Загадка Веры Холодной - Виктор Полонский

За такие меркантильные расчеты с не менее меркантильными выводами Вере было очень стыдно. В самом деле – как можно сравнивать пользу для Отечества и домашние уроки?! Не все же измеряется деньгами. Однако врожденный или рано приобретенный практицизм брал свое.

В «Баре» Веру одолел проказливый соблазн – заказать побольше всего самого дорогого. Даже при условии ее подчинения Спаннокки подразумевалось, что счет оплачивать будет он. Он пригласил, он мужчина, и вообще это деловая встреча сотрудников австрийской разведки, вот пусть разведка и раскошеливается. Но соблазн длился недолго, считаные мгновения. Вера одернула себя, напомнив, что надо быть серьезнее, и ограничилась клюквенным морсом и пятнадцатикопеечным (цены, однако) эклером.

Спаннокки пришел на встречу с портфелем. Вера на проклятый портфель старалась не смотреть, ей от одного его вида дурно становилось.

Возвращаясь домой, Вера перебрала в уме детали встречи со Спаннокки и осталась довольна собой – и тем, как она держалась, и тем, что она говорила. Про разоблачительное письмо, хранящееся у нотариуса или где-то еще, Вера рассказывать не стала. Во-первых, потому что еще не успела написать никакого письма, а во-вторых, потому что решила приберечь эту угрозу на случай появления какой-либо опасности со стороны Спаннокки. Незачем пока обострять отношения и показывать свой характер.

День следующей встречи Спаннокки не назначил, сказал, что будет телефонировать. Вера предупредила его, что завтра должен вернуться ее муж. В версии, изложенной Спаннокки, Владимир представал жутким ревнивцем и деспотом. Спаннокки в очередной раз заверил ее, что все будет в порядке – или он представится магазинным приказчиком, или Веру позовет к телефону женский голос, якобы подруга. Ну ладно, раз так.

На Пятницкой, возле дома, стоило только Вере расплатиться с извозчиком, как около нее, откуда ни возьмись, появился незнакомый мужчина. Когда Вера подъехала к дому, на тротуаре никого не было. За углом он, что ли, прятался?

Одет незнакомец был самым подходящим для пряток образом – в неприметную серую тройку. На голове – неприметная серая шляпа, в руке легкая простая тросточка, да и весь он был неприметным, невысоким и каким-то блеклым. Впечатление неприметности усиливали сутулость и привычка втягивать голову в плечи. Владимир утверждал, что лишь по одной этой привычке можно сразу узнать, что человека в детстве тиранили самым безжалостным образом. Владимир знал множество примет подобного рода. Это знание помогало ему в работе. Что еще должен уметь адвокат, как не разбираться в людях и убеждать их.

Нос картошкой, слегка выступающие скулы, тяжелый подбородок, рыжеватые усы. «Не красавец», говорила про таких подруга Машенька, счастливейшее создание, выпускница школы-студии при Художественном театре. Вера познакомилась с Машенькой случайно, в театре. Сидели рядом во время спектакля, разговорились, подружились. Вынося уничижительный приговор кому-нибудь из мужчин, Машенька премило выпячивала нижнюю губу, если же восхищалась «какой красавец», то облизывала губы розовым язычком, совсем как ребенок-лакомка.

«Вчера в 7 час. вечера, в Преображенскую психиатрическую больницу к сторожу Г-ну пришел гость. Скромное застолье закончилось ссорой, во время которой хозяин убил своего гостя ударом ножа в грудь (нож попал в сердце, и несчастный скончался на месте). Ужаснувшись содеянному, убийца побежал в прозекторскую, где схватил склянку с соляной кислотой и хотел было ее выпить, чтобы свести счеты с жизнью, но был удержан доктором Сапожковым и фельдшером Бурносовым. Когда Г-на выставили из прозекторской, он поднялся на 3-й этаж и бросился из окна, после чего был подвергнут срочному врачебному освидетельствованию и признан душевнобольным. Один из больничных служителей, пожелавший остаться неизвестным, рассказал, что здесь многие сходят с ума, ибо постоянное соседство с душевнобольными действует на людей со слабыми нервами крайне тяжело».

Ежедневная газета «Московский листок», 12 июня 1910 года

– Вера Васильевна? – вкрадчиво осведомился незнакомец, на вершок приподнимая над головой шляпу.

Шляпу он брал не за поля, как принято, а за верхушку, совершенно по-крестьянски и как-то очень неловко.

– Да, это я, – ответила Вера, сразу же решив про себя, что это, должно быть, кто-то из клиентов Владимира, желающий узнать о времени его приезда. – Что вам угодно, сударь?

Тон Вериного голоса был холоден, потому что незнакомец ей не понравился. «Сморчок», – почему-то подумала она.

– Мне угодно с вами переговорить, – так же вкрадчиво ответил незнакомец и уточнил: – Приватно-с.

Вера вспомнила, как отец называл словоерсы[23]дурацким пережитком, и ее антипатия к незнакомцу усилилась.

– Я с незнакомыми мужчинами не разговариваю! – сказала она и хотела пройти к подъезду, но незнакомец проворно заступил ей дорогу.

Подобное поведение совершенно не сочеталось с затурканным видом и уничижительными словоерсами. Настолько не сочеталось, что Верино удивление оказалось сильнее негодования.

– Иван Иванович Иванов, – приподняв шляпу прежним манером, представился незнакомец, обнажая в улыбке щербатые зубы. – Коммерсант. Оптовая торговля колониальными товарами.

Вера сразу почувствовала, что он врет. Никакой он не Иванов, да и к оптовой торговле колониальными товарами отношения не имеет. Оптовая торговля колониальными товарами – дело денежное, требующее солидных капиталов, а люди с такими капиталами на сморчков не похожи. Они и ведут себя иначе, и одеваются по другому…

– Позвольте! – требовательно сказала Вера и попыталась обойти незнакомца справа, но он переместился вбок и снова стал у нее на пути.

Вера шагнула влево и с тем же успехом.

Танцевать полонез на потеху прохожим, да еще с таким никудышным кавалером, совершенно не было желания. Вера остановилась, гневно топнула ножкой, грозно взмахнула зонтиком, а когда убедилась, что все эти действия не возымели никакого эффекта, завертела головой в поисках городового и даже открыла рот, готовясь звать на помощь.

– Или я переговорю с вами, Вера Васильевна, или с вашим супругом, – поспешно сказал «Иван Иванович», без труда угадав Верины намерения. – Больше пяти минут я вас не задержу.

Говорил он по-прежнему вкрадчиво, но в то же время в его голосе недвусмысленно прозвучала угроза.

– О чем вы хотите говорить? – спросила Вера, перестав озираться.

– Давайте-с прогуляемся, – предложил «Иван Иванович».

Да, наверное, так действительно лучше, чем стоять перед домом. Вон уже приказчик из магазина Крестовникова обратил на них внимание, пялится через витрину. Не хватало еще, чтобы Клаша из окна выглянула.