умный мальчик…», — усмехнулся Призрак Медведя.

«Кадиллак» неуклюже вывернул и понесся, набирая скорость.

Индеец откинул капюшон. Далеко уйти не удастся. Еще минут пять, и охрана наткнется на труп. Поднимут тревогу…

«Успею», — прикинул Чак.

Вопрос не в этом… Дальше-то что делать? Как быть? Кем и где?

Возвращаться на Пятую авеню? А смысл?

Товарища и друга больше нет, а мертвая плоть всего лишь опустевший сосуд, выпитый судьбою до дна.

«На Кубу? — безразлично подумал Гоустбир. — Наверное… Больше некуда».

Среда, 31 декабря. Вечер

Московская область, Щелково-40

Рита достала из холодильника блюдо, на котором разлеглась селедка под шубой. Темно-розовый слой майонеза, пополам с тертой свеклой, выпукло покрывал салат, а поверху