Генерал Иван Георгиевич Эрдели. Страницы истории белого движения на Юге России - Ольга Морозова

Отцом Мары стал старший сын Вильгельма Николаевича – Константин, служивший в Кирсановской уездной полиции Тамбовской губернии. Его женой стала купеческая дочь Мария Ивановна Кузнецова, уроженка Таврической губернии[109]. Для Оливов было характерно отсутствие предубеждения против родства с богатыми буржуазными семьями, ведь и сами Оливы были оборотисты в делах, сметливы и энергичны. Их браки, как правило, зиждились на крепком материальном основании и отличались общностью интересов супругов, взаимным уважением и, вероятно, любовью.

У Константина Вильгельмовича и Марии Ивановны было четыре дочери – Вера, Мария, Софья и Наталья. Вера Олив[110] вышла замуж за владельца крупного имения Богословка Кирсановского уезда Тамбовской губернии Владимира Михайловича Андреевского (1858–1942). Это был человек того же типажа, который мы наблюдаем в большинстве Оливов. Энергичный помещик, умный и работоспособный, общественно активный, правых убеждений. Лично управляя огромным поместьем в течение двадцати лет, он находил силы и время на исполнения обязанностей предводителя кирсановского уездного, а затем тамбовского губернского дворянства. После избрания членом Государственного совета с 1906 года не жил в имении постоянно, но осуществлял беспрестанный контроль над делами хозяйства.

Жизненный путь В. М. Андреевского хорошо известен в связи с существованием в Государственном архиве Тамбовской области его личного фонда. Владимир Михайлович – внук генерала Отечественной войны 1812 года и сын участника Кавказской войны. После окончания юридического факультета Московского университета работал в одном из департаментов Сената, затем в комиссии по составлению нового тома Гражданского уложения, увлекался египтологией и путешествиями, но после смерти отца в 1886 году счел своим долгом посвятить себя семейному хозяйству, интерес к которому испытывал и ранее. Владимир Михайлович ценил деятельность своего отца, который «в труднейшую минуту перехода от дарового крепостного труда к платной работе… сумел обойтись без залога имений и вышел из мудреной задачи переорганизации хозяйства на новых началах, занимая у ростовщиков небольшие суммы всякий раз на строго определенную цель: покупку машин, покупку тонкорунных овец», и в результате такого мудрого ведения дел сын получил в наследство имения незаложенные. Помощницей отца была мать Мария Владимировна, урожденная Вышеславцева, на протяжении лет ведшая бухгалтерские книги по имению.

Андреевский писал в своих автобиографических записках «О моем сельском хозяйстве»:

«Я начал заниматься сельским хозяйством, еще будучи студентом, при жизни отца. Не гнушаясь никакой работой, я, как конторщик или полевой объездчик, целые дни проводил в конторе или поле. Как конторщик я сидел в конторе, проверял счета, ездил по хуторам и волостным правлениям производить платежи и расчеты за работы; а как полевой объездчик я наблюдал за пахотой, севом, полкой, считал копны, следил за молотьбой на токах в степи или на молотилках по хуторам. И делал все это не как барчук, на полчасика зашедший в ригу и заглянувший на работу, а следя за работами целыми днями, с утра до ночи; рабочие выезжают на пахоту в пять часов утра, и я с ними; приказчики живут на току в степи на молотьбе пшеницы, льна или проса неделю, а то и две, – и я с ними»[111].

В течение первых пяти лет своего полноправного хозяйствования он уклонялся от выполнения общественных обязанностей и по земской, и по дворянской линии, и только засуха, неурожай и последовавший голод 1891 года вовлекли его в общественную деятельность. Андреевский был земским уездным и губернским гласным, членом всевозможных комиссий, почетным мировым судьей и председателем съезда мировых судей Кирсановского уезда. В течение трех лет был предводителем уездного дворянства.

За 20 лет жизни «земледельца-помещика» Андреевский полагал, что хорошо узнал крестьянскую жизнь и настроения деревни, поэтому погромы усадеб весны 1905 года подтолкнули его к смене масштаба деятельности. Он полагал, что нужен системный подход к оздоровлению положения в деревне. Как представитель правого крыла земства, участвовал в выборах в Государственную думу и до 1917 года неизменно избирался членом Государственного совета.

Из материалов ГАТО известно, что другая из сестер Олив, София Константиновна, в замужестве носила фамилию Стефанская. Возможно, что ее мужем был Леонид Карлович Стефанский (1868–1953), чиновник для особых поручений при главноуправляющем земледелием и землеустройством. В дальнейшем он участвовал в ряде финансово-промышленных предприятий; был вице-директором Санкт-Петербургского управления Русско-Азиатского банка; состоял членом правлений Общества Кахетинской железной дороги, Товарищества Степановских свеклосахарных и рафинадных заводов. До 1919 года в Киеве был представителем частного банка. Стефанские эмигрировали из России в 1919 году и жили в предместьях Парижа. Л. К. Стефанский принимал участие в общественной жизни русской колонии. Известна лишь небольшая деталь из его эмигрантской жизни: в 1949 году на Дне русской культуры он выступил с чтением отрывков из «Скупого рыцаря» А. С. Пушкина. Последние годы своей жизни провел в Русском доме в Ментоне[112].

Как видим, родственники Марии Константиновны были людьми энергичными, не чуждыми амбиций, состоятельными, имевшими разносторонние увлечения. Среди них было достаточно и аристократов, и нуворишей, но все они имели много общего в характерах, поэтому выглядят удивительно однородной средой нового экономически активного слоя империи. Среди них не встретишь ни тургеневских помещиков, ни чеховских чиновников – вызывающих жалость и сострадание персонажей. Они предпочитали контролировать ситуацию, обладали отличным инстинктом самосохранения. При этом были эмоциональны и артистичны, уверены в себе и эксцентричны, иногда даже шокируя общественность. Одним словом, они не оставляли равнодушными к себе.

Немного о детстве Мары можно узнать из слов, оброненных художником М. А. Врубелем в письме к сестре: «Она небольшого роста, и в детстве прошла через те же диеты, сырого мяса и рыбьих жиров, как и мы с тобою». Они познакомились в московском доме Саввы Ивановича Мамонтова, в котором Мара находилась, видимо, на положении родственницы Мамонтовых. По непроверенной версии, Ольга Ивановна Кузнецова, жена Федора Ивановича Мамонтова (брата Саввы Ивановича), была ее родной теткой.