Вечная принцесса - Филиппа Грегори

Страсть к книгам сжигала его, как голод.

— Так много ли там книг?

— Тысячи, — сказала она. — На иврите, латыни, на всех христианских языках. Но все он сам не читает, для этого есть ученые арабы.

— А карты?

— Для этого есть навигаторы и картографы, тоже арабы. Он пользуется их советами. Они путешествуют повсюду и знают, как прокладывать путь по звездам. Пересечь море для них — то же самое, что перейти пустыню. Они говорят, водная гладь мало отличается от песчаной равнины — те же звезды светят над головой, та же луна.

— И что, как твой отец предполагает, много проку будет от новооткрытых земель? — с любопытством спросил король. — Мы наслышаны о великих вояжах Колумба и сокровищах, которые он привез из своих странствий.

Он отметил, как, взмахнув ресницами, она спрятала оживленно блеснувший взор, и отдал должное ее дипломатическим способностям.

— Не могу сказать, государь, — обдуманно проронила она. — Но моя матушка находит, что открылась бесценная возможность обратить ко Христу великое множество душ.

Генрих раскрыл перед ней большую папку, в которой хранилась его коллекция географических карт. На многих листах по углам резвились красочно исполненные морские чудища. Используя палец как указку, король проследил береговую линию Англии, границы Священной Римской империи, различные области Франции, недавно расширенные пределы Испании и папские земли в Италии.

— Видишь, почему мы с твоим отцом должны быть друзьями? Нам обоим грозит Франция. Мы даже торговать напрямую не можем, пока не выдворим ее из проливов.

— Если сын Хуаны унаследует земли Габсбургов, под его началом окажутся два королевства, — заметила Каталина, — Испания и Нидерланды.

— А твой сын получит всю Англию, в союзе с Шотландией, и все наши земли во Франции, — подхватил он, взмахнув над картой рукой. — Влиятельные будут кузены!

Каталина улыбнулась, мечтательно и горделиво, что Генрих расценил как признак честолюбия.

— А что, хотела бы ты, чтобы твой сын правил доброй половиной христианского мира?

— Какая бы женщина не хотела! — усмехнулась Каталина. — А ведь тогда наши с Хуаной сыновья смогут победить мавров, загнать их подальше за Средиземное море!

— Или же найдут способ жить с ними в мире, — предположил король. — Уж конечно, одно то, что кто-то зовет Господа Аллахом, а кто-то — Богом, не повод для вражды между верующими!

Не раздумывая, она покачала головой.

— Нет, я думаю, война эта продлится вечно. Матушка говорит, это великая битва между Добром и Злом — и конца ей нет.

— Но это означает, что ты будешь в вечной опасности, — начал было он, но тут в высокую дверь постучали.

Это оказался тот самый паж, которого Генрих послал куда-то еще на пирсе. Он привел с собой запыхавшегося старичка, придворного ювелира.

— А теперь, — обратился Генрих к невестке, — у меня для тебя подарок!

Она подняла на него глаза.

«Добрый Господь, — подумал он, — да надо быть из камня, чтобы не закипела кровь при виде этакого цветочка! Но как бы то ни было, мне по силам заставить ее улыбнуться, и видит Бог, это мне в радость».

— Правда? — ровным голосом сказала она.

Король сделал знак ювелиру, тот вытянул из кармана кусок малинового бархата, расстелил его на столе, а потом вытряхнул на бархат содержимое мешка на тесемках. На яркую ткань хлынули драгоценные камни и золотые украшения. Затаив дыхание, широко распахнутыми глазами смотрела на сверкающий поток Каталина.

— Ну, выбирай! — мягко произнес Генрих. — Это тебе мой подарок, чтобы вернуть улыбку на твое личико.

Едва слыша, что он ей говорит, принцесса вмиг оказалась у стола, и ювелир принялся показывать ей свои изделия, поднимая одно за другим на свет, расписывая его достоинства, а король с явным удовольствием эту картину наблюдал. Вот, пожалуйте вам, чистопородная принцесса, в жилах которой течет кровь кастильских королей, и он, внук простолюдина, может ее купить, как любую другую. И благодарение Господу, у него есть чем прельстить ее!

— Серебро? — спросил он.

Раскрасневшееся личико повернулось к нему.

— Нет, не серебро, государь.

Тут Генрих вспомнил, что у ног этой девочки лежало золото инков:

— Значит, золото?

— Да, золото я люблю больше.

— Жемчуг?

Она дернула губкой. Ах, что за рот, подумал он. Так и просится поцеловать!

— Что, жемчуг не годится? — спросил он вслух.

— Ну, я не очень его люблю, — с улыбкой призналась она. — А какой камень предпочитаете вы, государь?

«Господи, да она кокетничает со мной, — оторопел он. — Вертит, как старым дядюшкой. Подсаживает на крючок».

— Ну, тогда изумруды?

— Нет, — улыбнулась она. — Вот это.

И, безошибочно выбрав самое дорогое из того, что принес ювелир, указала на ожерелье из синих сапфиров, к которому прилагались серьги. Поднесла украшение к глазам, подобно мусульманской женщине, закрыв им нижнюю половину лица. Это было очаровательно. Сапфир как нельзя лучше оттенял цвет ее глаз. Она шагнула вперед, чтобы он смог рассмотреть поближе, и король услышал запах ее волос, аромат цветущих апельсиновых деревьев из садов Альгамбры. Да, вся она благоухала, словно чужедальний цветок.

— Ну как? Подходят они к моим глазам?

Каталина была так соблазнительна, что у него перехватило дыхание.

— Очень подходят. Что ж, они твои, — сделав над собой усилие, выговорил он. — И они, и еще выбери что-нибудь. Только покажи… пальчиком.

Ах, как она на него поглядела…

— А мои дамы?

— Да. Зови своих дам, пусть тоже выбирают.

Она засмеялась от удовольствия и побежала к дверям. Пусть себе, подумал он. От греха подальше, лучше не оставаться с нею один на один. И поспешно вышел в коридор, где столкнулся со своей матерью, которая шла с мессы.

Король преклонил колени, и миледи, благословляя, коснулась его головы:

— Сын мой…

— Матушка…

Поднялся, и мать мигом заметила, что лицо у него горит, а сам он взволнован и с трудом держит себя в руках.

— Тебя что-то беспокоит, сын мой?

— Нет, матушка!

— Что, опять королева? — устало вздохнула миледи. — Елизавета? Опять ноет из-за шотландской помолвки Маргариты?

— Нет. Я ее сегодня даже не видел.

— Елизавете надо смириться, — заявила мать короля. — Принцессы не могут выбирать, за кого им выходить замуж, и решать, когда покидать дом. Она бы это знала, если б ее правильно воспитали.

Он дернул ртом, усмехаясь: