Сезон любви - Элин Хильдебранд

– Вот, хранил для особого случая, – сказал он, целуя Маргариту. – Вроде неожиданного приезда моей Дейзи.

Хотелось бы верить, подумала Маргарита. Хотя, если честно, между ними чувствовалась какая-то неловкость. Портер, который никогда не лез за словом в карман, выглядел сдержанным и отстраненным. Маргарита пыталась заполнить тишину веселой болтовней, но так и не смогла завладеть его вниманием полностью. Она говорила о ресторане – похоже, у них с Портером не было ничего общего, кроме этого ресторана, однако упоминание о нем здесь, в городе, казалось неуместным. Маргарита добавила, что читает Пруста (несколько преувеличив, так как одолела всего лишь десяток страниц, а потом разочарованно отложила книгу), но даже Пруст не взбодрил Портера. Его мысли где-то блуждали. После первого бокала шампанского последовал второй. Маргарите стало любопытно, займутся ли они с Портером любовью, но тот чопорно сидел на кушетке и вскоре посмотрел на часы.

– Мне пора собираться.

– Да, конечно.

Портер куда-то ушел, наверное, в спальню, однако не позвал Маргариту с собой, и она вдруг почувствовала себя совершенно раздавленной. Ведь они вместе принимали душ под розами, он мыл ей голову. Маргарита допила шампанское и пошла на кухню, чтобы налить себе еще. Открыла холодильник и на нижней полке увидела пластиковую коробочку с браслетом из живых цветов. Ойкнув, Маргарита захлопнула дверцу.

Чуть позже появился Портер. В смокинге, и от него пахло лосьоном после бритья. Теперь, когда он собрался уходить, в нем угадывались знакомые черты. Портер улыбнулся Маргарите, взял ее руки в свои и потер, словно хотел добыть огонь.

– Прости, что так получилось. Ты должна была меня предупредить.

– Да, я виновата, – вздохнула Маргарита.

– Куда пойдешь ужинать? Здесь неподалеку есть бистро, жареный цыпленок у них весьма неплох. Могу позвонить прямо сейчас и заказать тебе местечко у барной стойки.

– Сама справлюсь.

Он чмокнул ее в нос, как ребенка. Маргарита чуть не спросила про цветы, но решила, что не стоит, оба только смутятся. Наверное, он заберет браслетик по пути к выходу.

* * *

Той ночью Маргарита постеснялась улечься на Портерову огромную кровать (низкую и широкую, с черным покрывалом, восемью подушками в изголовье и блестящими серебристыми простынями), в комнату для гостей идти тоже не хотелось, и потому она притворилась, что уснула на обтянутой шелком кушетке. Специально надела пеньюар и расчесала волосы, но когда Портер вернулся домой (в час или два ночи), он только посмотрел на нее, хмыкнул и поцеловал в лоб, словно Спящую Красавицу, пока она ровно и глубоко дышала, притворяясь, что спит.

Утром Маргарита робко постучала в его спальню. Дверь была приоткрыта, и Маргарита сочла это добрым знаком. Портер заворочался, но прежде чем он полностью проснулся, она забралась между серебристыми простынями, холодными и гладкими, как монеты.

«Я хочу остаться, – подумала она, не смея произнести это вслух. – Я хочу остаться с тобой». Они занимались любовью. Спросонья Портер был мрачным, от него пахло перегаром, кожа отдавала на вкус табачным пеплом и нисколько не походила на солоноватую загорелую кожу Портера летом. Совершенно другой человек, и все же Маргарита его любила. Была благодарна за то, что он отвечал, ласкал ее. Они занимались любовью, как прежде, только Портер молчал и лишь под конец из его горла вырвался стон. Может ли она остаться? Вспомнил ли он? Когда все закончилось, он встал, пересек комнату и заперся в ванной. До Маргариты донесся шум душа. Портер сказал, что в десять у него назначена встреча со студентом.

На завтрак он приготовил яичницу, поспешно закрыв дверцу холодильника. Пока Маргарита ела в одиночестве за обеденным столом, вмещавшим по крайней мере человек двадцать, Портер вышел позвонить. Женщине с цветочным браслетом? Маргарита не могла запихнуть в себя ни кусочка от волнения, хотя жутко хотела есть – вчера она так и не поужинала. Когда Портер вернулся, она улыбалась.

– Я вызвал тебе такси, – сообщил он. – Приедет через двадцать минут.

За время своего краткого двадцатичетырехчасового визита на Манхэттен Маргарита поняла, что нарушила некое неписаное правило. Она не принадлежала Нью-Йорку Портера, здесь не нашлось для нее места, уголка, где можно было бы устроиться. Маргариту это больно ранило. Вернувшись на Нантакет, она разозлилась. Схватила любимый поварской нож и набросилась на каминную полку из коряги, но только испортила лезвие. Ресторан пришлось закрыть на зиму: из-за небольшого количества посетителей он себя не оправдывал. Из-за отсутствия привычных хлопот и непонятной ситуации с Портером Маргарита много ела и пила. Ей снились кошмары о Женщине с цветочным браслетом – та сидела на концерте рядом с Портером. Возможно, он держал ее за руку, а в антракте угостил белым вином. Наверное, она стройная, в шляпке, и от нее пахнет духами. Узнать поподробнее не представлялось возможности, и спросить было некого, разве что Портерову секретаршу. Маргарита махнула рукой на Пруста и принялась за Сэлинджера. «Образование помогает стать хорошей компанией для самого себя». Ха! Как мало она знала о том, сколько времени ей придется проводить в одиночестве, когда Портер сказал эти слова! Маргарита подумывала о других мужчинах, например, о Дасти из рыбной лавки или Дэмиане Виксе, учтивом и симпатичном юристе, но никто из них не смог бы заменить Портера. Она даже не понимала почему. В конце концов, Портер не был красавцем. Слишком худой, с намечающейся лысиной, он много разговаривал, чем страшно бесил окружающих. Он пукал в постели, грязно ругался, стоило ему ненароком пораниться, и ничего не знал о футболе. Многие считали его геем. Ни один нормальный мужчина не может столько знать о литературе и искусстве. Нормальный мужчина не носит с собой носовой платок, не пьет так много шампанского и не проигрывает регулярно в теннис. Портер не был геем, уж кто-кто, а Маргарита это точно знала, но семейная жизнь ему претила. Он не хотел детей. «Что это за человек, который не хочет детей?» – спрашивала себя Маргарита. Тщетно. Она словно стала страной, которую Портер завоевал и колонизировал. Для нее не существовало других мужчин.

Меж тем Портер звонил каждую неделю. Отправлял ей ресторанные обзоры из газеты «Нью-Йорк таймс», а на День святого Валентина прислал сотню маргариток. Этих знаков внимания едва хватало, чтобы поддержать Маргариту. Она решила было покончить с этими отношениями, но Портер посвятил ей забавное стихотворение о любви и даже не поленился послать его телеграммой. Он будто давал понять: «Так мы сохраним наши чувства, Дейзи». Прошла первая зима, потом вторая, третья… Каждую весну Портер обещал поехать с Маргаритой в путешествие – в Италию или снова в Париж, – но не сдержал обещание. Мешал слишком плотный график. Всегда находились дела, и втиснуть поездку никак не получалось. «Прости, что разочаровал тебя, Дейзи. Ничего, у нас есть лето».

Да. Именно обещание лета помогало Маргарите продержаться остальной год. Лето никогда не менялось, это было время любви. Портер снимал коттедж на Поплис-роуд и хотел, чтобы Дейзи проводила с ним все свободное время. Долгие годы все оставалось как прежде: ночи на кровати с веревочной сеткой, розы в уличном душе, поцелуи в затылок, пока Маргарита обжаривала в масле грибы. Маргарита с Портером всегда отмечали первую распустившуюся лилию бокалом вина. «Я люблю тебя», – говорили они друг другу.