По тонкому льду. О нравах в хоккее - Александр Кожевников

История, кстати, не одного дня, целый год на это потребовался. Позднее понял почему. Отец никак не решался покинуть родную Пензу, для него это как нож в сердце. А я молодым был, в меру беззаботным. О философских и просто банальных человеческих вещах, может быть, не часто задумывался. Играл в хоккей, стремился добиться успеха, опять же, заработать. Еще выступая в пензенском «Дизелисте», зарабатывал раза в три больше, чем родители, вместе взятые. В несколько иных измерениях жил.

Мама справилась со столичной жизнью, папа однозначно нет. Москва все-таки жесткий в своих проявлениях город. Отец – простой, щедрый человек, как и я, готов был все друзьям раздать. Дело еще в том, что он обладал тонким внутренним чутьем на людей и далеко не каждого мог подпустить к себе, быть откровенным. Тем более на склоне лет непросто близких по духу найти. Разве что среди собутыльников столичных. У подъезда дома на Войковской лавочка, рядом – столик, там и собирались с мужиками. Всё.

Словом, отцу тяжко пришлось. Очень тосковал по родным местам в Пензе. Особенно по даче своей, которую отстроил собственными руками. Рыбалку обожал тамошнюю, мог и пятьдесят граммов пропустить. Продали дачу при переезде в Москву, это, конечно, папу добило. А принадлежности рыболовные в столицу захватил, вплоть до мормышки. Иногда куда-то ездил ловить, но это для него совсем другой, чуждый мир. И друзей, с кем вырос, тоже рядом не оказалось. Тоска, тупик.

С работой тоже поначалу не клеилось, отец – водитель со стажем. Помогли тогда с трудоустройством в первом автокомбинате, спасибо им. Случился инсульт, на целых девять лет приковал отца к постели. Лечиться толком не стал, ногу ампутировали, ругался на всех и вся.

Маме в связи с тяжелой болезнью отца очень тяжело пришлось. Каждодневный, тщательный уход за больным супругом, да еще работа, она ведь каждый день трудилась. Такое в страшных снах не представить, выдержать почти невозможно, но она держалась. Сейчас, правда, сама слегла, слава богу, за ней сиделка ухаживает. К стыду своему, только пару раз в месяц удается маму навестить, живем-то рядом: я – на «Динамо», она – на «Войковской». Но автомобильные пробки изматывают, часто меняют планы, времени в обрез.

Мама отнюдь не одинока. Дочь моя Маша нередко приезжает, да и бывшая супруга Рита тоже навещает. Мама и по сей день человек с характером. Прямо в глаза выскажет все, что думает. Со мной, между прочим, тоже не церемонится, достается иногда от нее. Конечно, для мамы все мы желанны, но меня хотела бы видеть чаще. Словно камень на душе, переживаю. И когда приезжаю, слез порой не могу сдержать. У мамы диабет, по квартире ходить не может…

На похороны отца не смог приехать. Находился в Америке, когда печальное известие пришло. Ждал выдачи грин-карты. Пришел в отделение, примерно как у нас ФМС, и говорю: у меня папа умер, надо домой срочно лететь. «Потерпите недельку». Отзывчивый народ американцы! Нынче из американского посольства звонят: приезжайте, получите, пожалуйста. На хрен мне нужна эта гребаная карта, если даже на похороны отца не получилось прилететь!

Вернемся к теме хоккея, вокруг него в бытность мою игроком происходили любопытные события. Общался, например, с высокопоставленными чиновниками ЦК партии. Многие из них, не секрет, болели за «Спартак», посещали наши матчи. Общение в чем заключалось? Вместе, уже по окончании хоккейных поединков, обсуждали разные перипетии. Пожалуй, все. «Спартак» многие любили, в том числе даже военные. И генсеки спартачей обожали.

Но преференций от данного обожания мы никаких не имели. Например, в плане набора мастеровитых хоккеистов. Приоритет, так повелось, оставался за ЦСКА. Гречко приказал, или кто-то из его окружения, – все, игрок, считайте, в стане армейцев.

В Министерстве обороны, видимо, служили люди, специально обученные хоккейному ремеслу. Они отслеживали «телодвижения» каждого на тот период времени стоящего мастера, который укреплял затем команду ЦСКА. Еще не забывайте про армейский призыв, вы обязаны пару лет служить родине.

Под это дело тоже забирались классные игроки. Только не в танковые или мотострелковые дивизии, а в хоккейный клуб ЦСКА. Если на момент призыва не успели поступить в институт, вам прямая дорога в упомянутую команду. Хотите того или не очень.

Историю со мной помните? Я уже «на флажке» в вуз оформился и таким образом избежал призыва. Конечно, определенную волю, характер проявил, потому что очень хотел выступать за команду-антипода – столичный «Спартак». Добился своего.

Чемпионами страны мы так и не стали, отчасти рассказал почему. Немного конкретики. Дорощенко, безусловно, классный голкипер, но именно с вратарями в тогдашнем «Спартаке» наметилась проблема. Не оказалось людей соответствующего уровня, который позволил бы выиграть нам первенство СССР. Пример простой. Выходим на игру с ЦСКА, и в подсознании неистребимо живет, что «горим» 0:1. До начала матча это буквально преследовало, словно наваждение.

Против других команд, «Динамо» к примеру, Витя уверенно стоял. Но от ЦСКА всегда «пенку» пустит. Поэтому и говорю, даже не выходя на лед, уступали минимум одну шайбу. Понятно? А все время догонять психологически сложно. Во встречах с ЦСКА надо выручать, другого не дано. Иначе снова поражение. К тому же в армейском клубе многие – сборники, целых три звена. У нас максимум полтора-два.

Негатив с Кулагиным? Наверное, какой-то был. Меня, к примеру, ругал, другим ребятам от него доставалось. Но сказать, что Борис Павлович слыл сложным, даже противоречивым человеком, не могу. Он понятен игрокам. Жесткий, но справедливый наставник.

Теперь немного о кулуарных вещах, связанных, разумеется, с хоккейными тренерами. Подробности тоже, по-моему, небезынтересные. Практически у всех маститых специалистов – Тарасова, Кулагина, Тихонова, Юрзинова – имелись свои осведомители, так или иначе напрямую касавшиеся их подопечных. Где, когда, с кем проводит время хоккеист – не вопрос для них. Кстати, в начале карьеры, видимо, по наивности своей мы полагали, что отлучаемся со сборов незаметно для окружающих. Как мы ошибались!

Понятно, не в квартире же безвылазно сидеть, ходили с партнерами в рестораны. Там были те самые «стукачи» из числа администраторов, директоров. Они по совместительству «стучали» и в «органы». Таким образом, мы были «на крючке» многолетних хоккейных светил, готовивших нас к нелегким баталиям. В общем, все знали про всех. Лично я спокойно реагировал, никогда не переживал из-за этого. Чувствовал: не должны меня выгнать, скажем, из сборной за какую-то чепуху. Грань-то в ресторанах не переходил, одну, две кружки пива позволял. Никому никогда не хамил, пьяных дебошей, тем более международных скандалов не устраивал.

…Был период, когда почти не общался с Борисом Павловичем. Обиделся сильно на него, хотя позднее понял: Кулагин только добра «Спартаку» желал. Эх, если бы он посоветовался с кем-то из нас в тот непростой момент, сказал бы всю правду, может, тем самым спас бы команду от предстоящего завала. Возможно, тренер метался, какое-то время не знал, как поступить.