Девственница на замену - Конни Дженс

Ненасытные драконы продержались недолго, и стоило словить удовольствие второй волны оргазма на разгоряченном теле, как все втроем подошли к финалу, шумно дыша и глухо постанывая.

— Я хочу сигару и виски! А лучше эмертинский самогон! Сахарок, не хочешь сигарку?

Дождавшись моего отрицательного кивка, Луу отвалился, бессильно вытягиваясь на полу и демонстрируя тренированное тело под другим углом. Спущенные штаны болтались на уровне колен, ничего не прикрывая, нелепо зацепившись за голенище сапог, но его это совсем не смущало.

Продолжая сидеть на Мангусе, я попыталась встать, освобождая дракона от своего веса, но он мягко покинул мое тело сам, и усадил обратно на свои колени, мягко поглаживая голые плечи. Словно разморенные коты, они выравнивали дыхание, шумно и жарко сопя.

— Нет, выпить все-таки надо, — подал голос Луу, одним движением приводя себя в сидящее положение и тут же ошарашенно выпучивая глаза. — Это что у тебя?!

— Где?

— На голове!

Торопливо шаря ладонями по макушке, я наткнулась на две торчащие прямо из черепа острые пики, словно маленькие рожки с легким заворотом.

Все. Приехали. Мне наставили рога!

Бежать — это была первая здравая мысль, выстрелившая в моей голове. Разрезавшая туман от сладкой неги, подаренной двумя сильными драконами.

Я толком не помню, как нацепила на себя тряпки и, собрав ноги в руки, помчалась к Голденвалю. К тому времени уже рассвело, и меня встретил не жуткий старик, а тот самый красавчик, каким алхимик становится с первыми лучами солнца… ну или солнцезаменителя.

— У меня рога! — оповестила я его и наклонилась так, словно забодать собираюсь.

— Пошли, — вздохнул он, впуская меня в свою лавчонку.

Набрал мне кружку воды и заставил выпить. Только отдышавшись, я увидела то, чего не заметила сразу. Голденваль стоял передо мной лишь в полотенце, низко обтягивающим бедра. Над тканью даже виднелись завитки густых волос, уходящих в дорожку и разбегающихся по влажной груди.

Красавец, зараза! Настолько, что колени подгибаются, а внизу живота начинает предательски ныть. Смотрит не в глаза, а в саму душу. Вытягивает из меня потаенные желания, о которых я сама даже не догадывалась, и буквально лижет меня своей страстностью. Не в состоянии оторвать от него глаз, я нервно улыбнулась и пискнула:

— Ты мылся?

— Да, некоторые палармусяне этим грешат. Тебе бы тоже не помешало. От тебя прет, как от батальона императорских солдат.

Я рефлекторно опустила лицо и принюхалась. Да, он был прав, я и правда уже попахивала.

Голденваль выдвинул нижний ящик стола-тумбы, вынул из его недр полотенце и подал его мне.

— Душевая вон там.

От чувства благодарности я едва не всплакнула. Прижала мягкое полотенце к груди и помчалась в указанном направлении. Под слабой струей чуть теплой воды я тщательно терла и скребла кожу, намыливала, смывала и снова намыливала. Хорошо выполоскала волосы и даже коснулась рожек. Попыталась потянуть в сторону — больновато. Словно вместе с черепом от шеи отрывались.

Отмывшись и расслабившись, я отжала волосы, собрала их в пучок, а тело обернула полотенцем. Оно едва прикрывало мою грудь и попу, но совсем голой выйти мне стыд не позволял. Даже после группового секса. Не выходило из меня шлюхи. Совестливая слишком, хоть и не отрицающая, что секс — это чистый кайф.

— Травяной чай, — Голденваль указал мне на стол, где дымился горячий напиток в кружке, а рядом лежали пряники, — для поднятия духа и сил.

Шлепнувшись на скамейку, я принялась завтракать. В животе хоть перестало урчать, а то напрягалась бы в разговоре с Голденвалем под эти квакающие звуки.

— Ты украла у меня зелье? И применила его?

Я виновато опустила глаза.

— Тогда тебе придется смириться с рогами, — ответил алхимик, прохаживаясь вдоль своего стеллажа. — Даже если спилишь, они все равно вырастут.

— Это проклятье?

— Наказание. — Он обернулся и опасно сверкнул глазами. — Никто не смеет воровать магию у Голденваля. Увы, процесс необратим. Шляпки отныне придется шить на заказ.

Что-то как-то обидно стало. Я ведь зелье из благих побуждений украла. Чтобы Халу помочь.

— Радуйся, что просто рога. Могла и бородавками покрыться.

— Фу, — поморщилась я, отодвигая пряники и недопитый чай.

— Ты украла много зелья. Какое применила?

— Я ничего не принимала. Это Хал.

— Халририй Майнардус Джордан Третий? — интересуется Голденваль без особого удивления.

— Да, он вроде так представился. У них произошел какой-то конфликт с Самирой, она превратила его в пингвина. Теперь его надо расколдовать. Без него мне крышка. Император отвернет мне голову. Вот только воровать у тебя больше не хочется. Может, ты сам дашь мне нужные зелья? А? По-братски? — с мольбой попросила я, заглядывая в его лицо и хлопая ресницами.

— А что я получу взамен?

— В последнее время у меня не спрашивают, что я могу дать, — вздохнула я. — Сами берут то единственное, что есть.

Голденваль прошелся по мне взглядом. Но не брезгливым, как я ожидала. Скорее приценивающимся. Он столько лет живет по соседству с борделем, столько венерических тут вылечил, столько историй слышал и был свидетелем порочных инцидентов, что неудивительно его отвращение к шлюхам. Но в этот момент он действительно смотрел на меня, как на желанную женщину.

— Я получила приглашение на императорский бал в Крайтоне, — призналась я. — Это мой шанс отвратить от себя проблемы и улучшить свою грязную жизнь. Я не Самира. Не хочу прозябать в этом нищем притоне.

— На балу будут ее клиенты. Альфа Тео, эльф Таурлендиил, возможно, братья Олдена — Мангус и Луу.

Я опять опустила лицо. Теперь стыдливо.

— О, — усмехнулся алхимик, — ты со всеми ними уже близко знакома.

— Плевать мне на них. Самира бросила дочку. Она растет в борделе. Это неправильно! На Крайтоне у нее будет возможность получить образование, стать уважаемой. А здесь ее ждет судьба матери-шлюхи. Если ты поможешь мне снять с Хала проклятие, он будет в долгу передо мной и замолвит обо мне словечко перед отцом. Кто знает, может, я получу визу на Крайтоне.

— Я не могу снять проклятие с самого себя, а ты просишь за принца.

— То зелье ему помогло. Есть прогресс. Но без твоей помощи это займет больше времени. А бал уже завтра. Я не могу привезти к императору пингвина!

Звучно выдохнув, Голденваль поджал губы. О чем-то хмуро поразмыслил и вдруг ответил:

— За мной.

Не зная, что он задумал, я все равно послушно отправилась за ним в комнату, оказавшейся спальней. В этих покоях, выполненных в мрачных тонах, я мало что успела разглядеть, как оказалась схвачена в его жадные мужские объятия и прикована к стене.