Ненастоящий поцелуй - Мария Чепурина

Совсем недавно он стоял тут, на пороге, разговаривал какзаговорщик, прикрывал смущение манерностью и собирался пригласить Веру напервое свидание, названное «тренингом». Буквально вчера - сжимал в объятияхтолько что вернувшийся из долгого, двухдневного похода на дачу. А теперь передВерой был непонятный, холодный, отгороженный невидимой стеной человек: словнолюбимый певец, столько раз виденный по телевизору, вдруг сошел с экрана,потребовал внимания и смутил своим визитом не меньше, чем обрадовал. Созоновавертелась вокруг гостя, нервничала, искала ему тапочки, не знала, что говорить,куда девать руки… Два раза случайно задела выключатель и погасила свет вприхожей. Потом зачем-то показала, где гостиная, куда нужно идти: как будтоМиша сам не знал, как будто пришел впервые в эту квартиру!

- Чайку?

- Да я не голоден. Поел как раз недавно.

- Ой… А я… пирог вот…

- Да? Ну раз такое дело, съем немножко. Полкусочка! Илилучше четверть! У себя в кафе налопался…

Вера суетилась, резала пирог, ставила чай, стараласьизобразить из себя хорошую хозяйку, пока Михаил прохаживался по комнате,критически обозревал знакомый интерьер и перечислял еду, которая перепала емусегодня на работе.

- Как вообще жизнь-то? - спросила Вера, когда парень идевушка уселись наконец за столом. - Как настроение? Как дела? Как новаяквартира? Ты так давно ничего не рассказывал мне о себе!

- Что рассказывать? Работаю, - ответил Михаил. - Туситьособо некогда. Химмаш - отстой полнейший. А квартира… Ну квартира… Чтоквартира? Хуже и дороже нашей старой. Жить в ней совершенно не хочется, авыбора нет. Вот такие примерно делишки!

- А как бы мне хотелось, чтобы ты по-прежнему жил тут! -размечталась Созонова.

- Но я живу в другом месте, - отрезал парень.

Возразить на это было нечего.

- А помнишь, сидели когда-то за этим столом? Историюизучали!

- Ну, было дело.

- И ты меня все время дразнил. И выпендривался!

- Угу.

- Смотри, теперь ты опять на том же месте, где обычносадился! Это специально или по привычке?

- Не знаю…

- Ну скажи!

- Ох, Верка, опять ты пристаешь! Все уши прожужжала. Дай мнехоть чаю попить спокойно!

Вера послушалась. Села смирно, уткнулась в свою чашку. Онавсе еще смущалась от того, что Идеал, Принц, Главный-В-Мире-Мальчик находится сней в одной комнате. От того, что воздух квартиры безнаказанно вбирает в себяволшебный запах его кожи, от того, что самые красивые руки, прикасаются ксозоновской посуде, которую приятно будет мыть потом, от того, что стол и стулеще так долго станут хранить тепло его тела, от возможности хоть сейчасприкоснуться к пушистым Мишиным волосам…

- Ну не надо! Отстань! Ты вся мокрая… Сама наложила еды, апоесть на даешь! Ребенок я, что ли, по головке меня гладить?!

Вера не настаивала. Снова засуетилась, открыла форточку,включила свет, кое-что убрала со стола, кое-что добавила, включила музыку.

- Нравится мелодия? - спросила, чтобы подвести беседу ктанцу живота.

- Так, не особо. У нас разный вкус, похоже, - сказал Миша.

Мысль о разном музыкальном вкусе показалась Вере страшной, иона принялась уверять Михаила, что нет, что у них много общего, что слушатьвместе плеер было и остается их любимым занятием. Парень не спорил. Впрочем, ине соглашался. Он вообще как будто бы мыслями был не здесь.

Вера не выдержала, подошла, обняла сзади.

- Миша… Мишечка, зайчик… Я очень соскучилась! Вот сейчассмотрю на тебя и не могу насмотреться! И каждый день думаю, думаю, думаю отебе… Если б только можно было видеть тебя чаще! Раньше было так здорово!Помнишь, ты приглашал меня поехать на озеро? А через десять дней будет тримесяца с первого поцелуя! А? Что ж ты не отвечаешь?

- Что я могу ответить…

- Ты все еще любишь эту свою Светланочку?

- Светланочка не моя. Я для нее давно уже не существую. Ивообще, нечего вспоминать об этом, старое все, пустое!

- Но для меня-то, для меня-то существуешь!

- Да. Спасибо.

- А я для тебя?

- Я же здесь.

- Ты всегда отвечаешь так односложно!

- Мне это свойственно.

Вера вздохнула.

- Ты любишь меня? - спросила она напрямик.

Миша напрягся. Какое-то время его колоритная мимика отражаланапряженный умственный процесс.

- Ты очень хорошая девушка, - услышала Вера спустяполминуты. - Добрая… и вообще. Думаю, что все у тебя будет.

- Что - все? В каком смысле?

Сказанные слова катастрофически были похожи на прощание.Вернее сказать - на отшив. На уход.

- В каком смысле?! Что - все?!

Звонок телефона у Михаила прервал выяснение отношений.

- Да! - сказал парень, приложив трубку к уху.

В течение следующих нескольких секунд его глаза постепенноокруглялись, а нижняя челюсть отвисала. Потом Миша вскочил.

- Как?! Ты здесь?! Ты что, приехала?!

Вера замерла. Она смотрела на то, как ее (впрочем, ее ли?)кавалер неожиданно ожил, забыл о трудной смене, об усталости и забегал кругамипо комнате, выкрикивая:

- Конечно!.. Да!.. Ну естественно!.. Ну разумеется!..

Что говорили на том конце? Этого было не разобрать. Нарасстоянии слышались только отдельные звуки. Отдельные ноты высокого девичьегоголоса.

- Могу, конечно, могу! - кричал между тем Михаил. - Где, восколько? Подъеду немедленно! А я тогда, в Хабаровске… Неважно. Что? Конечно же!

«В Хабаровске!» - прошептала Вера. Последнее время названиеэтого далекого, ни разу не виденного города сделалось для нее символом обмана,разочарования, бесчестности, неразделенной любви - всего самого худшего.

Миша между тем уже возился в прихожей: торопливозашнуровывал ботинки. Подбежавшую и в ужасе уставившуюся на него Веру онспросил:

- У тебя есть крем для обуви? И щетка для одежды? Ирасческа?

Квартира по-прежнему блистала чистотой, новое платьевалялось на стуле, пирог стоял на столе почти целый, грозди лучшего винограданетронутыми возлежали на своем блюде, диск с арабской музыкой грустил впроигрывателе, а надушенный танцевальный костюм так и не дождался своего часа всекретном пакетике в ванной.

Все оказалось напрасно.

//-- Из дневника Веры Созоновой за 10 августа 2008 г. --//