Третья дама - Нацуки Сизуко

Её собеседник, мужчина лет тридцати с небольшим, был одет в элегантный тёмный костюм. Он непринуждённо улыбался и что-то говорил, но, похоже, сам совсем её не слушал.

Дайго смерил его беглым взглядом, однако всё его внимание было сосредоточено на женщине. Она выглядела очень элегантно. Только нижняя часть её лица оставляла сумрачное впечатление, было в нём что-то неприятное и холодное. Её собеседник, по-видимому, говорил что-то смешное, потому что лицо женщины на мгновение вытянулось в улыбке, от которой повеяло ледяным высокомерием.

«…Надменная гадина с сердцем изо льда… Два года назад своим высокомерием и гордостью она убила человека». Эти слова Фумико словно эхом пронеслись в ушах Дайго.

Дайго постарался перенести шок от этой неожиданной встречи, мысленно убеждая себя в том, что так распорядилась судьба. Он сожалел только о том, что у него не было возможности разглядеть её профиль.

Мидори Нагахара выступила с произвольной программой, включавшей в себя такую популярную классику, как вальсы Шопена и «Лунная соната» Бетховена, наряду с произведениями современной народной музыки. В этот вечер почти все столики были заняты, и в зале царила атмосфера спокойной сосредоточенности. Она пришла выступить сегодня не только из-за прилива посетителей, но также потому, что за одним из столиков сейчас ужинал её бывший преподаватель, профессор консерватории с супругой. Об этом Дайго узнал ещё вчера от официанта. А ещё он узнал, что, помимо ресторанного зала, в отеле имеется ночной клуб, где играет профессиональный оркестр.

Особого гостя было видно сразу. Щуплый пожилой господин с длинными седыми волосами сидел в обществе своей супруги, дамы несколько расплывчатых форм в коричневом бархатном платье. За одним столиком с пожилой парой сидела ещё молодая женщина в брючном костюме из синей, с блёстками, материи. Их столик находился ближе всех к Мидори, и после каждого нового исполнения они вежливо аплодировали, даже дольше, чем положено.

Мужчина, которого Дайго видел у входа в ресторан беседующим с Мидори, теперь сидел за столиком у противоположной стены, откуда, покуривая, наблюдал за ней. Со своего места он мог видеть только спину Мидори. Дайго, разумеется, в полном одиночестве, сидел за два столика от профессора и его дам. Несмотря на переполненный зал, ему хорошо был виден профиль Мидори.

Когда по окончании каждого произведения публика взрывалась аплодисментами, Мидори отвечала ей улыбкой и лёгким кивком. Но при этом она ни на кого не смотрела — только окидывала зал поверх голов холодным отсутствующим взглядом, в котором читались пренебрежение и расчёт. Дайго заметил, что поймать взгляд Мидори практически невозможно. С самого первого момента его охватило какое-то необъяснимое чувство тревоги при мысли о том, что почти рядом с ним находится женщина, которую ему суждено было встретить в определённый час его жизни. Эта тревога, это ощущение смутного страха исходили от предвкушения близящегося события — убийства той, кто сама была убийцей. Теперь он окончательно осознал, что Мидори должна стать его мишенью.

Нет, всё-таки нужно немного расслабиться. Нужно как-то свыкнуться с этой мыслью. Ведь он пока ещё не решил, готов ли совершить это. Дайго задумчиво откусил кусочек рыбы и запил белым вином. А между тем выступление было прервано антрактом.

Оставив пачку нотных листов на фортепьяно, Мидори спустилась с возвышения и подошла к столику профессора. Дайго уткнулся взглядом в тарелку, но изо всех сил насторожил слух в надежде уловить их разговор. Они обменивались дружескими приветствиями и комплиментами. Каждое слово Дайго разобрать не мог, зато уловил общее настроение. В основном ему удавалось расслышать только слово «профессор». Голос у Мидори был негромкий и проникновенный. В голосе профессора ощущались возраст и свойственные ему отеческие нотки. Что же касалось двух других женщин, то они сидели спиной к Дайго и он не услышал ни слова из того, что они говорили.

Пожилая то и дело кашляла. Она покашливала и во время выступления, но теперь, в перерыве, стала делать это чаще. Та, что помоложе, всякий раз постукивала её по спине. И всякий раз, когда разражался этот кашель, другие переставали говорить и смотрели на пожилую даму.

После двух или трёх таких раз молодая женщина поднялась из-за стола и что-то сказала. Дайго расслышал только два слова — «бабушка» и «лекарства». По-видимому, она собиралась сходить в номер за лекарствами для пожилой дамы. Она направилась к выходу, пройдя мимо столика Дайго, по-прежнему не поднимавшего глаз. Он уловил запах её косметики. В этот момент пожилая дама обернулась и окликнула её: «Фумико!» Молодая женщина остановилась.

— Да? — ответила она низким голосом.

— Наверное, мне лучше пойти к себе в номер и немного полежать. К сожалению, только не смогу дослушать концерт. — Ещё не договорив, она слегка закашлялась, отодвинула свой стул и встала.

Мидори и профессор что-то сказали, и молодая женщина вернулась к столику. Некоторое время они ещё что-то обсуждали, потом молодая женщина обняла старую даму за плечи и повела к выходу. Когда они проходили мимо столика Дайго, старушка случайно задела локтем его шею, и молодая женщина извинилась.

Даже теперь, уже подняв глаза, Дайго так и не смог её толком разглядеть. Сердце его бешено колотилось. Фумико! Ведь так назвала её старушка. До сих пор всё внимание Дайго было приковано к Мидори, а эту молодую женщину он почти не замечал. Он даже не удосужился получше рассмотреть её лицо. Неужели это просто случайное совпадение, что её зовут Фумико?

Когда женщины вышли и официант закрыл за ними дверь, Дайго отложил в сторону салфетку и встал из-за стола. Мидори и пожилой профессор о чём-то беседовали. Если сильно торопиться, то они решат, что он увязался за дамами. Стараясь ступать как можно спокойнее, Дайго направился к выходу.

Женщин он застал в конце вестибюля и, остановившись, принялся разглядывать чучело орла, выбирая подходящий момент, чтобы двинуться за ними. Потом, дойдя до коридора, ведущего в жилое крыло, он обнаружил, что женщины уже поднимаются по лестнице. С лестничного пролёта до него донеслись звуки кашля. То, что они не воспользовались лифтом в противоположном крыле гостиницы, а предпочли подниматься по лестнице, означало, что их номер находится на втором этаже.

Дайго снова помедлил, выжидая перед тем, как последовать за ними. Он снял тёмные очки и убрал их в карман. Поднявшись на второй этаж, он увидел, как женщины зашли в номер где-то посередине коридора. Пожилая вошла первой, за ней молодая.

Дайго прошёл вперёд мимо их двери, потом остановился и оглянулся. Комната № 237. Ни звука нигде — ни в коридоре, ни в номерах. Дайго затаил дыхание и ждал. Там за дверью сейчас была Фумико. Его ли это Фумико? Фумико Самэхима?

До сих пор у него оставалось подозрение, что в тот вечер она представилась ему ложным именем. Во всяком случае, такое казалось ему более вероятным. С другой стороны, Мидори Нагахара оказалась настоящей, а значит, имя Фумико Самэхима тоже могло быть невымышленным. Возможно, причиной такой недоверчивости просто-напросто стал присущий ему пессимизм. Ведь женщина по имени Фумико была некоторым образом связана с Мидори. Пожилой профессор оказался бывшим преподавателем Мидори, а эта Фумико имела к нему какое-то близкое отношение.