Агломерат - Никита Костылев

Я понимал, что аргументы Дэна неоспоримы, но… не мог по-другому. Не мог, и все. Шел и шел выбранным путем и вдруг услышал топот за спиной. Я обернулся и увидел двигающегося вприпрыжку друга. Прискакал, дорогуша, так я и знал. Я стоял, улыбаясь, но когда он подошел, то сказал совсем не то, что я ожидал:

— Андрей, ты извини. Но я в этом участвовать больше не буду. — В глазах Дениса была непоколебимая решимость. — Я не буду больше своих убивать, мне по фигу, какие они — красные, белые, зеленые или фиолетовые. — Денис протянул руку. — Спасибо, ты мне жизнь спас. Сам подставился из-за моего срыва. Пойми, я не боюсь умереть, но не хочу убивать таких же пацанов. Они мне ничего не сделали, мне без разницы, какая это автономия, агломерат или еще какая бурда. Пошли они все! У меня тот стрелок до сих пор перед глазами стоит. Я не знаю, что будет впереди, но ни за какие агломераты я больше не пойду.

— А родные в Москве? — Я решил выдвинуть главный аргумент. — О них ты подумал?

— Они… — Дэн на секунду замялся, затем как отрубил: — Я сам разберусь. Надо будет, заберу их оттуда. Будем за городом жить, своим хозяйством. Все будет как надо. Прощай, Андрей!

— До встречи! — Я еще раз пожал руку Дениса. — Если ты решил, отговаривать не буду. Бог тебе судья. Желаю только добраться до своих живым.

Я развернулся и пошел к станции. Дениса я не осуждал. По закону он просто дезертир, человек, который бросил свое подразделение. Всем побоку, какое у него мнение: он солдат и должен приказ исполнять. А я как старший по званию обязан был либо заставить его идти в бой, либо выполнить примечание к третьей главе устава иррегулярных войск Московского агломерата. То есть поставить к стенке. Но я не мог. Все это время я отгонял от себя мысли об этой бойне. Когда вступал в сотню, я и думать не мог, что буду не на той стороне. Денис правильно сказал: когда мы гуков били, тогда было легко. А вот когда схлестнулись с такими же простыми парнями из другой земли, стало очень тяжело. Ведь это мы агрессоры, новгородцы ничего не хотели, они просто жили на своей земле и никого туда не пускали. Они решили жить сами по себе, и это было их право. Они, наконец, защищали свою родину от бандитов, которые вырезали все живое на своем пути. А бандиты эти — мы! Да, наши никого не пожалеют — окружат и уничтожат. Сейчас я шагаю к разрушенной станции, а в Чудове в это время идет жестокий бой. Перед тем как бронепоезд подошел к Вишере, сотник Сергеев сказал, что разведчики доложили о крупном отряде бронетехники, идущей к Чудову. Там решится судьба окружения, но автономов все равно не спасти. От такого удара им никогда не оправиться. Я гнал от себя мысли о том, за кого воюю и правильно ли все делаю, но с неизменным постоянством задумывался о своей будущей судьбе. А перспективы слабенькие: сложу тут голову, или застрелят меня в очередной стычке, и все, не станет вахмистра Ермолаева, не будет Андрея из Набережных Челнов. Тьфу, блин! Я выругался и стукнул себя по голове. Все будет хорошо. Не доберусь до поезда? Еще как доберусь, поезд раз десять остановится, прежде чем дойдет до цели. Пока они дорогу починят, пока их отряды авангарда будут прикрывать… А я еще и транспорт найду. На станции должно быть хоть что-нибудь на колесах! А нет — пешочком побегу, но поезд догоню. Никуда он от меня не денется.

Я решил не выходить на железную дорогу, а поискать что-то транспортное в поселке. Перед началом наступления командующий экспедицией приказал сначала обрушить ракеты на поселок, а затем уже приступать к штурму станции. «Грады» буквально раскрошили этот населенный пункт, сровняв его с землей, но все же я не терял надежды что-нибудь найти.

Обогнув линию ограждения уничтоженной станции, я вышел на дорогу к поселку, однако дойти до него не пришлось. Настоящий подарок ждал меня практически на дороге: брошенный мотоцикл лежал в придорожной канаве. Вытаскивал его я с трудом, на рабочее состояние не надеялся, но заходить в разрушенный поселок желание пропало. Черт знает, кто там остался, так что мотоцикл оказался наилучшим вариантом. Это был городской скутер, пижонистый Suzuki. Жаль, что не «Иж» или «Урал», популярнейшие на деревне модели, на таком толком не покатаешься, хорошо хоть вроде бы целый. Впрочем, надо радоваться тому, что есть. Я с замиранием сердца повернул ключ зажигания; мотор кашлянул, попыхтел для виду, а затем уверенно загудел. Удобно устроившись на продавленном сиденье, я поддал газу и уже на ходу развернул скутер. Ехать решил, прижимаясь к железной дороге, карты у меня не было, так что единственный вариант догнать своих — это не отходить от рельс. Тем более что на дороге я стану удобной мишенью, а так еще есть шанс. Окончательно уверив себя в правильности своих действий, я плавненько выехал к станции и съехал по пригорку вниз, на дорожку путеобходчиков, идущую параллельно железнодорожной колее.

Издали вдруг долетел звук, похожий на гром, но было ясно, что впереди буря пострашнее природной: видимо, бронепоезд и дрезины уже столкнулись с танками. Главная битва началась.

Небольшой тепловоз шел довольно быстро для своего класса. Урядник заскочил в кабину машинистов и деловито поинтересовался:

— Еще быстрее нельзя?

— Никак нет, — помотал головой казак, сидящий за пультом управления. — Модель старая, мы и так ее выше нормы разогнали. Скоро к Вишере подойдем.

— Хорошо, — кивнул урядник и вдруг скривился от резкой боли в боку, подскочившие бойцы поддержали его, чтобы он не упал, но тот только махнул рукой. — Я в порядке. Главное, двигайтесь к Вишере.

В кабину заглянул один из выживших в мстинской мясорубке санитаров и решительно сказал:

— Урядник Добрынин, я настаиваю, чтобы вы перешли в первый вагон. С вашей раной вам нельзя здесь находиться. — И жалобно добавил: — Ну, пожалуйста, Александр Евгеньевич, ну что мы будем делать, если вас тоже не станет!

— Как подойдем к Вишере, сразу мне сообщите. — Урядник угрюмо посмотрел на машинистов и вышел за санитаром.

Всего в составе поезда было два пассажирских вагона. В первом находилась основная часть раненых, три санитара пытались сделать для них хоть что-то, но они — не врачи, оба врача погибли на Мстинском мосту. Ни медикаментов, ни квалификации отважным санитарам не хватало, все трое трудились как пчелы, пытаясь помочь, но толку было мало. Санитар, поддерживая Добрынина, отвел его в купе проводника, уложил на нижнюю полку и, сделав укол, удалился, прикрыв за собой дверь. Урядник вытер ладонью мелкие капельки на лбу, веки опустились, и он впал в забытье.

Но и в забытьи ему не было покоя. Сознание беспорядочно заполняли сцены бойни на Мстинском мосту. После захвата станции бойцы Центра стали укреплять свои позиции. В контингент обороны блокпоста входили: казачья сотня, три тяжелые ракетные установки, два Т-90 и восемь пулеметных расчетов. Урядник был в одном из пулеметных расчетов, когда внезапно на блокпост обрушились штурмовики автономов, тогда он и получил этого чертово ранение. На бронежилете наиболее тонкая броня сбоку, именно туда и попал осколок. Прорывающиеся из окружения воинские части автономов смогли собраться в единую силу и ударили в этом районе. Спецкоманда не успела заминировать часть площади, как на них обрушился град пуль и снарядов. Только тридцать человек успели спастись из неожиданной мясорубки. И спаслись они на маленьком поезде, ведомом маневровым тепловозом.