Мой балет - Ильзе Лиепа

Матильда Кшесинская была обладательницей уникальной коллекции драгоценностей. К ее сожалению, в 1917 году они оказались утерянными, потому что были заложены в банке. В эмиграцию она вывезла ту небольшую часть, которая была при ней. Вместе с революцией она потеряла многое: потеряла покровителя – Великого князя Сергея Михайловича, который погиб в Алапаевске вместе с Преподобномученицей Великой княгиней Елизаветой и другими членами царской семьи, потеряла она свою власть, которой пользовалась в Мариинском театре, потеряла уникальный особняк на Каменноостровском проспекте, который и сейчас является украшением Петербурга. В этом доме в стиле модерн разместился тогда штаб большевиков.

– Что будет с нашей несчастной Родиной? Что будет с нами? – горевала балерина.

Она покинула Россию, отплыв из Новороссийска. В эмиграцию за ней последовал Великий князь Андрей Владимирович. Сначала был Константинополь, потом вместе с Андреем Владимировичем они обосновались в Париже, в фешенебельном шестнадцатом округе. Там Кшесинская открывает балетную студию. У нее занимаются будущие «звезды» балета Марго Фонтейн, Иветт Шовире и многие-многие другие.

Матильда Кшесинская, будучи азартной и на сцене, и в жизни, пристрастилась к рулетке, где ее звали «Мадам 17», потому что она неизменно ставила на число 17. Возможно, это было связано с 1917 годом?

Она прожила долгую жизнь. До конца дней сохранила ясный ум, и память, и царственную походку. А когда в 1958 году на гастроли в Париж приехал Большой театр, Кшесинская, которая выходила к тому времени из дома только в свою студию, поехала в Оперу. Захотела посмотреть русских. «Я плакала от счастья. Это был тот же балет, что я видела сорок лет назад, обладатель того же духа и тех же традиций. Россия способна как никто сочетать технику и вдохновение» – так написала она в своих мемуарах.

Матильда Феликсовна Кшесинская не дожила до своего столетия всего несколько месяцев и умерла в 1971 году. Уже в эмиграции она все-таки добилась того, о чем мечтала много лет – титула княгини Романовской-Красинской, когда обвенчалась с князем Андреем Владимировичем. Именно под этой фамилией она украсила генеалогическое дерево рода Романовых. Светлейшая княгиня Мария Феликсовна Романовская-Красинская похоронена на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем. Несмотря на все перипетии ее жизни, которые читаются как интереснейший, захватывающий авантюрный роман, прежде всего в ней мы ценим носительницу великих русских традиций классической русской балетной школы, удивительную, интересную, самобытную артистку.

Она поэтично вошла в число балерин, которые были названы Сергеем Лифарем «тремя грациями русского балета», и по праву встала в один ряд с великой Анной Павловой, Ольгой Спесивцевой, заняв свое место среди них. Мой рассказ – о Тамаре Карсавиной.

Три легендарные балерины, танцевавшие в Мариинском театре в одно время. Эти удивительные женщины прославили не только театр, но и школу, в которой учились, и во многом стали олицетворением этой школы за рубежом. Каждая из них в свое время была связана с «Русскими сезонами» Дягилева, и слава каждой была огромна. Они такие разные – Анна Павлова, Ольга Спесивцева, Тамара Карсавина. Образ трех граций навеян, конечно, тремя танцующими девушками с картины Боттичелли «Весна». Из трех муз судьба Тамары Карсавиной, пожалуй, была самой счастливой и самой реализованной. Она прожила долгую жизнь, была музой Михаила Фокина и партнершей Вацлава Нижинского, примой «Русский сезонов». Ее называли воплощением женской красоты Серебряного века, ей посвящали стихи Ахматова, Гумилев и Кузмин, ее портреты писали лучшие художники того времени – Серов, Бакст, Сомов, Добужинский.

Тамара Карсавина родилась в семье танцовщика, солиста Мариинского театра. В свое время Платон Константинович Карсавин был учеником самого мэтра, Мариуса Петипа, и неизменным участником его спектаклей. В своих замечательных и очень талантливо написанных мемуарах Карсавина рассказывает о том времени и людях, с которыми она общалась. Она назвала свои мемуары «Театральная улица» и писала их где-то между Парижем и Лондоном, когда была уже известной балериной. Вся жизнь, связанная с Россией и императорским театром, была уже позади, жестко прерванная Октябрьской революцией.

Любовь к балету у маленькой Таточки, как ее звали в семье, началась с того момента, когда она впервые побывала на балете «Сильфида». Переживая за героиню, она от волнения залезла на спинку кресла, с восторгом следя за спектаклем. Мама увидела в этом предназначение дочери. Карсавина вспоминала об этих годах так: «В то время мой отец занимал положение первого танцовщика – исполнителя мимических ролей. Согласно правилам, он должен был уйти на пенсию после двадцати лет службы». Когда приблизилось окончание службы отца, маленькая Тата стала свидетелем бесконечных разговоров матери с отцом о том, не продлят ли отцу срок службы в театре. Из этих разговоров было понятно, что отец находится еще в расцвете сил. Каждый, кому пришлось пройти сценический путь, знает, что такое прощальный спектакль, сколько переживаний, грусти связано с этим. Я сама не могу забыть последний «Спартак» моего отца, хотя Марис Лиепа не хотел верить, что это его последний спектакль. Многие и, наверное, он сам в глубине души чувствовали это.

Выбор пути для маленькой Таточки был предопределен – театральная школа. В отличие от старшего брата, который с ранних лет тяготел к гуманитарным наукам (недаром отчество у него – Платонович), она тянулась к театру. Спустя годы ее брат – Лев Карсавин – станет православным философом. К сожалению, только в конце прошлого века открылись неизвестные ранее факты из его жизни, и недавно появилась возможность познакомиться с его глубокими религиозными трудами.

Отец не желал для дочери карьеры театральной, он слишком хорошо знал закулисный мир. А мама, наоборот, считала, что для женщины это идеальная профессия. И даже если Таточка не станет большой артисткой, то достойный заработок, даже в кордебалете, обеспечит ее независимость.

Таточка была пропорционально сложена, она была невероятно хорошенькой девочкой с большими темными глазами, смуглой кожей и генетически предрасположена к танцам – с раннего детства в ней отмечали врожденный артистизм. В девять лет девочка поступает в Императорскую театральную школу и учится там очень легко. Органично она приняла весь жесткий порядок закрытого учебного заведения. Главный ежедневный урок классического танца. Урок этот для Таты Карсавиной давал строгий, ворчливый педагог Христиан Йогансон. С раннего детства учителей озадачивало то, что в ее движениях сквозила незаконченность остановок, вопреки безусловным правилам экзерсиса. Но она была довольна тем, как идет учеба, и тем, как у нее получается. И вот уже ее выпускают на сцену Мариинского, Александринского театров, где в спектаклях участвовали ученики. Сначала это амурчики, сказочные животные и птички всевозможных старинных балетов и дивертисментов.

Как быстро пролетели школьные годы, и наступил выпускной спектакль. Конечно, это событие особенное для каждой ученицы, тем более в то время, когда на выпускном спектакле обязательно присутствовала императорская семья. Выпускной спектакль проходил на сцене Мариинского театра, где выпускники будут работать или – как в то время говорили – служить. Это очень точное слово, потому что актерская профессия – поистине служение: служение сцене, театру, долгу. Было бы хорошо, чтобы это понятие оставалось современным и сейчас.