Огни святого Эльма - Владимир Евгеньев

Он почему-то думал, что жена больше него виновата в том, что у них так долго не было детей. А, может, дело было как раз в нем. Сначала Филипп очень любил Эльзу. Он знал — что бы он ни делал, она будет ждать своего капитана из плаванья хоть сто лет и встретит со счастливой улыбкой, а когда он был дома, им было весело и хорошо вместе. Эльза прощала ему приступы дурного настроения и старалась развеселить.

Но потом произошло несчастье. Когда жена, наконец, забеременела через две зимы после свадьбы, Филипп как всегда задержался в кабачке, а она неловко поскользнулась и упала с лестницы, ведшей на второй этаж. Он долго не мог простить жене этой неловкости. Но тут была ее вина? Эльза, милая Эльза, она так любила его когда-то. Как они мечтали, что они все вместе с четырьмя детьми, его жена хотела именно четырех, трех мальчиков и одну девочку, пойдут на луг летом плести венки, и кататься зимой на коньках. А после того случая она долго не могла забеременеть. Эльза стала печальной и часто плакала. Но у Филиппа не хватало великодушия, чтобы утешить ее.

Проходили годы, и ему становилось грустно, что у него нет наследника, и в доме не слышно детского смеха. И в этот одинокий дом капитану не хотелось возвращаться, и он опять искал утешения у Греты, а на жену хватало все меньше нежности.

Как Филипп тосковал и расстраивался и считал, что Эльза, почему-то только Эльза виновата в том, что они потеряли ребенка. Грета знала, как избавляться от детей, но не знала, что сделать, чтобы его жена, наконец, забеременела, об этом любовница говорила тихим страстным шепотом, и ее слова усиливали душевную боль. Но смех Греты, ее улыбка мучительно и сладко манили к себе, это был затягивающий омут. Капитан не мог порвать эту связь, которая проникала до самого сердца.

А как он был счастлив, когда узнал, что его жена ждет ребенка второй раз через пятнадцать лет после свадьбы. Ее несчастное худенькое лицо изменилось, будто озарилось каким-то новым светом и супруги как в молодости много смеялись и опять стали предаваться мечтам, жизнь как будто вернулась к ним, а потом он ушел в плаванье. Потом… нет, это невыносимо. Филипп не дождался самого большого счастья, своего маленького продолжения. Ему было так тяжело все эти пятнадцать лет, и капитан стал жестоким человеком, внутренняя боль и раздражение не давали покоя, и он вымещал свою злость на людях, старался быть сильным. И теперь эта боль, это невыносимое страдание будет с ним всегда, Филиппу больше никогда не пойти вечером в таверну, не пройтись по средневековым улочкам, которых больше нет. Неужели он прогневал Господа больше всех людей? Может, капитан был не самым хорошим человеком, но он любил свою жену и ребенка, пусть эгоистично и недостаточно, но все же… Филипп казался самому себе храбрым, мужественным и благородным…

На суше он чувствовал себя неуютно. Мимо проезжали роскошные кареты, днем и ночью они гремели по мостовой мимо окон капитана. Даже лавочник с добродушной физиономией, торговавший сладостями напротив его дома, был, казалось, богаче его. Филипп узнавал, что такой-то стал продавать масло, а такой-то овечью шерсть и разбогател. А люди, которые владеют ост-индской компанией, имеют баснословные прибыли, все акции уже раскуплены, и он уже не сможет их купить. Капитану тоже хотелось бы иметь роскошный экипаж, приобрести самый дорогой флейт и работать не на кого-то, а на себя. Неужели он не такой умный, как они, люди с огромным состоянием? Да, наверно, не такой, а может, у него просто нет таланта к коммерции, деловой хватки, ему не повезло и он никогда не сможет разбогатеть. Они с Эльзой, конечно, будут сводить концы с концами, и его жена будет чистить фарфоровую посуду и одеваться не хуже соседей, но Филипп никогда не станет таким как люди, имеющие большие деньги, хозяева страны, он — никто.

Проклятое маленькое жалованье на корабле. Чем он хуже людей, сумевших заработать себе состояние, почему не он? Может, капитану и удалось бы стать богатым и могущественным человеком, если бы не эта страсть к морю и кораблям, к соленому ветру. У него была редкая интуиция, он чувствовал паруса, ветер, приближенье шторма. Филиппу безумно нравилось угадывать смену направления ветра, справляться с бурей, покорять стихию. И когда он, усталый промокший измученный и охрипший, бывший вместе с командой на краю гибели, стоял после шторма на омытой дождем палубе и чувствовал, как успокаивается море, которое не смогло его погубить, бывало, что его сердце наполнял какой-то дикий звериный восторг, первобытная безбрежная радость бытия. И порой Филиппу казалось, что он жалкий неудачник, но, плывя на своем летящем флейте при попутном ветре, капитан чувствовал свободу, ощущал себя хозяином моря. И тогда на время уходили эти грустные мысли.

Большая часть его ночей это были долгие ночи на корабле, когда выматывает качка и матросы в душных смрадных маленьких кубриках сходят с ума, с ними тяжело общаться, они понимают только язык силы. Матросы не любили капитана, а многие ненавидели за его приступы ярости, когда он становился жестоким и невыносимым, его считали храбрым, но злым человеком.

Но он никогда и никому не признавался, что в глубине души любит и понимает их, этих грубых людей, которые отправились скитаться в море, потому что им не нашлось места на суше. И которые не знали иной радости, кроме как забыться в объятиях продажной девки в порту или за кружкой рома. Ведь он, по сути дела, похож на них. А что еще дает жизнь, кроме этих кратких удовольствий и почему Господь так жесток, что и это хочет отнять у нас? Ведь разврат и пьянство считаются грехом.

Капитан очень устал от жизни. Но когда-то он все-таки любил, любил море, качку и соленый ветер, это чудесное ощущение полета, когда корабль подчинялся ему и шел на всех парусах. Капитан чувствовал свой парусник, как сильную капризную женщину, с которой сложно справиться, но возможно тому, кто привык к ней и знает, как воздействовать на струны души. Он не так часто бывал дома и на многие месяцы уходил в плаванье. Еще мальчишкой Филипп начал обучаться морскому делу на корабле. Повидал много стран и портов, возил на своем корабле чай, медь, серебро, текстиль, хлопок, шёлк, керамику, пряности и опиум, побывал в Индии, Китае, Цейлоне и Индонезии.

Он перенес множество штормов, нападений пиратов, товар часто пропадал из-за бурь, грабителей и других злоключений. Капитан порой не знал куда плыть, и ему подсказывало только чутье. Жаркая удивительная Индия, острова с пальмами и кокосами, нападения пиратов, все это были сложные, опасные и утомительные будни. Но, наверно, Филипп согласился бы плавать, даже если бы за это платили еще меньше, за те моменты, упоительные мгновения, когда корабль шел под попутным ветром, сияло солнце, и не было видно горизонта. Бескрайняя морская гладь в спокойную погоду снова и снова завораживала его, и капитану хотелось без конца смотреть и смотреть туда, где море сливается с небом, на искрящиеся волны, и чтобы солнце светило ему в лицо. И тогда мир почему-то виделся иным, Филипп чувствовал себя почти счастливым, и ему казалось, что впереди ждет нечто волнующее и прекрасное.

Капитан никому не мог об этом рассказать, никто даже Грета не поняла бы его, это была их с морем тайна. Так оно вознаграждало Филиппа за все страдания, за изнурительные штормы, смрад на корабле, бесконечную качку, бессонные ночи, когда в любой момент могли напасть пираты или парусник мог потонуть во время штора, и жизнь висела на волоске. Он каждый день пил ром на корабле, алкоголь помогал забыться среди постоянного напряжения, опасностей и бурь.