Чужие скелеты - Андрей Кокотюха

Приступы одышки начали учащаться, и родители решили заново обследовать сына – но теперь уже в столичной больнице. Вскоре отыскались концы в Киеве, Русика упаковали в машину крестного и доставили в клинику Амосова. Там объяснили: из полутора сотен видов врожденных пороков сердца у мальчика – один из самых распространенных. Не самый тяжелый, но малоприятный. Однако даже при наличии такой проблемы некоторые пациенты умудрялись достичь заметных результатов в спорте, а большинство вполне успешно занимались физическим трудом. Кардиохирурги однозначно заявили: серьезной угрозы для жизни нет, операция не нужна. К тому же немалый риск, не стоит дразнить гусей – возможны тяжелые осложнения, которые превратят ребенка в инвалида.

Никаких лекарств, свежий воздух, побольше движения. Люди счастливо живут и с куда более страшными заболеваниями.

Однако родители мальчика сделали свои выводы. Для начала Русика освободили от занятий физкультурой, потом – от любых физических нагрузок. И в конце концов стали оберегать от всего, что, по их мнению, могло негативно отразиться на его врожденном недуге. Мать и бабушка были уверены, что для мальчика существует только одно лекарство: ничто не должно его волновать или огорчать. От волнения пульс учащается, давление растет, а вместе с этим растет и угроза катастрофы.

– Не волновать – значит исполнять все его прихоти и капризы, так я это понимаю? – спросил Антон. Юлия коротко кивнула. – Тогда все ясно. Вашего Русика, что называется, избаловали. Думаю, он быстро научился пользоваться своим особым положением.

– Для него вообще не существовало слова «нет», – со вздохом проговорила женщина. – Он не должен был нервничать, переживать, огорчаться даже по пустякам. Если ему делали в школе замечание, Руслан немедленно хватался за сердце и начинал дышать, как пес в жару…

Антон невольно улыбнулся, представив, как это выглядело, но тут же смахнул с лица улыбку – в такой ситуации она как минимум неуместна.

Юлия продолжала.

Уже к двенадцати годам брат вполне осознал все свои преимущества и научился ими широко пользоваться. С выгодой для себя.

Учителя в школе относились к нему с опаской. Особенно после того как Руслан, получив двойку за сочинение, смертельно побледнел, схватился за левую сторону груди, стал судорожно хватать воздух и наконец сполз под парту, якобы потеряв сознание. Это повторилось не раз и не два, и педагоги не сговариваясь стали выставлять Гаранину-младшему тройки, чтобы избежать повторения подобных эксцессов. Зато старшая, Юлия, училась отлично, не раз побеждала на областных и республиканских математических олимпиадах и считалась гордостью школы. Учителя относились к ней с уважением, и кое-кто предсказывал ей большое будущее в науке.

До поры все оставалось в рамках, и впервые Юлия столкнулась с неадекватным поведением брата только после одного из своих маленьких олимпиадных триумфов. Девчонка из захолустного Жашкова утерла нос звездам из киевских физматшкол, получила путевку в Артек, а в нагрузку – Руслана. Младший брат выразил желание отправиться в Крым, а желания больного и несчастного ребенка давным-давно стали законом в семье Гараниных.

Что уж там предприняли родители, кого задействовали, кому и сколько заплатили – Юлия не знала по сей день. В результате была добыта вторая путевка, и они отправились вместе.

В пути и в первые дни на новом месте Руслан вел себя на удивление сдержанно и послушно. Но на четвертый день в послеобеденное время пропал из лагеря, а вместе с ним еще четверо сверстников. Нашли их уже в сумерках: оказывается, Руслан убедил всю эту компанию сбежать в горы и зажить там на воле, без осточертевшего распорядка дня. Человек, утверждал он, рождается свободным. Море – это символ свободы. Значит, и человек должен стремиться к свободе.

Руководство лагеря, впрочем, не посчиталось с этими доводами – от них слегка попахивало безумием. Удивляло другое: каким образом ему удалось убедить остальных подростков, вполне смирных и без фантазий, покинуть лагерь, не прихватив с собой даже пару кусков хлеба из столовой, и отправиться куда глаза глядят.

Нарушение сочли серьезным, и вскоре было объявлено об отчислении из лагеря всей компании. Узнав об этом из уст директора, Руслан бешено заорал, опрометью выскочил из кабинета и помчался в неизвестном направлении. Через час его обнаружили в зарослях тамариска: он лежал, схватившись за сердце, и хрипло стонал. На его губах подсыхали клочья пены.

Фокусом с пеной он пользовался еще не раз. Тогда, в Артеке, Юлия очень испугалась, но, когда это стало повторяться регулярно, успокоилась. Ее, человека с научным складом ума, больше интересовало, как Руслан этого добивается. Но всякие попытки выяснить это и разоблачить симулянта оборачивались против нее самой. Черствая, нечуткая, жестокая – эти слова ей не раз приходилось слышать от родителей, а Руслан ее тихо ненавидел, понимая, что старшая сестра – единственный человек, который видит его насквозь.

Странное дело – нарушителя дисциплины Руслана Гаранина в конце концов все же оставили в лагере. Тех, кто увязался с ним, сдали с рук на руки родителям, а он, совершивший серьезный проступок, избежал наказания.

Вскоре Юлия заметила еще кое-что. Некоторые вожатые явно побаивались ее брата: любая попытка призвать его к порядку моментально оборачивалась проблемой для того, кто рискнул сделать ему замечание. С другой стороны, явная безнаказанность подростка не укрылась от сверстников. Очень скоро ее младший брат, который дома избегал общества одноклассников, стал пользоваться в лагере уважением и даже авторитетом. А к концу смены стал признанным лидером.

Перед Русланом Гараниным открывались новые перспективы.

– Жизнеописание моего братца, возможно, и представляет клинический интерес, – Юлия снова закурила, теперь она выглядела более спокойной, – но не думаю, что вас интересует подробная семейная хроника. Достаточно того, что некоторые события я помню буквально поминутно. И поверьте: я не получаю ни малейшего удовольствия от того, что исповедуюсь вам, человеку совершенно постороннему.

– Но ведь вы пришли ко мне сами, – возразил Антон. – И даже дали понять, что нуждаетесь в моей помощи. Я не ошибаюсь?

– К этому мы вернемся, – кивнула женщина. – Сейчас мне нужно одно: чтобы вы попытались понять проблему в целом. Только тогда станет ясно, можете вы мне помочь или нет. Если бы на вашем месте и в вашем положении оказался совершенно другой человек, я бы точно так же обратилась к нему.

– Выходит, я тот самый случайный незнакомец. Как в старых романах.

– Плевать я хотела на старые романы, – с неожиданной грубостью отрезала Юлия. – Как, впрочем, и на новые. Терпеть не могу все эти ходульные выдумки, еще со школьных времен. Лично мне достаточно прессы и бизнес-аналитики в Интернете.

– Тем не менее вы, похоже, окончили школу с золотой медалью.

– Еще бы! Память у меня фотографическая, школьный курс литературы я знала наизусть, сочинения писала грамотно. Этого оказалось достаточно.