Самые знаменитые влюбленные - Александр Соловьев

«Дружно проходили мы всякие препоны, – писал Николай Константинович Рерих о своем браке уже на склоне лет. – И препятствия обращались в возможности. Посвящал я книги мои: «Елене, жене моей, другине, спутнице, вдохновительнице». «Другиня» – это старинное слово очень точно соответствовало духу и характеру Елены Ивановны. Многие картины Николая Рериха являются результатом их совместного творчества, по сути «сотворчества», в котором Елена Ивановна была вдохновляющим началом. Как писал Николай Константинович: «Творили вместе, и недаром сказано, что произведения должны бы носить два имени – женское и мужское».

Она же всегда старалась держаться в тени. Большинство ее трудов издано под псевдонимами. « позвольте мне сойти с пьедестала, водруженного Вашим прекрасным, любящим сердцем Я люблю простоту во всем, и всякая напыщенность и торжественность мне органически нетерпимы. Не люблю учить, но только передавать знания», – напишет она в одном из писем.

Единственное, о чем оставалось жалеть Николаю и Елене Рерих, так это о невозможности вернуться на родину – несмотря на их многочисленные запросы, в получении виз им было отказано. Лишь детям их удалось добиться разрешения на въезд в СССР.

Еще в ранней молодости талантливый ученый Пьер Кюри решил, что любовь и семья несовместимы с серьезными занятиями наукой. «…Женщина гораздо больше нас любит жизнь ради жизни, умственно одаренные женщины – редкость. Поэтому если мы, увлекшись, охваченные некой мистической любовью, хотим пойти новой, не обычной дорогой и отдаем все наши мысли определенной творческой работе, которая отдаляет нас от окружающего человечества, то нам приходится бороться против женщин», – записал он в своем дневнике. В шестнадцать лет Пьер стал бакалавром естественных наук, а в двадцать четыре года – руководителем практических работ в парижской Школе физики и химии. Женщины действительно мало волновали его. К тридцати пяти он все еще оставался холостяком.

Примерно в то же время совсем молоденькая полька Мария Склодовская, работавшая гувернанткой в богатом поместье под Варшавой (они с сестрой Броней договорились работать по очереди, чтобы у каждой была возможность получить образование), поняла, что сердце ее разбито. Сын хозяев, студент Казимеж, увлекся умной и обаятельной Марией. Увлечение было взаимным. Однако родители Казимежа посчитали, что брак с гувернанткой покроет позором их семью, а юноша перечить им не решился.

Мария вычеркнула из программы своей жизни любовь и замужество. Она создала свой мир, неумолимо требовательный и признающий одну страсть – к науке. Единственное, что могло (пусть и на время) потеснить науку в душе юной польки – это пламенный патриотизм и стремление к независимости родины.

В 24 года Мария получила, наконец, возможность реализовать свою мечту – она попала в Сорбонну, где взялась за изучение физики и химии. Ее сестра, верная слову, зарабатывала средства на ее обучение. А оказавшаяся рядом, в Париже, подруга – «очаровательно восторженная панна Дидинская» – взяла на себя роль дуэньи и телохранителя Марии, отгоняя зонтиком чересчур рьяных воздыхателей от весьма симпатичной девушки.

Вскоре Мария Склодовская стала первой в истории Сорбонны женщиной-преподавателем. Из Парижа она писала подруге, что планы о создании семьи «погребла, замкнула, запечатала и позабыла». Если бы не возникший внезапно недостаток места для опытов с магнитными свойствами различных марок стали, вполне возможно, что мир так и не увидел бы одной из прекраснейших пар.

Узнав о ее затруднениях, муж ее подруги, профессор Фрайбургского университета Юзеф Ковальский, находившийся в Париже проездом, пообещал познакомить Марию с молодым ученым, у которого, возможно, окажется подходящее помещение в Школе физики и химии, где тот преподает. Этим молодым ученым был Пьер Кюри.

«Когда я вошла, Пьер Кюри стоял в пролете стеклянной двери, выходившей на балкон. Он мне показался очень молодым, хотя ему исполнилось в то время тридцать пять лет. Меня поразило в нем выражение ясных глаз и чуть заметная принужденность в осанке высокой фигуры. Его медленная, обдуманная речь, его простота, серьезная и вместе с тем юная улыбка располагали к полному доверию. Между нами завязался разговор, быстро перешедший в дружескую беседу…» – так описала Мари их первую встречу.

Разговор между ними достаточно скоро перешел в научный диалог. Девушка почтительно – Пьер был уже прославленным ученым, первооткрывателем (совместно с братом) пьезоэлектричества, о его работах с искренним уважением отзывался великий лорд Кельвин – задавала вопросы и выслушивала комментарии Кюри. А он увлекался все больше. Пьер был совершенно очарован этой хрупкой девушкой, ее серыми глазами, белокурыми волосами. А также высоким уровнем знаний.

После знакомства у Ковальских они встречались в Физическом обществе, на конференциях. Однажды Пьер подарил Марии свой научный доклад с посвящением: «Мадемуазель Склодовской – с почтением и дружбой от автора».

Пьер и Мария совершали долгие прогулки по окрестностям Парижа и, собирая цветы, вели беседы. В отличие от довольно благодушного Кюри Склодовская была более целеустремленной. Под ее влиянием Пьер опубликовал свою докторскую диссертацию и оформил работы по магнетизму.

И понял, что не в силах более противиться магнетизму Марии – она влекла его к себе все больше. Но сама Мария была готова лишь на дружеские отношения – слишком еще сильно было в ней разочарование первого чувства. Даже особое обаяние Пьера – сочетание серьезности с мягкостью, изящества с простотой, сдержанности со скрытым романтизмом (впрочем, не так уж и глубоко скрытым – известно, что Пьер Кюри писал неплохие стихи) не приносило желаемого результата.

К тому же политические взгляды Марии, довольно радикальные для Пьера, внушали ему некоторое опасение. Он писал ей об этом неоднократно – на лето Мария уехала в Польшу, и Пьер, подозревая, что она может там остаться, умолял ее непременно возвращаться в Париж. Он почти требует: «Вы не имеете права бросать науку!» – но за этими словами звучит: «Вы не имеете права бросать меня!» Мари тоже напугана и смущена, так что каникулы приходятся весьма кстати. Но вернуться осенью во Францию она все же обещает.

Они ведут оживленную переписку. Письма Пьера наполнены нежностью и беспокойством. «Мы дали обещание друг другу (не правда ли?) быть по крайней мере в большой дружбе. Только бы Вы не изменили своего намерения! Ведь прочных обещаний не бывает, такие вещи не делаются по заказу. А все-таки как было бы прекрасно то, чему я не решаюсь верить, а именно провести нашу жизнь друг подле друга, завороженными нашими мечтами: Вашей патриотической мечтой, нашей общечеловеческой мечтой и нашей научной мечтой…»

В октябре Мария возвращается в Париж.

Пьер счастлив и делает ей предложение (возможно, он предлагал Марии руку и сердце еще до ее отъезда в Польшу), но получает отказ. Однако он уже не собирается «бороться против женщин» – он видит, что нашел ту «умственно одаренную», что станет его спутницей на всю жизнь, ту, что он готов делить с наукой. Нет, даже не делить – наука станет их верной спутницей, основой и опорой их творческого союза. «Его любовная история своеобразна, почти невероятна, поскольку в ней перемешиваются в одно и сердечное влечение, и основное стремление его ума. Человека науки тянет к Мари и порыв страсти, и в то же время высшая духовная потребность», – пишет о чувстве Пьера их дочь, Ева Кюри, ставшая биографом своей матери.