Ночь всех святых - Антон Леонтьев

То, что в доме у нас всегда царила странная, тягостная атмосфера, я, конечно же, знала. Но не имела понятия, что за этим скрывается. Были и иные странные неписаные правила. Например, мне было строго-настрого запрещено разговаривать с чужими людьми. А если бы я увидела человека с красными глазами, то от меня требовалось бежать как можно быстрее прочь. Однако я никогда не видела человека с красными глазами и считала его выдумкой батюшки…»

«Подрастая, я постепенно уверилась в том, что отец мой страдает психическим заболеванием, однако не смела выразить свою мысль вслух. Но об этом судачили многие в нашем городке, и мне было очень и очень обидно. Много раз, прогуливаясь по городку, я слышала, как, глядя мне в спину, люди шушукались, и темой их сплетен был именно мой батюшка и его странное поведение…»

«Что касается черной библии… Иногда – весьма, надо сказать, редко – к батюшке наезжали посетители. Многих он просто не принимал, а на нескольких даже напал с арбалетом, заряженным стрелами с серебряным покрытием. Но пара человек наведывались к нам из года в год.

Одного из них я окрестила Паганелем, потому что он разительно походил на одноименного героя жюль-верновского романа. Сухопарый, с бакенбардами и вечно взлохмаченными волосами, в крошечных очках и смешном, неопрятном наряде, он был желанным гостем, однако появлялся у нас от силы два раза в год. Батюшка принимал его как старого знакомого, обнимал, лобызал, хлопал по спине. Паганель был профессором философии и по происхождению немцем, поэтому говорил по-русски с забавным акцентом.

Батюшка и его гость всегда вначале ужинали, причем ужин, в отличие от привычного, был праздничный и обильный. Поэтому я всегда с нетерпением ждала появления Паганеля, зная, что наконец-то можно будет поесть что-то вкусное, а не водянистый щавелевый суп и непроваренную овсянку. Кухарка от нас давно сбежала, и готовкой занималась все та же верная мадемуазель Шанти. А уж после ее кончины хозяйство вела я.

Закончив трапезу, батюшка и Паганель отправлялись в курительный салон, где дымили толстенными сигарами. Денег на них у батюшки не было, однако Паганель всегда привозил солидный запас сигар с собой – в качестве презента моему родителю.

Так как я знала весь наш дом как свои пять пальцев, то пользовалась и тремя тайными ходами, которые имелись в нем (сомневаюсь, что даже батюшка был в курсе об их наличии). Воспользовавшись одним из них, я могла подкрадываться к крошечной комнатке, которая граничила непосредственно с курительной, и, приложив ухо к замаскированной решетке, внимать разговорам батюшки и его гостя.

Разговоры их были чудные, полные странных, неведомых мне слов. Например, то и дело они вели речь о «версиплях». Причем произносили это слово на французский лад. Украдкой я задала мадемуазель вопрос, что оно значит, однако та вдруг начала дрожать и креститься, а затем взяла с меня честное слово, что я никогда больше не буду терзать ее «сатанинскими материями». Мадемуазель определенно что-то знала, но не хотела говорить. И это только распаляло мой интерес.

Хорошо, что она не рассказала о моих расспросах отцу, иначе бы мне здорово влетело. Ведь батюшка наверняка бы понял, что я подслушиваю его беседы с Паганелем.

Но я не сдавалась и провела немало времени в библиотеке. Уж на чем отец никогда не экономил, так это на книгах, поэтому библиотека у нас в поместье была богатая и большая. Думаю, батюшка мог бы с легкостью расплатиться с кредиторами, если бы продал несколько наиболее ценных экземпляров. Но делать это он ни за что не хотел…»

«Странно, но мой отец не был верующим – в церковь не ходил и местного священника, если тот время от времени изъявлял желание посетить нас, не принимал. Однако батюшка определенно во что-то верил, только вера, как я поняла со временем, у него была своя, странная и жуткая.

Зато в библиотеке имелось много книг по религии, как по христианской, так и многим другим, сейчас давно и прочно забытым. Были там и труды, речь в которых шла о неведомых, кровавых культах, о человеческих жертвоприношениях и власти темных сил.

Читать я всегда любила, но делала это тайком от батюшки – увлечение книгами он поощрял, но пришел бы в неописуемую ярость, если бы узнал, какие именно тома я читаю. Именно из одного из таких фолиантов я и почерпнула наконец сведения о тех самых загадочных версиплях.

Как выяснилось, они являются неким подобием получеловека-полудемона. А отличительная их черта – горящие кровавые глаза. Как писал древний автор, этот огонь – отсвет адского пламени, горевшего в их душе. Душе, которую они давно вверили своему хозяину – полиморфу, то есть многоликому повелителю ада.

Полученные сведения меня чрезвычайно занимали, но я не могла бы сказать, отчего именно. Было в сей чертовщине что-то такое, притягательное и чарующее. И только много позже я узнала, что все это совсем даже неспроста…»

«Во время одной из бесед батюшки с Паганелем, коей я внимала, находясь в тайной комнатке рядом, была упомянута черная библия. О ней, книге, которой поклонялись почитатели сатаны, я уже ранее читала. Однако это была не просто книга, а некое подобие колодца в жуткий мир.

– Они снова атаковали меня более чем щедрыми предложениями, – сообщил тогда Паганель, обращаясь к батюшке. – Потому что хотят знать, где находится черная библия. И, сдается мне, Володя, они знают, что ты являешься ее Хранителем.

Батюшка откликнулся после короткой паузы, пустив в потолок клубы сизого дыма:

– Да, кое-кто наведывался и ко мне. Однако тогда они не имели представления о том, что черная библия находится у меня. Просто, как и в твоем случае, хотели приобрести информацию. Но я прогнал их со двора.

Паганель осторожно произнес:

– Володя, все становится крайне опасным. Ведь если они разнюхают, что черная библия хранится у тебя, то возжелают забрать ее. А эти люди ни перед чем не остановятся!

– Они не люди, а версипли, – заявил мой отец назидательно. – И если кто-то из них снова заявится сюда, то у меня на всех хватит серебра!

Паганель кашлянул.

– Но не лучше ли передать черную библию нашему братству? У нас имеется надежный тайник…

Отец тотчас перебил его, поднявшись из кресла и начав ходить по комнате:

– Нет, тысяча раз нет! Именно мой род является Хранителем черной библии! Именно нам поручено нести эту ответственность!

– Не забывай, что у тебя нет наследника, одна только дочка, к тому же еще ребенок, – вкрадчиво заметил Паганель. – А если с тобой что-то случится? А если с ней что-то случится? Что станет тогда с черной библией?

– С Еленой ничего не случится! – уверенно заявил батюшка. – И если ты прибыл для того, чтобы убедить меня отдать вам черную библию, то ты потерпел поражение. Этому не бывать!

– Однако не надо упускать из виду, кто является ее матерью, – вставил вдруг Паганель.

Я навострила уши. Последние слова гостя произвели на батюшку неизгладимое впечатление. Побледнев, он подскочил к визитеру, схватил его за грудки и вскричал: