Практическая уфология - Марик Лернер

Игорь сознательно неторопливо побрёл по незнакомой улочке, глядя по сторонам и старательно повторяя про себя знакомые местным детям от рождения вещи. Очень часто надписи на вывесках отсутствовали, но на заборах писали здесь не меньше привычного на его родине и иногда такие же гадости: «Филерос – евнух» (в переводе понятие не нуждалось), угрозы: «Испражняющийся здесь, берегись проклятия!» и поучения: «Не бросай кокетливых взглядов на чужих жён, будь скромен в речах». Это очень расширяет словарный запас иностранца. Народ здесь явно грамотный и старается оставить и философские размышления потомкам: «Мелкая проблема станет больше, если её игнорировать».

Но это не важно. Сейчас у него очередное занятие по вживанию. Ипатий озадачил научиться ориентироваться. И ведь, гад, проверит с палкой в руках. А объяснять ничего не желает. Приходится самому соображать. Например, при входе в молочную лавку нарисована коза или корова – тут сомнений нет. Всё равно заглянул и убедился. Набор символов достаточно распространённый, и догадаться не сложно. Слесарь – ключ, кузнец – подкова, ножницы – у цирюльников, крендели – у булочников, обувь – у сапожников и так далее. Иногда целый комикс: омовение ног после дороги, угощение за столом, кровать и даже парочка дебелых баб, готовых скрасить одиночество, с откровенными жестами. Но чаще просто изображение характерного римского щита. Ну и попробуй догадайся, если не в курсе. А расшифровывается: «Гостиница с возможностью отдохнуть и быть защищённым».

Вот такие нестандартные символы и смотрел на будущее. Ипатий куда-то исчез по своим делам, но с возвращением непременно потребует выдать полную порцию заученных слов и заставит правильно произносить фразы, создавая вольное изложение сочинения «Как я провёл день». Иногда это жутко бесило, особенно когда был уставший после работы, а он снова и снова поправляет. Тем не менее умом пользу понимал и был благодарен, невзирая на палку. Терять пару часов на обучение свалившегося на голову сомнительного приобретения обычно некогда. Вследствие его регулярных походов к начальству в гараже подозревали, что Игорь стучит. Его это не трогало. Политику обсуждать всё равно не сумел бы за полным незнанием и наивностью, хотя к чтению газеты уже подобрался. Зато всерьёз уповал, что возится с ним контрразведчик не зря. Если уж практически свободно владеет русским, значит, ходит на ту сторону, так? Или ходил, как минимум. Есть шанс, что понимающий обстановку и без затруднений ориентирующийся в тамошних реалиях в лице Игоря может пригодиться. Но для этого надо быть полезным здесь и сейчас.

Не завернуть в пивнушку вечером было нельзя. Пока ты занят работой или хотя бы учёбой, время бежит незаметно и голова занята конкретными мыслями. Стоило выпасть свободному из-за отсутствия работы дню, и вместо отдыха накатывала тоска зелёная. Напиваться до чёртиков Игорь не пытался, однако каждый раз отправлялся в «третий дом». Здесь человек не на работе, где нужно угождать начальнику или хозяину, и не дома, где было пусто и наваливала ностальгия по родине. У обоих его соратников по гаражу в городе имелись семьи, но они норовили после трудов задержаться за кружкой пива.

Для любителей имелось и вино, но, во-первых, оно было намного дороже – привозное. Нормальным работягам не по карману. Во-вторых, культурные люди разбавляли. Пить чистое считалось уделом конченых алкашей. И в-третьих, здешнее вино было совершенно непривычного вкуса. В него добавляли специи, мёд и ещё бог знает что. Чересчур приторно. Пиво между тем отличное. Надо только меру знать.

А сидели вечером не одни стратиоты. Приходили мастера с завода и шахтёры.

Сквозь общий гул голосов до Игоря донеслось от соседей:

– Почему цены на медь такие низкие? Торгаши и плавильщики установили расценки, которые их самих устраивают. Пусть шахтёры сгниют! Всем плевать!

– Да уж, не о народе думают! Им чхать, если мы сдохнем.

– Жаловаться надо!

Мир другой, разговоры те же. Практически всё понятно и не вызывает интереса.

Рядом зашумели подростки, выясняя, кто кого сильнее и положит чужую руку. Они собираются из тех же соображений, что и взрослые. Отдыхали в своей компании. Империя была райским местом для выпивох. Никакого ограничения по возрасту, как и с курением. Правда, сигарет нет, и уж о фильтре никто не слышал, зато папиросы для богатых, трубки и всяческий табак в ходу. Хотя привозного практически нет и он очень дорогой, поэтому всё больше курят дерущую горло махорку.

При этом полно всяческих специй, а на огородах картошка, подсолнечник, в поле кукуруза. На недоумение Ипатий посмеялся и порадовал известием, что овощи завезены с «тридцать второй» Земли, а не из каких-то там Америк. Ничего подобного лет двадцать назад здесь не выращивали. А во многих местах и сейчас не растёт.

Ещё один кусочек пазла лёг в общую картину. Разведка идёт очень давно, и тянут в Империю не одни промышленные технологии, но и не менее важное – урожайные сорта. Однако с внедрением новых видов съедобных растений всё довольно плохо. Зачем улучшать земледелие, если земли немерено в соседнем мире? Похоже, вторжения идут перманентно, в том числе и для этого. Садишься на телегу, берёшь скот и в придачу получаешь освобождение от налогов на пять лет, пока не устроишься. К тому же крестьяне в обжитых местах очень не любят, когда их заставляют сажать нечто непривычное. В результате личное поле обязательно уменьшается, поскольку, к примеру, прокормиться можно бульбой с меньшего участка. А земля становится господской, и приходится больше на хозяина трудиться, как бы его ни звали – презид, магистр, помещик или Царь царей. Кому такое может понравиться?

Вширь они на старом месте расползаются вяло, предпочитая переселение. Или их насильно отправляют. Похоже, верны оба варианта, всё зависит от ситуации. Вот и идёт тихий саботаж, и всё это новое обнаруживается в основном здесь, на фронтире.

На самом деле прозвучало слово «граница». Последний мир всегда рубежный и наименее освоенный. В нём полно опасностей, однако и возможности огромны для предприимчивых, в отличие от старых, устоявшихся планет. Но здесь скорее российский Дальний Восток, чем американский Запад. Переселенцы едут на манер столыпинских крестьян пачками по государственной программе, и власть управляет процессом.

Снаружи, резко обрывая приятное настроение, взревела сирена. Звук крайне неприятный и жуткий, пробирающий до костей, аж зубы заныли. Реакция сидевших в зале и на улице военных оказалась мгновенной. Находящиеся в трактире всей толпой ломанулись на выход, чуть не выбив двери. Почему никого не затоптали, удивительная тайна. Игорь подумал и тоже поднялся. Если нечто неординарное происходит на базе, наверняка и ему положено присутствовать. Правда, никто не предупреждал о таких вещах, но он мог и не понять нечто важное.

К его приходу на плацу уже стоял построенный личный состав базы. Фитц, шипя нечто неприятное, дёрнул Игоря за плечо, затаскивая в короткую шеренгу техников. Кроме них присутствовали малознакомые оружейники, ветеринары (да-да, лошади в немалом количестве имелись) и ахтиятр с помощниками. По-нормальному – врач с санитарами. Что он собой представлял по знаниям, пока проверить не удалось, да не очень-то и хотелось. О средневековой медицине не приходилось слышать ничего приятного. Ну и тот самый азиат, первый здешний знакомый, в тапочках. Оказывается, он занимает важнейшую должность экзекутора, то есть палача. Заведует гауптвахтой, порет, вешает. И не одних военных. Также и местное население по приговору судьи. Никакого отчуждения с прочими, как у Дюма, когда руку не подавали. Ну, работа такая. Каждый трудится в меру возможностей. А что узкоглазый, так многие местные туземцы такие. Восток. Ещё не Дальний, зато Монголия с Китаем рядом. В смысле, в ином мире. Что здесь, так и не выяснил. Не до того было.