Ночной снайпер - Фридрих Незнанский

— Петр Авдеевич? Это следователь Турецкий, здравствуйте… Вы так и не пришли ко мне, хотя и обещали…

— Ну… не мог я! — хрипло сказал Кольчугин. — Заболел, ей-богу, от того, что творится в нашем дурдоме под названием Дума… Давление подскочило, всю ночь не спал… А сейчас я, извини, сижу на поминках по Сереже Артемову, который был мне, как сын… — Он тяжко вздохнул. — Завтра — я твой. В смысле, к вашим услугам… Да, ты хоть слышал, что творится? Генку Афанасьева тоже пристрелили прямо на зоне! Я так и буду теперь — с поминок на поминки мотаться, пока вы там возитесь?

— Только спокойно, — сказал Турецкий. — Скажите еще, что я специально затягиваю расследование.

— А как же?.. — хмыкнул Кольчугин. — И скажу! Ко мне уже люди боятся идти в помощники, ты можешь это понять! Мне скоро работать будет не с кем. Вокруг меня, как успел написать Залогин в своей газетенке, уже вакуум образовался! Этак скоро и до меня доберутся, а?

— Тем более нам давно пора пообщаться! — сказал Турецкий. — Пока не добрались. Скажем, сегодня в семнадцать.

— Но у меня после поминок опять пленарное заседание! — взмолился Кольчугин. — Я уже выступление подготовил по поводу состава нового правительства. И потом будет голосование. А на послезавтра специальное заседание по коррупции в стране. Я тоже собираюсь выступить от нашего комитета.

— Подумаешь, проблема! За вас члены фракции проголосуют, — спокойно сказал Турецкий. — И за вас скажут. Я наблюдал как-то по телевизору эти тараканьи бега, когда депутаты голосовали за отсутствующих коллег. Ничего. Вот пусть проголосуют и за вас… Это — для вашей же безопасности, мы ведь должны как можно скорее вычислить этого стрелка.

— Думаешь, это тот же Генку застрелил? — серьезно спросил Кольчугин.

— Поговорим у меня в кабинете, — сказал Турецкий. — До встречи.

Кольчугин отключил свой сотовый и посмотрел на своего пресс-секретаря Соломина и вдову Артемова Тамару, сидевших за поминальным столом, где после похорон Сергея Артемова собрались самые близкие покойному люди. Потом перевел взгляд на замерших гостей, которые прислушивались к его разговору. Поминки происходили в гостиной дома Артемовых.

— Сами видите, что творится… — прокашлялся Кольчугин и встал с рюмкой в руке. — Убивают моих мальчиков, подававших надежды как выдающиеся бизнесмены и политики новой России! Теперь вот и Гена Афанасьев… Скоро привезут его тело в цинковом гробу, и снова соберемся по печальному поводу. Сначала парня несправедливо засудили, теперь вот застрелили прямо на зоне… Один ты, Андрюша, у меня остался! — Он выставил руку в сторону Соломина. — И потому держу тебя все время при себе, думая, быть может наивно, что при мне, народном депутате, они не посмеют!

Он всхлипнул, махнул рукой, сел, потом снова поспешно вскочил.

— Так выпьем за то, чтобы больше не убивали наших соколов! Чтобы мы их защитили! И клянусь, что сделаю все, что в моих силах…

Он поднял рюмку над головой, как бы отсалютовав присутствующим, потом опрокинул ее в рот.

Артист, подумал Соломин, взглянув на сидевшую рядом Тамару. Тоже — артистка. Траур ей удивительно шел, вдова была возмутительно хороша, притягивая к себе невольные взгляды присутствующих — нескромные мужские и завистливые женские. Она весь день молчала, не поднимая глаз и не проронив ни слезинки. О чем она думает, что собирается делать, как поступать?..

Соломин перевел взгляд на ее золовку Елену, пытливо посматривающую то на охранника Пашу, то на свою вдовствующую невестку… Что-то между ними происходит, подумал Соломин. Что-то эта Елена знает…

Он услышал новую трель сотового в кармане шефа, перевел на него взгляд.

— Ну не дадут спокойно посидеть… — проворчал Кольчугин и протянул Соломину трубку. — Андрюш, выйди, скажи, только повежливее… Мол, сейчас очень занят, своего любимого друга и сына, можно сказать, только что схоронил.

Соломин кивнул, быстро поднялся на второй этаж, прислушиваясь к продолжающимся звонкам.

— Да? — спросил он.

— Андрюша, здравствуй, дорогой! — послышался знакомый добродушный голос.

— Здравствуйте, Рустам Ибрагимович, — сказал Соломин.

— Видишь, ты уже по голосу стал меня узнавать, хотя звоню по номеру твоего шефа! Опять он у тебя занят, да?

— Как вам сказать?.. Сейчас поминки, вам опять не повезло, как раз все за столом…

— Понимаю, дорогой, только это вам не повезло, что никак не могу с ним соединиться! Слушай, еще раз передай Тамарочке мои соболезнования, но и передай обязательно трубку Петру Авдеевичу, надолго его не оторву. А то у вас опять будут поминки…

— Какие еще поминки? — похолодел Соломин.

— Да не твои, дорогой, пока не твои… Гену Афанасьева скоро привезут, сам знаешь… А дело не ждет! И вот чтоб не было новых, пусть Петр Авдеевич возьмет трубочку! И Тамарочка пусть потом подойдет, ты хорошо понял меня?

— Я сейчас передам…

Соломин подошел к лестнице, но не стал спускаться к собравшимся, а просто взглянул на Кольчугина, и тот поспешно кивнул и встал, шепнув что-то на ухо Тамаре.

— Тебя тоже, — сказал Соломин Тамаре, встретившись с ней взглядом.

Они вдвоем поднялись к нему наверх. Гости снова притихли и смотрели им вслед, выворачивая шеи.

— Одну минуту, — прижал руку к груди Кольчугин, поклонившись. — Извините нас… Только одну минуту.

Тамара ничего не сказала, молча поднялась вслед за ним.

— Опять из прокуратуры? — вполголоса спросил Кольчугин, забирая сотовый у своего пресс-секретаря.

— Хуже, — ответил тот негромко. — Из Нальчика.

— Здравствуй, дорогой! — сказал Рустам Ибрагимович. — Правильно Андрюша сказал, Нальчик намного для тебя хуже, чем прокуратура! Тамарочка там с тобой?

— Да вот она, рядом… Ну и слух у тебя, Рустам!

— Передай ей трубочку, пожалуйста. А потом мы с тобой поговорим! Как мужчины…

— Здрасте, Рустам Ибрагимович, — сказала Тамара.

— Тамарочка, дорогая, прими от меня самые искренние, самые чуткие и благожелательные соболезнования в свой адрес по случаю смерти твоего любимого мужа Сережи! Которого мы все очень хорошо запомнили, когда вы бывали у нас в гостях. Моя мама просто плакала, когда услыхала о его безвременной и трагичной гибели!

— Спасибо… передайте и ей от меня привет.

— Тамарочка, я совсем скоро буду в Москве, — понизил голос Рустам Ибрагимович. — И очень надеюсь там тебя увидеть… У меня к тебе есть очень важное дело, очень… ты понимаешь меня?

— Я тоже буду рада вас видеть, — сказала Тамара. — А сейчас, уж извините, мне нужно к гостям. Передаю трубку Петру Авдеевичу.

— Петя, дорогой, ты меня хорошо слышишь? — спросил абонент из Нальчика.