Зачарованный книжник - Кристофер Сташеф

Род, увы, уступал противнику в скорости, зато имел богатый опыт ведения таких схваток. Ударом ноги он толкнул стул навстречу нападавшему, и прыгнул ему на спину, когда юнец растянулся во весь рост. Завернув ему руку за спину. Род закричал:

— Стража! Стража!

— Сам сторожись! — рявкнул сзади чей-то голос, и обернувшемуся Роду как раз хватило времени, чтоб увернуться от дубинки, нацеленной прямо в голову.

Дубина задела ему плечо, заставив взвыть от боли.

Не мешкая, он пнул нападавшего седовласого человека под коленки, и тот с криком упал. Все было не так уж плохо, но в этот момент еще один убийца, третий по счету, проскользнул в окно и навел на Рода бластер.

Воспользовавшись этим, первый нападавший вскочил с налитыми кровью глазами. Впрочем, он тут же замычал и снова рухнул на Рода, когда тот схватил его за ноги и дернул изо всех сил. Искусно проведенный захват спас Роду жизнь: заряд из бластера угодил в тело, накрывшее его.

— Дьявол! — выругался седовласый. — Ты убил его!

Он прыгнул вперед, чтоб сдернуть труп с Рода, и тут же получил кулаком в челюсть.

После этого седовласый сделал еще одну попытку подняться, но безуспешно: ноги отказывались ему повиноваться. Тогда он пополз к Роду на коленях, по-прежнему замахиваясь дубинкой.

Подоспевшие стражники наконец-то выломали дверь и вцепились в руки мужчине.

— Милорд, вы ранены? — окликнул один из них Рода.

— Не думаю, — Род прикоснулся к своему плечу и вздрогнул: не мешало бы проверить, нет ли перелома. — Спасибо пронырам-брауни! Если бы не они, боюсь, я б сейчас вообще ничего не чувствовал!

Он с усилием поднялся, отряхиваясь, и позвал:

— Благодарю вас. Малый Народец!

— На здоровье, лорд Верховный Чародей!

Стражи слегка побледнели: они никак не могли привыкнуть к эльфам в доме.

Род замер, занятый установлением телепатической связи с остальными членами своей семьи. Толкнула его на это интуиция, отнюдь не привычка. Его мысль нащупала сознание Гвен и, ощутив ласковое ответное прикосновение, мгновенно успокоилась — с ней все в порядке. Затем Род попытался разыскать детей и ужаснулся: их атаковали!

Ртуть, одетая теперь еще более роскошно (нижнее розовое платье из шелка, верхнее — цвета бургундского вина) прогуливалась с Корделией по саду. Девушки болтали.

— Вы мужественно приняли приговор суда, — заметила Корделия будущей золовке.

— Что ж, все-таки на моей совести — смерть нескольких человек, — сказала Ртуть. — Это были военные действия. При всем желании мне трудно трактовать их как самооборону. Нет, миледи, грех жаловаться на королеву: она была добра ко мне. Лучше уж скитаться по провинциям, защищая крестьян, чем сидеть за решеткой или, упаси Боже, болтаться в петле. Кроме того, по приговору суверена, у меня — весьма приятное общество.

— Если б это «приятное общество» было здесь! — вздохнула Корделия. — Да и его спутник — мой жених, не помешал бы!

— Хорошо бы, — проговорил чей-то низкий старческий голос.

Нахмурившись, Корделия обернулась к Тому Садовнику и увидела, как за его спиной поднимаются остальные работники. В руках они сжимали лопаты и другой садовый инвентарь. В сердце шевельнулся страх — ей показалось, что они готовятся напасть, но девушка тут же отмела эту смехотворную мысль.

— Крайне неучтиво с твоей стороны. Том Садовник, вмешиваться в беседу двух леди! — с досадой заметила Корделия.

— Вот именно, — поддержала ее Ртуть, воинственно подбоченясь. — Помни свое место, слуга!

— Ха, вы ничем не лучше меня! — ответил Том, перехватывая поудобнее лопату. — И ваше место — на глубине шести футов под землей!

Ртуть сделала неуловимое движение — в ее руках оказались меч и кинжал.

Мысль Корделии действовала еще быстрее: телепатическим усилием она остановила лопату мнимого садовника. Однако чтобы обездвижить остальных мужчин, ей требовалось гораздо больше энергии. Она почувствовала, что теряет контроль над противником: лопата снова начала двигаться — сначала медленно, затем все быстрее. Том Садовник злобно ухмылялся.

В этот момент брошенный Ртутью меч просвистел в воздухе и вонзился в плечо Тома. Старик с воем выронил лопату и схватился за раненое место. Его помощники тем временем уже бежали вперед, размахивая своими орудиями. Корделия невольно отметила, насколько мотыга похожа на алебарду. Однако рассуждать было некогда: она буквально вцепилась сознанием в ближайшую из них.

Том Садовник глухо заворчал, и Корделия почувствовала, как его сознание вступило в противоборство с ее собственным. На мгновение мотыга застыла на месте, удерживаемая двумя равными силами, и человек, бежавший с ней, вынужден был остановиться. Но его товарищи уже спешили на помощь, да и Том, преодолев боль, пришел в движение. Его кулак со всей силы врезался в лицо Корделии.

Искры засверкали перед ее глазами, затем наплыла темнота. Следующими ощущениями были: дрожание земли под коленками, гневный крик Ртути и вопль боли — Тома. Еще один человек закричал… Корделия потрясла головой, изо всех сил пытаясь разогнать сгустившийся туман. Это ей удалось, девушка увидела брошенную лопату у своих ног и попыталась подняться, опираясь на нее, как на трость.

— Спиной к спине! — услышала она крик Ртути. — Плотнее!

Корделия плохо понимала, чего от нее хотят, но автоматически подчинилась. Она прижалась к спине подруги и — вовремя! Корделия увидела совсем близко юнца с занесенной мотыгой. Реакция ее была мгновенной: сказались отцовские уроки! Девушка машинально подняла лопату и блокировала удар. Все это она проделала бездумно, потому что изо всех сил старалась думать о траве. О том, какая она скользкая, как ноги юноши скользят и разъезжаются на ее мокрой поверхности.

Тот и в самом деле поскользнулся. Падая, он попытался все же завершить свое движение, но удар мотыгой получился несильный. Корделия мысленно подтолкнула ручку инструмента, и деревяшка с отвратительным звуком стукнула юношу по лбу. Оглушенный, он упал.

Внезапно наступила тишина, прерываемая лишь чьим-то стоном. Корделия бросила быстрый взгляд и обнаружила Тома Садовника, лежащего без сознания. Темная кровь медленно вытекала из раны на плече и еще одной — на бедре. Рядом лежал его товарищ, тоже не подавая признаков жизни. Еще два бездыханных тела валялись неподалеку. Оглянувшись, Корделия увидела запыхавшуюся Ртуть, ее платье было распорото, в разрезе алела свежая рана, на лбу и на скуле виднелись ссадины. Она яростно пнула лежащего Тома.

— Ах ты, подлец! Предатель! Трус! Напасть вшестером на двух слабых женщин! Очнись и поднимайся, падаль, требуха, мерзкий червь! Слышишь? На ноги, гниющая куча протухших потрохов!

— Уймись, сестрица, — попыталась остановить ее Корделия. — Что тебе от него надо?

— Да чтоб он встал и продолжал сражаться! В конце концов, не могу же я прикончить даже такого подонка, если он без сознания!