Цвет крыльев. Серый. - Надежда Сакаева

Она знала, как Дэймону трудно иногда бывает держать себя в руках здесь, на земле, а уж ад...

Нет, пожертвовать Дэймоном, или Крисом она не была готова, ради чьего бы то ни было счастья.

– Тогда лучше давай подумаем, чем мы реально можем поддержать Самаэля, – Хэвенли взял ее за руки и Анжела притихла.

Когда он держал ее вот так – это было, словно все вокруг переставало существовать, оставляя лишь нежные касания.

Несколько минут они молча сидели, глядя друг на друга и Анжела тонула в зелени его глаз, позволив себе позабыть обо всем остальном.

– Наверно, нам стоит быть рядом, на случай, если ему потребуется наша помощь, – наконец сказала она, опустив взгляд.

– Это хорошая идея, но не знаю, захочет ли Самаэль нашей помощи. Он сейчас в полном раздрае. Все глубже погружается в сожаления о том, что не успел сказать о своих чувствах. Все больше винит того Хранителя, выставляя его чуть ли не королем зла, – произнес Дэймон.

Было непозволительно с его стороны вот так вот позабыть про все остальное, и уйти в дела Анжелы с головой. Ведь он не человек, а мир ангелов только кажется светлым и счастливым. Ему не стоит терять бдительность, и ситуация с Самаэлем тому подтверждение.

Сейчас Ангел Смерти балансировал где-то на границе между тоской, отчаянием и жаждой мести, а его барьеры опасно трепетали практически от каждой его мысли, или воспоминания.

Он не сможет держать себя в руках долго – он слишком отвык от чувств, чтобы теперь уметь их контролировать, и очевидно, что совсем скоро что-то произойдет. Самаэль примет решение и неизвестно, чем оно обернется для остального мира.

– Сэмми обсуждаете? – Азазелл появился в комнате так внезапно, что Анжела вскрикнула, подскочив на кровати.

– Ты мог бы постучать, – вскинул бровь Дэймон.

Он даже не шелохнулся, так и оставшись сидеть на своем стуле.

– Ох уж эти людские формальности, – закатил глаза Аз, скрестив на груди руки. – Давайте мы забудем о них и поговорим о том, что действительно важно. Что нам делать с Самаэлем?

– А что мы можем сделать? – вздохнула Анжела, уставшая от собственной беспомощности.

– Быть рядом. Держать его за руку, – фыркнул Аз. – Или отдать ему твой чудесный кулон.

– Нет, – рыкнул Дэймон.

Он хорошо относился к Самаэлю, но кулон был нужен ему самому.

И Анжеле. Ее душе, ее спокойствию.

Прошло еще слишком мало времени после смерти Джоша. Она еще не готова справляться с этим самостоятельно.

– Кулон? – удивилась девушка, не заметив реакции Падшего. – А он поможет? Кажется, он не действует на Ангелов.

Такая мысль даже не пришла ей в голову, ведь она еще помнила, как кулон до костей прожигал кожу Дэймона, стоило ему его коснуться.

– Он не действует на Падших Ангелов. А вот на Ангела Смерти, который обрел чувства... думаю, можно попробовать, – ответил Азазелл и, взглянув на недовольного Хэвенли, добавил. – Спокойствие Сэмми сейчас важнее твоих поцелуев, Ал.

– Если это поможет, то стоит попробовать, – согласилась Анжела.

Она взяла Дэймона за руку, стараясь его успокоить.

Конечно, поцелуи с ним были самым прекрасным, что она испытывала, но лицо Самаэля, когда он говорил про свою любовь, никак не выходило из ее головы. В нем было слишком много боли.

– Дело не в поцелуях... – покачал головой Дэймон.

– В общем, решайте, – перебил его Азазелл, и исчез столь же внезапно, сколь и появился.

***

Мир изменился.

Это Азазелл понял сразу, едва выбрался из клетки. Сколько он просидел там? Очень долго, по мнению людей, но Ангелы мыслят иначе.

Хотя Аз уже давно не был Ангелом в полном смысле этого слова.

В клетке было скучно. Запертый там, чтобы исправиться, меньше всего ему хотелось обдумывать свое исправление. И вместо этого он составлял планы... нет, не мести.

Кому бы ему мстить?

Людям? Но Азазелл не любил их, считая недостойными, а мстят лишь равным.

Ангелам? За что, если ангелы подвластны воле небес?

Так может, небесам?

Но и небесам мстить он не сбирался. На самом деле он всегда хотел лишь доказать Отцу свою правоту, и сейчас у него появился второй шанс сделать это.

Наверно, если бы он только согласился смириться и признать свои ошибки, то вполне мог бы вернуться наверх, ведь его никогда не изгоняли. Но он упрямо гнул свою линию, не желая признавать то, что на самом деле уже давно стало очевидно всем остальным. То, что Азазелл привязался к земле, и людям, и греху куда больше, чем сам допускал. И это не считая того, что теперь у него не было крыльев. Ни одной пары из тех, прежних.

Да, мир изменился. Люди изменились. Их стало гораздо больше, чем помнил Аз.

Но внутри у них ничего не поменялось.

Прежде чем идти и смотреть на тех, кто открыл его клетку, Азазелл действительно некоторое время провел, изучая реалии этого нового и незнакомого мира.

Увиденное его удовлетворило.

Грех был повсюду.

Дары, которые подкинул Азазелл человечеству, разрослись, приняв новые формы. Сотни видов оружия и культ косметики – Аз и не надеялся на такой результат. Даже странно, что Отец до сих пор не пришел к нему с извинениями.

Да и сами люди не стояли на месте. Они так много сделали для удовлетворения своих низменных потребностей и так мало для высоких порывов.

А сериалы были прекрасным изобретением во всех отношениях.

Впрочем, поначалу Аз боялся, что кое-что могло все же измениться.

Человеческие девушки, единственное, что Азу нравилось в людях, теперь выглядели гораздо ухоженней, чем прежде, и он опасался, что они поняли свою собственную ценность, став недоступными. Но Азазелл зря волновался, ведь произошло совсем наоборот – внутри они стали куда более распущенными.

Сексуальная революция.

Прелюбодеяние нынче никто не считал грехом, и Аз легко мог получить любую из дочерей Евы, едва ли приложив к этому усилия.

Поначалу он именно так и делал, отыгрываясь за тысячи лет взаперти, но вскоре ему это наскучило.

Какой смысл в охоте, если дичь легко идет в руки?

Неужели Отец настолько слеп, что и сам не видит, как опустились люди?

Так что же нужно сделать, чтобы доказать?

Азазелл не мог дать ответа на этот вопрос, решив пока присмотреться.

Торопиться ему было некуда.

Любопытство вскоре заставило его приехать в Сэнт Хиллз – маленький городок, ничем не примечательный для людей, но ставший историческим в ангельском масштабе.