Голован - Федор Березин

«Рабов»! До этого момента я слушал каляканья местного в пол уха, но сейчас… Теперь я понял, почему Жуж Шоймар велел обязательно взять с собой мой докторский чемоданчик. Я то думал, на случай неожиданной перестрелки, для перевязки раненых, ныне же…

Итак, мы прибыли сюда прикупить рабов. Жизнь – штука прият… Не слишком приятная, но удивляться ей не перестаешь.

Об этом не принято говорить. Даже теперь, после ужасов Атомной и то, какие-то тщедушные остатки деликатности не позволяют. И конечно, разум – эта жутко приспособительная инстанция – плетет свои доводы-объяснения. Мол, тяжелые условия существования вынудили… А так же, это как бы расплата агрессора, который начал первым и… Интриги помещенного в голову и прожорливого к пище агрегата известны.

Однако штуковина под названием рабство существовала и до того. До Большого Махания Атомными Дубинками. Оно не приветствовалось в столицах, но процветало на периферии вовсю. Заключенные, своего собственного «производства», или пленные – военнослужащие противника, захваченные во время пограничных конфликтов. А так же, что греха таить, гражданские, прихваченные в процессе рейдов по территории агрессора. Понятно, после Всеобщей Атомной этого добра прибавилось без меры. Тирианцев, да и прочих «голубо-союзных», пару раз как минимум, брали в котлы целыми армиями. Их что ж надо было отпускать? Вот и приспособили по старой схеме.

Правда, теперь в дело внесено изменения. Ранее это все, как бы не существуя, бытовало на государственном уровне. Ясное дело, многие тысячи несчастных прогибались на частных предприятиях, ну так, куда ж деваться, раз средства производства в частных руках. Однако хотя бы сам захват – так сказать приватизацию живой рабочей силы – капиталисты вроде бы не производили. Получали от Империи и кланялись в ноги за подачку. Ныне другая песня.

Вся периферия погрязла в варварстве, так что самые эффективные собственники наладили добычу рабов самостоятельно. Да отрасль и сама по себе развилась. Ведь общее количество ценностей, после концентрированных ударов Большими Дубинками, несколько убавилось. А вот людишки, сколько их не колбасило вместе с городами и деревнями, а все не перевелись. Видимо, их и на самом деле было на Большой Суше чрезмерно. Так что из всего довоенного добра сохранились только люди. Ныне все эти бесхозные производственные силы следовало утилизировать. И задача, между прочим, упростилась. Ведь теперь Империя сгинула, и кто враг, а кто пока в сторонке, уже не разобрать. Вот потому можно было хватать всех, кто попадется. Своих, чужих – какая к бельмесу разница?

Ныне мы наблюдали частный случай данного предпринимательства.

Сам торговец живым товаром не вооружен. По крайней мере, чего-то скорострельного или длинноствольного у него при себе не имелось. Да ему и не надо. Поблизости отирались две невысоких, хмурых личности с автоматами «резак», еще первого, увесистого поколения. По меркам местной, тронутой тленом жизни данные господа, возможно, считались вышибалами. Наш эскорт отборных спецназовцев конечно затыкал их за пояс. Однако автомат, есть автомат: что дистрофика, что здоровяка – всех он дырявит одинаково запросто. Да и наверняка, за какими-то из ближайших развалин наличествовала еще одна линия прикрытия. Работорговля – бизнес жуткий. Те, кто им занимается, не ставят человеческую жизнь ни в грош, но себя самих оберегают серьезно. Да и вообще. Я все же не верил россказням Дьюка Ирнаца, что в этом месте нет хотя бы подобия власти. Какой-то криминальный клан здесь, так или иначе, главенствовал, иначе попросту не могло быть. Заявление нашего проводника явно не совмещалось с его же словами, что именно тут обосновался один из самых больших торговых узлов всей юго-западной оконечности новой пустыни. Как же подобный куш мог остаться без хозяина? Вообще-то мне такое было до лампочки. Я совершенно ничего не мог изменить в сложившейся ситуации, даже на локальном уровне. Тогда зачем даже рассуждать о чем-то подобном?

Товар находился тут же. Прямо на голой земле сидели, скучившись и сгорбившись, люди. Вот эти были совсем в ошметках, видимо, все ценное из одежды у них отобрали еще в период «приватизации». Одежда, в условиях исчезновения текстильных фабрик и портняжных мастерских возросла в ценности многократно, так что стала прибыльным промыслом сама по себе, то есть, и без тех, кто ее когда-то носил. Вообще-то, очагов скученности товара было несколько. Значит, тут все же процветала не монополия, а добротное частное предпринимательство с конкуренцией. Возможно, даже честной. По-своему. Это подтвердилось хотя бы тем, что как только наша команда нацелилась на ближайшую коммерческую точку, главный торгаш тут же каркнул что-то своим поденщикам, а те, в свою очередь, набросились на отрешенно сидящих на земле. Некоторые на крики не среагировали; таких подстегнули, кого прикладом, а кого и, явно конкретно для этого изготовленной и изобретенной короткой пикой. В общем, к моменту нашего подхода весь «товар» уже был на ногах.

– Чего желают, господа? – обратился к нам работорговец с сияющим от счастья лицом. Поскольку наши главные несколько замешкались с ответом, хозяин стал тараторить без умолку. – Господа, есть все, что вы пожелаете. Цены умеренные, товар свежий, причем, с разных мест. В основном даже не перекупка – сами добывали, вот этими руками.

Торговец продемонстрировал нам достаточно грязные, большие руки. На правой не хватало двух пальцев. Все-таки бизнес у него достаточно опасный, даром ничего не дается. Сам торговец улыбался шире чем Сфера Мира. Артистизм был у него выше всяких похвал, или может, это была такая развеселая от природы натура. Совершенно не хотелось знать, как это его веселье проявляется в бизнесе. Что интересно, заговорил торговец с нами на старом общеимперском языке, причем, явно с примесью северного диалекта. Поскольку, на данный рынок заглядывали, наверняка, не только бывшие подданные Империи, и почти наверняка, как раз с северной оконечности довольно редко, то было неясно, как он угадал, кто мы есть?

Торгаш бойко рассказал, что у него наличествуют прекрасные работники для плантаций любых злаков, а так же садов. Кажется, он размечтался вслух: неужто, в этом преддверии разрастающейся радиоактивной пустыни кто-то выращивал пшеницу или просо? Видя, что наши шефы все еще помалкивают, торговец, видимо для уравновешивания плюсов и минусов, решил поведать и о недостатках своего промысла.

– Вот по женской части, для развлечения, ничего нет, тут сразу скажу. Но не надейтесь, у других вы тоже ничего не найдете. Товар редкий, на край света, массаракш, приходится добираться, чтобы достать. Есть самки постарше, но вполне годные для труда на улице, а уж на дому, так цены им попросту нет. Уступлю хороший куш, если возьмете десяток-другой, а?

– А жалко, что девочек нет, – вдруг брякнул, видимо, слишком уж заветное один из наших охранников.

– Тебе слово давали, Киль? – цыкнул на него Маргит Йо с некой скрытой злобой. – Следи за левым флангом! Тройное взыскание, – добавил он чуть погодя и сплюнул под ноги густой ком слюней.