Моя любой ценой - Дина Данич

— готовлю, чтобы хоть чем-то занять себя. Не хочется снова ругаться с братом, а так и будет, если мы столкнемся лбами. И пока режу овощи, мыслями снова и снова возвращаюсь к Феликсу.

То, что он опасен, не вызывает сомнений. Это чувствуется на таком уровне, что я рядом испытываю непонятные ощущения. Его энергетика сшибает. Покоряет.

Но вместе с тем и притягивает. И сегодня…

Боже, он ведь мог взять свое. Но не тронул. Просто ушел. Молча.

И во рту появляется горечь, словно из ниоткуда.

Пренебрег? Побрезговал? Решил, что не стоит тратить на меня время?

Мое самолюбие задето, чего уж скрывать. Возможно, будь это кто-то другой, я бы решила, что это благородный порыв. Но не от Багрова такого ждать.

Нет, он бы взял свое.

Но он не взял… Он ушел.

Проходит неделя. Каждый день я все жду, что Феликс объявится. Он же не мог просто так передумать и пропасть.

Оказывается, мог.

А еще оказывается, я не так уж и хочу, чтобы он отстал от меня. Только теперь, лишившись его внимания, я вдруг очень четко понимаю, что всё это время я словно заново начала жить — чувствовала, злилась, смеялась, смущалась, предвкушала и немного боялась.

Но я жила.

Теперь же… Даже танцы не приносят того удовольствия, как раньше.

Я против воли ищу причины в себе и… нахожу. С самого детства мечтала встретить мужчину и полюбить. Чтобы он стал моим первым и единственным. Чтобы у нас все было как в сказке — свадьба, первая брачная ночь. И любовь длиною в жизнь.

Мне казалось, что чистота девушки — это правильно. Я не осуждала других, но для себя хотела именно такого.

Но теперь впервые в жизни я начинаю сомневаться. Потому что чувствую свою ущербность как будто. Глупость, конечно, но…

Но уж как есть. Гоню эти мысли, но они снова и снова возвращаются и портят мне настроение.

Когда вечером раздается звонок, мысленно чертыхаюсь, уверенная, что Леша, уходя, снова забыл ключи.

Ну, сколько можно-то? За эти дни он уже раз пять вот так возвращался. Стал жутко рассеянным и мрачным. Слова лишнего не вытянешь. Поэтому даже не смотрю в глазок, а сразу открываю.

И тут же столбенею… под взглядом Феликса.

Он чуть насмешливо ухмыляется, так, словно и не было этой недели. Не было той неловкой сцены в машине, после которой он молча ушел, оставив меня наедине с мыслями.

— Пустишь, Золотинка? — спрашивает, чуть наклоняя голову, медленно скользя по мне своим дьявольским взглядом.

А я… А что я?

20. Злата

— Зачем ты здесь? — чтобы произнести эти три слова, уходят все мои силы.

Сердце в груди бьется так быстро, что я всерьез опасаюсь за свой организм. Еще минуту назад у меня было отвратное настроение, и я собиралась пойти пораньше лечь спать, а сейчас…

Меня словно за мгновение накачали адреналином. Внутри будто вторая жизнь начинается.

— Соскучился, — медленно отвечает Багров и делает шаг ко мне. — Мы давно не виделись, красота. А ты?

Под его напором я так же медленно отступаю, теряя остатки хоть каких-то мыслей. Я вижу лишь его глаза. Меня буквально сносит его энергетикой, ошеломляет и… радует.

Боже, я так радуюсь, что он здесь. Значит, все мои сомнения напрасны. Значит, я не ущербна для него.

— Золотце, ты подозрительно молчалива, — мягко улыбается мой искуситель. Закрывает за собой дверь и продолжает наступать. А затем резко ловит в капкан своих рук и усаживает на тумбу, скинув с нее все лишнее.

— Я… — в горле пересыхает. Жадно смотрю на незваного гостя, не до конца способная поверить, что вот он, здесь. Представляла ли я, что Багров вернется?

Сотню раз! И каждый раз это было безумно волнительно.

Но вот это уже сейчас, в этот момент, а все заготовленные фразы вылетели из головы. Все, что я могу — впитывать в себя происходящее.

Феликс наклоняется ближе, проводит пальцами по волосам, откидывая те назад. А я вздрагиваю.

Наши взгляды встречаются, и я понимаю — все повторяется. Вся эта бешеная энергетика, химия, или как подобное зовется, никуда не пропала. Она здесь, в нас.

Между нами искрит так, что, кажется, можно обжечься.

— Скучала, красота? — рокочет Багров мне в ухо, проводит носом вдоль шеи, жадно вдыхает, а у меня мурашки по коже от его прикосновений.

Он еще ничего, по сути, и не сделал, не приласкал, не поцеловал, но я уже вся в его власти. Будто под гипнозом.

Меня пугает, как далеко я могу зайти. Кажется, в этот раз нас ничто не остановит.

Остатки здравомыслия болтаются где-то на задворках, бьют тревогу, но я все, уже их не слышу.

— Нет, — сама не понимаю, как у меня выходит сохранить хоть каплю гордости.

Но в ответ получаю довольную ухмылку.

— Скучала, — самоуверенно протягивает мужчина. — Я тоже, Золотце. Прости, был занят. Не мог вырваться.

Вот казалось бы — какая мне разница? Но эти слова — словно бальзам на мою душу.

Он просто был занят! Он не пренебрег! Он…

— Чистая моя, — приговаривает Багров, медленно раздвигая мои ноги и вклиниваясь между ними. Его ладони мучительно медленно скользят вверх, до самой кромки коротких домашних шортиков. — Хорошая моя…

— Я не…

— Моя, Злата. Принимай, как есть. Смирись, — чеканит он, мягко прикасаясь губами к моей шее, будто зная, что там у меня особо чувствительное местечко. — Хочу тебя, пиздец как. Хочу твой первый раз…

— Феликс… — срывается с моих губ очередная слабая попытка остановить происходящее. Хотя, откровенно говоря, я хочу, чтобы он продолжал нежить меня и дальше.

— Повтори, малышка, давай еще раз. Мне нравится, когда ты произносишь мое имя.

Я слишком долго думаю, и Багров целует меня. Порочно, грязно. Так, как умеет только он.

Берет меня языком, словно показывает, что ждет дальше. И я впервые задумываюсь — а вдруг? Вдруг я зря держусь за свою мечту?

— Я буду твоим первым мужчиной, — уверенно заявляет он, пока пробирается ладонями под футболку. А я ведь без белья… — Научу тебя всему.

В голове не просто туман — там звенящая пустота. Я вся в этом моменте между нами.

— Подожди, я…

— Не бойся, Золотинка, я буду аккуратным, — уговаривает он меня, сжимает ладонями мою грудь, отчего я невольно прогибаюсь в спине, давая еще больший доступ к моему безвольному телу.

Я никогда в жизни не испытывала ничего подобного. Только рядом с ним. Мне так хорошо и так страшно одновременно.

— Я не обижу, красота…

Я лишь