Брачный договор - Дженнифер Пробст

— Ты часто видишься с ней?

— Взрослый сын некстати напоминает ей о возрасте. Она предпочитает делать вид, что меня вовсе нет.

— Извини…

Это простое слово исходило из самого сердца. Ник оторвался от еды, и на какое-то мгновение они оба уловили, как между ними возникло взаимопонимание, а потом все исчезло, словно и не было ничего. Ник криво улыбнулся, как будто подвергая осмеянию свою нечаянную исповедь.

— Несчастный маленький богач! Но в одном ты права — «мицубиси» был просто зашибись!

Алекса рассмеялась и перевела разговор на другую тему:

— Расскажи мне о проекте, над которым ты сейчас работаешь. Наверное, штука стоящая, раз ты решился из-за нее отказаться от секса на целый год!

Ник никак не отреагировал на ее подначку, если не считать предупреждающего взгляда.

— Я собираюсь выдвинуть «Дримскейп» для участия в тендере по застройке береговой линии.

Алекса приподняла бровь:

— Я слышала, там собираются соорудить спа-центр и сеть ресторанов. Все сейчас только об этом и говорят. А раньше люди боялись даже сунуться к реке.

Ник с воодушевлением подался вперед, подхватив:

— Вся прибрежная зона за последнее время очень изменилась. Усилили охрану, бары и магазины вдоль реки сейчас процветают. Очень скоро туда потянутся и местные жители, и туристы. Ты только представь: освещенная набережная для прогулок, а на ней выставлены шезлонги. Или, например, огромный спа-салон, откуда можно любоваться горами, пока тебе делают массаж. Но это все только в проекте.

— Но я также слышала, что участвовать в тендере приглашены лишь самые крупные компании Манхэттена.

Ник невольно напрягся, словно перед зримой преградой. Он был в двух шагах от своей мечты и никому не позволит становиться на своем пути.

— Я получу этот заказ, — упрямо, словно мантру, повторил он.

Алекса недоуменно моргнула, но потом медленно кивнула, словно заражаясь его уверенностью:

— А «Дримскейп» справится с ним?

— Правление считает, что проект слишком амбициозен, — отхлебнув вина, ответил Ник, — но я докажу им, что они неправы. И если мне это удастся, то «Дримскейп» займет ведущее положение в отрасли.

— Ты стараешься ради денег?

— Деньги меня мало интересуют, — покачал он головой. — Мне нужно, чтобы меня заметили, и я знаю, как этого добиться. Никакого урбанизма, никакого соперничества с природой. Строения не должны пытаться перерасти горы, — наоборот, они должны покориться им, слиться с ними.

— Судя по всему, ты уже давно обдумываешь этот проект…

Ник обмакнул остаток хлеба в соус и закинул его себе в рот.

— Я знал, что муниципалитет примет решение уже в ближайшем будущем, поэтому готовился загодя. Я несколько лет обдумывал, чем и как застраивать прибрежную зону. Теперь я во всеоружии.

— Как же ты собираешься добиться заказа?

Ник снова уставился в тарелку. Удивительно, что она сразу чуяла ложь в его словах. С самого раннего детства.

— Один из партнеров уже в числе моих сторонников. Ричард Драйселл руководит строительством спа-центра, и наши с ним взгляды совпадают. В следующую субботу он устраивает званый ужин. Среди гостей будут еще два человека, которых мне предстоит склонить на свою сторону, так что я очень рассчитываю произвести впечатление.

Ник пока утаил, какую роль в этом должна была сыграть Алекса. Свою новоиспеченную супругу он рассматривал как средство заключить желаемую сделку, но объяснить это ей было бы лучше непосредственно перед приемом.

Подняв голову, он с удивлением заметил, что тарелка Алексы тоже пуста. Миска с салатом нетронутой стояла между ними на столе, зато паста, хлеб и вино были уничтожены подчистую. По лицу Алексы можно было догадаться, что она вот-вот лопнет от переедания.

— Хм, салат, кажется, тоже очень и очень неплох. Может, угостишься?

Алекса натужно улыбнулась и подцепила на вилку листик зелени.

— Разумеется! Обожаю салаты.

— А десерт будешь? — с ухмылкой спросил Ник. Она только протяжно застонала. — Странно.

Вместе они быстро убрали со стола и сложили тарелки в посудомоечную машину. После этого Алекса блаженно растянулась в гостиной на светло-коричневом диване, и Ник решил, что так она надеется быстрее переварить сытный ужин.

— Будешь сегодня работать? — поинтересовалась Алекса.

— Нет, поздно уже. А ты?

— Не, очень устала. — Повисла пауза. — Ну, так чем бы ты хотел теперь заняться?

Ее рубашка еще чуть-чуть задралась вверх, приоткрывая лакомую полоску гладкого загорелого живота, при виде которого Ник потерял способность мыслить логически. У него, впрочем, появилось несколько довольно отчетливых идей, чем они могли бы сейчас заняться, но все они предполагали одно: сначала медленно снять с Алексы рубашку. Затем вылизывать ее соски до тех пор, пока они не отвердеют под его языком, а дальше по плану шло стащить с нее легинсы и выяснить, насколько быстро она воспламенится в его объятиях. Но поскольку ни одна из этих перспектив не была реальной, Ник просто пожал плечами:

— Не знаю… Телик? Видик?

— Покер, — покачала головой Алекса.

— Что, прости?

— Покер! — с энтузиазмом повторила она. — У меня в чемодане есть колода карт.

— Ты всюду носишь с собой карты?

— Никогда же не знаешь, где они понадобятся!

— А на что мы будем играть?

Алекса спрыгнула с дивана и направилась к лестнице.

— На деньги, естественно. Если, конечно, не трусишь.

— Хорошо. Только играть будем моими картами.

Она вернулась с полпути и, смерив Ника внимательным взглядом, согласилась:

— Идет. Я сдаю.

Он нажал кнопку на пульте, и из колонок полилась мелодия из «Мадам Баттерфляй». Наполнив оба бокала, Ник расположился за кофейным столиком, Алекса, скрестив ноги, уселась напротив. Ее пальцы, мелькая с молниеносной быстротой, принялись тасовать колоду с ловкостью завзятого игрока. Ник живо представил, как она в платьице с глубоким вырезом раздает карты где-нибудь в салуне, сидя на коленях у ковбоя. Затем он прогнал видение и сосредоточился на предстоящей партии.

— Выбор за сдающим. По пять на руки. Делай взнос.

— Что вносим? — поинтересовался он.

— Я же сказала: играем на деньги.

— Приказать дворецкому отпереть сейф? Или, может, сразу сыграем на фамильные драгоценности?

— Очень смешно. А мелких купюр у тебя нигде не завалялось?

Его губы лукаво изогнулись в улыбке.

— Извини, только сотенные.