Записки разумного авантюриста. Зазеркалье спецслужб - Иосиф Линдер

Я провалился вниз, одним движением отсоединил пустой магазин и быстро, как на тренировке, вогнал в паз новый. Мозг лихорадочно работал в автоматическом режиме. Поток мыслей сопровождался неописуемой какофонией звуков, из которой вдруг четко выделились две основные мысли-мелодии. Первая терзала мою душу страхом: «Ты не успеешь, у тебя мало патронов, ты трус, ты… ты…» Вторая всплывала изнутри и заставляла действовать быстро и четко, как хлыст, вбивая команды и действия, многократно отработанные во время тренинга: «Действуй! Не медли! Стреляй жестко и точно! Собери весь боекомплект! Борись за жизнь!»

Прошло всего несколько секунд, и вторая мелодия почти полностью подавила первую. Спина взмокла от пота, а голова и руки вдруг похолодели, руки работали, как у заведенного механического человечка. Я упал на четвереньки и бросился собирать магазины и оружие у своих уже убитых товарищей. Все происходило как в страшном, болезненном сне. Еще несколько секунд, и весь арсенал оказался разложен у моих ног, и только тогда я понял, что остался совсем один. Трое моих товарищей, успев выпустить всего по одному магазину, бездвижно лежали, уткнувшись лицами в окровавленную землю. Все были убиты в голову или в шею. Взгляд зафиксировал их тела – кровавые пятна, – и вдруг во мне что-то произошло.

Подчиняясь неясному порыву, я начал неистово метаться от одного края машины к другому, выпуская полный магазин в направлении стрелявших в меня людей. Расстреляв боезапас, я бросал одно оружие, хватал другое, с полным боекомплектом, и, перекатившись к другому краю, вновь открывал огонь. Теперь я видел противника, видел, как передвигается каждая боевая группа, обеспечивая продвижение всей группы в целом. Теперь я стрелял в тех, кто, приостановившись, должен был прикрыть движение основной группы и выцеливал меня, и тех, кто еще остался в живых из других групп. Теперь я начал видеть, что попадаю, что эти человеческие фигурки хватаются за места ранений, выпускают из рук оружие или просто ничком валятся на землю.

Новоиспеченный доктор юриспруденции. 1993 год

Но самое главное, они перестают в меня стрелять. Мои движения стали напоминать повторяющийся орнамент или одни и те же па неистового танца со смертью. Страх смерти заставлял двигаться в неимоверном темпе. Время потеряло свои границы, а сознание отстраненно и четко фиксировало происходящее. Основная группа изменила направление своего движения и стала постепенно уходить от меня вправо. Магазины, словно шелуха пустых семечек, разлетались в стороны, полные занимали их место, чтобы через пару секунд пустой коробкой быть выброшенными на землю. Я выглянул из-за капота машины и увидел, что в мою сторону бегут трое мужчин.

Впереди перебежками продвигались два невысоких, крепких парня, а чуть сзади, словно медведь, переваливаясь, бежал здоровый детина. Пули зашлепали по земле, и я опрометью бросился к другой стороне машины. Не высовываясь, я прикрылся дисками пробитых колес и дал две короткие очереди. Один из невысоких парней вскинул руки и, схватившись за грудь, рухнул вниз; второй крутнулся волчком и тоже упал. Я привстал и, поймав в прицел здоровяка, нажал на спусковой крючок, но выстрела не последовало. Затвор жалобно клацнул и замер. Магазин был пуст, но магазинов для пистолета-пулемета больше не было. Остался только пистолет. Затворная рама щелкнула, и руки привычно обхватили ребристую рукоять. Я осторожно высунулся из-за машины. Неестественно огромный мужчина короткими перебежками приближался мне. До него было уже не более десяти-двенадцати метров, он тоже вскинул руки с оружием в мою сторону. «Удзи! – судорожно мелькнуло у меня в голове. – Только не это!!!» И мой указательный палец запрыгал на спусковом крючке. Разрывные пули шлепали в тело врага, а он еще продолжал по инерции бежать на меня, пока вдруг не остановился на миг всего в трех или четырех метрах от меня, неестественно прогнулся назад и с очередным моим выстрелом рухнул на спину.

Боковым зрением замечаю, что несколько силуэтов обходят меня слева. Поворачиваюсь и стараюсь поразить эти безликие контуры. Мозг лихорадочно фиксирует все происходящее в виде моментальных клипов. Понять, в кого я попал, а в кого нет, не удается. Все действия, как в анимации, сливаются в непрерывный поток. Впереди какая-то тень оторвалась от земли… Взметнулась рука…

«Граната!» – успел понять я, одновременно разряжая остатки магазина в невысокую фигуру с двумя кровавыми пятнами в области левого плеча.

Взрыв, удар… Такое чувство, что на меня опрокинулся автомобиль, за которым я прятался… И я провалился в бездонный темный колодец…

Я пошевелил руками и только теперь почувствовал, как неимоверно сильно болят правая кисть и пальцы правой руки.

– Да, дорогой, еле вытащили у тебя из руки пустой пистолет, – услышал я голос мужчины. – Отстрелял все до железки. Тебя, герой, даже к нам с ним привезли. Все продолжал сжимать. Еле отобрали.

– Что со мной? Почему на глазах повязка?

– Придется потерпеть, дорогой. Контузия у тебя, и пока тебе придется собрать свое мужество в кулак. Терпи. Опасного сейчас ничего нет, но надо дать организму восстановиться и помочь нам тебя лечить. Организм молодой, крепкий – восстановишься! Если все пойдет ровно и без срывов, через пару месяцев восстановится зрение. Только уговор, солдат! Ты должен помогать нам и душой, и телом. Тут твои руководители позаботились, чтобы мы тебе создали особые условия. Так что и ты постарайся помогать нам. А сейчас больше спи, слушай хорошие передачи по радио и приятную музыку. У тебя тут шикарный импортный магнитофон и целая коллекция кассет. А если захочешь, Настя тебе почитает. Что любишь читать?

– Пикуля, Пастернака, Джека Лондона…

– Ну, Пикуля и Пастернака – это через твоих руководителей, а Лондона у нас в библиотеке целый четырехтомник. Настя, посмотри, что нашему бойцу будет еще интересно. Ладно, дорогой, спешу на операцию. Встретимся завтра на перевязке…

Он ушел, оставив после себя шлейф крепкого мужского одеколона и ощущение надежды. В наступившей тишине тихо звучала лиричная французская мелодия, и в воздухе висело тяжелое ощущение ожидания, замешанное на остром запахе лекарств. Я вздохнул и, расслабившись, почувствовал, что вновь засыпаю…

Крепкие, но внимательные руки врача медленно снимают повязку. Бинты нехотя соскальзывают с головы. Остается несколько заключительных оборотов, я уже чувствую проблески света, просачивающиеся под ватные тампоны, прикрывающие глазницы.

– Ну что, солдат, прикрой глаза, а то будет больно смотреть на мир.

Я опускаю веки, хотя мне очень хочется сразу увидеть свет и все, что меня окружает. Повязка снята, я чувствую, как пальцы доктора ощупывают мое лицо, переносицу.

– Настя, создай нашему пациенту небольшой интим.

Я слышу щелчок выключателя и легкий шелест штор.

– Вот теперь давай понемногу открывать глаза. Только не торопись, пожалуйста.