Проклятье князей - Грицюс Зенонас

Студенты Исторического факультета Кенигсбергского университета»

1932 -02 -06

Вторая страница началась с горького признания, записанной дрожащей от волнения рукой старика:

«Враг приближается к священным границам Пруссии. Берлинское радио сообщило, что сегодня немецкие войска сдали город Вильнюс. Когда то на торжественном вечере в факультете, посвященном юбилею моей скромной особы, принимая от своих студентов этот прекрасный дневник, я дал торжественную клятву. Что придет время, и я занесу в нем резюме всего мною сделанного по истории моего любимого города и Королевского замка, и оставлю дневник в дар своему Университету, верой и правдой которому я служил всю свою жизнь. Ждать уже некогда… »

Он с возрастающим напряжением стал листать страницы дневника. Многие из них касались того, что так разжигало его любопытство – истории строительства подземных сооружений города, начало которому дало секретная тюрьма ордена Крестоносцев.

На задней обложке дневника он неожиданно увидел липким клеем прикрепленный тонкий конверт, в котором лежало короткое письмо и небольшая вырезка из праздничного выпуска газеты «Труд», посвященного празднику Победы. Медленно, срок за строкой прочитав небольшую зарисовку и письмо, он минуточку посидел, что – то напряженно обдумывая и тщательно все взвешивая. Полистал лежащую на столе телефонную книгу и, позвонив в справочную аэропорта, заказал билет на утренний рейс в Москву.

– К Вам посетитель, – дежурный милиционер кивком указал на мужчину средних лет, уже спешащему к Радкевичу.

На сегодня он никого не вызывал, дел накопилось невпроворот, и неожиданный посетитель серьезно менял его планы.

«Чего доброго, снова будет просить за какого нибудь задержанного родственника.

Следователь, разберись мол получше, он совершенно не виновен,» – с грустью подумал Радкевич. За многие годы он уже привык к подобным просьбам, и относился к этому по философски, как к неизбежной участи своей профессии.

– По какому делу? Относится он именно к моей компетенции? – со слабой надеждой услышать спасательный ответ, сухо и вежливо переспросил Виталий Егорьевич.

– Именно к Вам, – тут же безжалостно развеял его розовые надежды мужчина, на всякий случай уточнив: – Ведь Вы делом об убийстве старушек занимаетесь?

– Да, я, – уже с любопытством установился на посетителя Радкевич. – Заходите в кабинет, поговорим подробнее.

– Как Вам объяснить… Дело у меня щепетильное, – заерзал на стуле мужчина.

– Говорите напрямую. Наше ведомство, как понимаете, не институт благородных девиц, – подбадривая, улыбнулся Виталий Егорьевич.

– Я не очень силен в юридических вопросах, поэтому решил, так сказать, сперва подстраховаться и обратится к Вам, раз уж расследуете это дело. Домик тот в деревне, где произошло убийство, за свои деньги купил мой отец еще до второго брака. Так что как единственный сын в наследство, если не ошибаюсь, вступаю я? Могу ли уже сейчас приступать к формальностям?

– Вполне! А у меня к Вам встречный вопрос: – не имела ли Ваша мачеха или отец каких то врагов, которые бы могли им мстить? Или долгов?

– Боже, какие долги и какая месть могли быть у простого водителя и бывшей воспитательницы детсада? Бандиты вовсю распоясались, вот что. Сами посудите – не успел я в Крит уехать – в мою квартиру проникли, обокрали, – вскипел мужчина.

– Проникли в квартиру? А вот об этом расскажите поподробнее, – насторожился Соловко.

– Странно мне это самому. Приезжаем мы неделю назад с Крита – там сестра жены замуж вышла, несколько лет не виделись. Смотрю – вся моя библиотека перевернута, книги в беспорядке. Слава богу – их не тронули, некоторым из них цены нет. Они очень специфичные – я сам инженер по холодильным установкам. А этой мелочью – дневником немецкого профессора пусть подавятся.

– Дневник немецкого профессора? А как он у Вас оказался? – удивился Виталий Егорьевич.

– Это давняя история. Отец привез его с тогдашнего Кенигсберга весной 1945 года. Его там немцы увезли на принудительные работы. Подарок его друга. У него была шикарная обложка из янтаря – вид города. Тонкая ювелирная работа настоящего мастера! Вот вор за нее и уцепился. Остальное, слава Богу, на месте!

– Кого нибудь подозреваете?

– Грешным делом, да. Замок не был сломан. Свои, значит. Ключ уезжая мы своим соседям оставили. Мало ли что – почти целый месяц отсутствия. А внук у них – не дай бог, по моему и наркотики употребляет. Этих добрейших и честнейших стариков пожалели – просто заменили замки. Так что писать на них заявление я не буду, – замахал руками мужчина.

– В общем – это Ваше дело, если, как говорите, ущерб ничтожный, – в свою очередь сердито махнул рукой Виталий Егорьевич. – А этот человек никого не напоминает?

Следователь положил перед мужчиной фоторобот. Тот брезгливо взял его в руки и тут же вернул назад:

– Боже упаси! Сразу видно – из бандитов. Кстати… Нос у него интересный…

– Да, примета интересная.

– Я только раз такую горбинку видал. Правда – давним давно это было – наверно, лет пятнадцать или даже двадцать тому назад. Друг отца с Калининграда проездом заскочил. Сам и шутил над ней – мол, мой прадед грузином наверно был. Поэтому и врезалось в память.

– Который тот дневник и подарил?

– Он самый. Но он и тогда уже в годах был, а тут, судя по фотороботу, человек довольно молодой.

– А сын у него был?

– Был, примерно моих лет.

… Закончив протокол допроса неожиданного свидетеля, Виталий Егорьевич тут же принялся за составлением срочного запроса в Калининградскую областную прокуратуру. Российских коллег просили уточнить: – был ли у Логинова сын., где он сейчас находится, если недавно уехал – то куда. И – прислать его фото для опознания.

Приехав в село, Радкевич попросил водителя на всякий случай проехать мимо привокзального сквера, где по словам местного участкового, в послеобеденное стремились найти прибежище местные алкаши. Он не ошибся – голос несостоявшегося художника Володи гремел на весь сквер. Он попросил водителя остановится поодаль и усмехаясь, прислушался к разговору:

– Я тебе Богом клянусь! Будет у меня к вечеру деньги. У меня должников в селе знаешь сколько? То – то – пол села. Не будь ведьмой, дай хоть бутылку пива. Шахта синим огнем горит.

Ответ с глубины киоска он получил молниеносный и недвусмысленный, выраженный в форме, от которой Володя как ошпаренный отшатнулся от прилавка и в отчаянии оглянулся, надеясь найти хоть ничтожный спасательный круг. Вокруг пусто, никого… Этой передышкой и решил воспользоваться Радкевич.

– Володя, подходи, пожалуйста, к нам, – .чуть приоткрыв дверцу, позвал он страдальца. – А, прокурор, – неохотно подойдя к машине, недовольно пробурчал Володя. – Я ведь все Вам сказал…