Темная зона - Терри Персонс

– Па-а-ап! – раздался у него за спиной писклявый голос.

– Заткнитесь и оставайтесь тут, – бросил Джерри Фонтейн сыновьям, не поворачивая головы. Это был обрюзгший, круглолицый, с русыми редеющими волосами, зачесанными на макушку, мужчина.

Выскользнув из палаты, он, сопя, направился к лестнице. Глянув напоследок через плечо и увидев, как обе женщины вошли в комнату отдыха для медсестер, он открыл дверь и, сильно топая, стал спускаться по лестнице. Джерри припомнил, как этот мерзавец говорил, что намерен бывать на всех вечерних службах в больничной часовне, а потом отправляться по другим делам.

Джерри увидел его стоящим возле часовни: беседует себе с дамой, совершающей богослужение в больнице, и улыбается. Джерри не верил этой подлой улыбке, все в облике этого человека было ему не по нутру. Змей слишком хорош собой, чтобы оставлять его наедине с впечатлительной, слабой женщиной вроде Анны. Из часовни быстро выходили и другие молящиеся. Как только толпа в коридоре рассеялась и здоровяк оказался в одиночестве, Джерри тут же окликнул его:

– Эй!

Тот резко обернулся:

– Джерри! Что стряслось? Анна…

Схватив здоровяка за плечо, Джерри толкнул его обратно в часовню, убедился, что дверь плотно закрылась за ними, и оглядел помещение, убеждаясь, что никого, кроме них, там нет.

– Какого черта вы оба натворили? У Анны на этаже опер из ФБР.

– Что?

Краем ладони Джерри отер выступивший на лбу пот.

– Я слышал, как она базарила с сестрой.

– И с чего вы решили, что это имеет какое-то отношение ко мне и к вашей жене?

Джерри потер взмокшие ладони о брюки, чувствуя, как пот скапливается у него под мышками. «Как бы не утонуть в собственной влаге», – подумал он.

– Она требовала личные дела персонала и что-то еще. Всего я не уловил.

– Кто-то из работников больницы, должно быть, погорел.

– Выходило так, будто это как-то связано с судьей. – Джерри подошел поближе. – Так что помоги мне Бог, если вы имеете какое-то отношение к смерти этого жирного насильника и втянули во что-нибудь мою жену…

– Потише, пожалуйста.

Дальше Джерри задавал вопросы шепотом, в глубине души надеясь, что мерзавец соврет ему. Он не хотел влезать в это дерьмо.

– Это сделали вы? Как к этому причастна моя жена?

Сам-то мерзавец ставил вопросы таким спокойным голосом, с такой снисходительностью, что Джерри хотелось врезать ему кулаком в пасть.

– Как она выглядит, эта агент из ФБР? Вы ведь сказали «она», верно? Как выглядит эта женщина? Вы можете мне ее описать?

Джерри отвечал, запинаясь, а сам все время думал: «Какое, черт возьми, отношение к чему бы то ни было имеет то, как выглядит эта женщина?»

– Н-не… Не видел я ее лица. Сзади она кажется крошкой: худющая, блондинка, стрижена коротко.

– Как одета?

– Как одета? Кожанка с джинсами. А что?

– По-вашему, это похоже на агента ФБР? Да будет вам, Джерри! Уверен, вы что-то перепутали в их разговоре. Готов спорить, вы услышали, как они сплетничают про то, что сегодня видели в новостях.

Джерри шагнул назад, моргнул и задумался над его словами. Потом он вытер коротким рукавом рубашки вспотевшую верхнюю губу и неуверенно проговорил:

– Да нет. Я уверен…

– Вы все взвинчены из-за Анны. Возвращайтесь наверх и позаботьтесь о жене и детях. Выкиньте из головы то, что вам показалось и что вы слышали.

Джерри направился к двери и взялся за ручку.

– Надеюсь, вы правы. – Уходя, он оглянулся через плечо и увидел, что засранец все еще там, стоит и смотрит в коридор через окошечко в двери часовни. – Понос курячий! – буркнул Джерри и пошагал обратно к палате, где лежала его жена.

Посиделки Бернадетт с глазу на глаз с окорокорукой оказались пустой тратой времени. У медсестры на все был один и тот же ответ: «Приемные часы кончились, так что выметайтесь». Идя обратно по коридору, Бернадетт спиной чувствовала на себе ее взгляд, пока не оказалась в кабине лифта, едущего вниз. Бернадетт оперлась одной рукой о поручень и закрыла глаза. Два сеанса с кольцом извели ее – ноги как ватные, пустой живот ноет. Просто необходимо что-нибудь поесть и лечь спать.

Почувствовав, что кабина встала, и услышав, как расходятся двери, она открыла глаза. Она была готова к тому, что ее будет поджидать свора охранников, но никто не появился. Повернув от лифтов направо, Бернадетт пошла к выходу, раздумывая, не попробовать ли в третий раз. Но она сомневалась – потянет ли. А церковь сейчас уже закрыта? При такой усталости ей необходима именно безмятежная обстановка храма. Она остановилась, придерживая рукою дверь, и выглянула наружу. Мысль о том, что придется шлепать под дождем в поисках церкви, изводила ее. В больнице есть часовня – может, это сгодится? Нет. Ей требовалось только настоящее. Бернадетт раскрыла дверь и ринулась сквозь дождь обратно к церкви.

Крепко-крепко закрыв глаза, Бернадетт уперлась локтями в колени и уткнулась лицом в ладони. Она была не в силах заставить себя еще раз проделать это, не в силах была заставить себя стянуть перчатки, сунуть руку в карман и вынуть пакет. Она измотана до чертиков. Третий раунд с кольцом выпотрошит ее к завтрашнему дню до невозможности, а ей хотелось в воскресенье поработать над этим делом. Открыв глаза, она выпрямилась на скамье, собираясь уйти, и потерла виски, чувствуя, как начинает болеть голова. Надо что-нибудь съесть, постараться уснуть и завтра взяться с новыми силами. Звонок Гарсиа может подождать двенадцать часов.

Напоследок Бернадетт еще раз глянула в глубь церкви. Поначалу, вернувшись сюда, она удивилась, обнаружив, что храм все еще открыт, а женщины по-прежнему наводят чистоту. Прислужницы алтаря тихо скрылись, пока она сидела с закрытыми глазами, – наверное, убирают свой инвентарь, вскоре надо будет закрывать лавочку. Бернадетт велела себе уйти прежде, чем прислужницы выпихнут ее вон. Раскат грома сотряс церковные стены, напомнив ей, что снаружи бушует непогода.

Одновременно с очередным ударом грома ее плеча коснулась чья-то рука. В ряду позади нее стоял высокий мужчина в монашеском одеянии, с капюшоном, скрывавшим его лицо. Бернадетт не ожидала встречи со священником в столь поздний час.

– Что? – непроизвольно вырвалось у нее, и она тут же прибавила более уважительно: – Да, святой отец?

– Извините, что напугал вас, дочь моя.

– Не за что, святой отец. Это мне надо извиняться за то, что так припозднилась. – Повернувшись, она стала выбираться из ряда. – Сейчас же оставлю вас в покое.

– Подождите, – произнес священник.

Бернадетт застыла. Оглянувшись, она с ужасом увидела, что он вышел из своего ряда и теперь скользит вдоль скамьи, подбираясь к ней с правой стороны.