Месть Ночного Никто - Наталья Барабаш

Его дар опережать удар противника, исчезать из точки пространства, в которую другой боец метнет комок силы, а потом зависать в прыжке, по-птичьи преодолевая тяготение, быстро сделал Ная самым перспективным учеником.

Но Учитель был строг. Излишне строг, как иногда думал Най. Чжоу все делал по правилам. Как в армии. Никогда не улыбался. Почти не хвалил. И даже если ученик легко усваивал упражнения, не спешил идти дальше. Это был человек-программа. Сухой и прямой, как сломанная ветка. Иногда Най думал, что у него вообще нет эмоций: бывает же, что люди рождаются с дефектом – слуха, зрения. А у Чжоу не было вкуса к жизни. Ничто его не огорчало и не радовало. Зато о Муай-тай он знал все.

Поговаривали, даже в совершенстве владел Муай-та Сао, древним стилем бокса, главная цель которого – быстро убить противника. Но Учитель говорить об этом не хотел. Только поджимал и без того сухие губы.

Все должно быть по правилам.

Он и татуировку Наю выбрал на свой вкус.

…С этой Воздушной Обезьяной отношения у Ная были непростые. Он вообще ее не хотел. Ведь это не просто рисунок на коже. Это – Защитник, который вживляется в твое тело.

В 18 лет Най стал одним из самых известных в стране бойцов. На его правом боку уже красовался спускающийся к ручью лев – символ испытаний воина перед победой. На левой руке стояла печать ВУ-ШИ как звание – «Человек-оружие». Тогда-то и закралась мечта о татуировке знаменитого Мастера, к которому было не попасть, – его работы предсказывают судьбу и оберегают хозяина.

Ми помогла ему и в этот раз. Она к тому времени уже давно перебралась в Бангкок. Окончила университет. И стала настолько известной, что когда Мастер по татуировкам заболел, то лечиться захотел только у нее. Так что после просьбы Ми очереди Наю ждать не пришлось.

А вот по поводу Обезьяны они с Учителем заспорили.

– Мне бы Тигра. Или хотя бы Змею, – канючил Най. Не хватало ему иногда ярости добить противника. И коварной хитрости.

– Воздушная Обезьяна, – сказал Чжоу. На этом, собственно, спор закончился.

…Мастер потряс его дважды. Первый раз – своим видом. Уж на что Най маленький и легкий. А Мастер оказался еще меньше – морщинистый, высохший, сам похожий на маленькую обезьянку – ученики поговаривали, что ему двести лет.

Най вначале даже приуныл – а не растерял ли старый Мастер свою силу?

И тут Мастер удивил его второй раз. Он посадил Ная напротив себя. Посмотрел ему в глаза. И улыбнулся так, что по его и без того «печеному» личику разбежались новые волны морщин, будто в море сорвался со скалы огромный камень.

Это было последнее, что Най помнил. Потому что вдруг из глаз старого Мастера пошел яркий горячий свет. И когда Най, тряхнув головой, смог вынырнуть из золотого сияния, он с изумлением увидел, что с его собственного плеча на него, прищурившись, смотрит Воздушная Обезьяна. Поймав его взгляд, она еле заметно подмигнула и растянула губы в усмешке.

Прошло два года. За это время Обезьяна дважды спасла ему жизнь, много раз обрушивала на него откуда-то сверху ливень силы, когда Най выдыхался в бою. Но близким другом так и не стала. Скорее – насмешливым старшим братом. Ожидать от нее можно было всего. Но такой въерошенной, как сегодня, Най свою Обезьяну еще не видел. А ведь всего делов – технично провести бой.

Он бы сроду не поехал участвовать в игрушечных боях на Самуи. Но Тао уж больно запаниковала. Она была скрытной и переменчивой, как вода. И постоянно влипала в разные истории. Вот и сейчас пришлось мчаться, выручать. Что там она натворила…

Най протянул руку к полочке, на которой всегда лежала его священная повязка – монгкон. Без него ни один боец Муай-тай на ринг никогда не выйдет – это обязательный атрибут для ритуального танца перед боем. Так посмотришь – просто веревка. На самом деле – мощная защита. В былые времена каждый боец сам заплетал эту повязку из 108 хлопковых шнурков. Сейчас многие не заморачиваются. Наносят мантры на тканевую ленту. Но, уж конечно, только не Най! Учитель заставил его плести веревку самому. И заговорил ее вместе с Ми.

Най еще раз провел рукой по полке, привстал, заглянул. И замер в остолбенении.

Монгкона не было…

Я разглядывала публику, изумляясь кровожадности травоядных на вид зрителей…

Две лошадинозубые немки потягивали коктейли рядом с нами, призывно скалясь во все стороны. Толстозадый мужик в кожаных штанах и черной шляпе с загнутыми полями изображал престарелого ковбоя перед тремя смешливыми тайками, которым он щедро подливал джин.

Голубоглазый блондин-скандинав скучал в обществе широкоскулой местной жрицы любви. Зато когда появился похожий на него как две капли воды друг, он резко оживился и засверкал глазами – девчонка явно была нужна этой парочке в качестве гарнира к основному блюду.

За столиком слева призывно обнажили коленки три холеные тайки с черными блестящими волосами, убранными в хвост, – на мужское шоу они вышли поохотиться. И через пять минут добыча уже сама себя ощипывала – краснощекие, крепкие, как боровички, немцы, подсев к их столику, тут же заказали дамам коктейли.

Лана заняла места у самого ринга – я даже испугалась, не будут ли слишком азартные бойцы выбрасывать соперников прямо нам на головы. Соседи заполняли бумажки – местный тотализатор.

Лана сидела молча, Машка вертелась на стуле, будто ее поджаривали, – боялась хоть что-то пропустить.

И не пропустила.

– Смотри! – толкнула она меня в возбуждении локтем. – Этот опять здесь!

Этот – то есть Слава из нашего отеля – сидел прямо напротив на невысокой трибуне, а справа и слева от него несли вахту все те же бандюки. Нас они, похоже, еще не заметили.

– Сердце-вещун подсказывает – скоро и Виталик появится. Что-то давно его не было! – вздохнула я.

Лана резко дернулась – то ли на мои слова, то ли увидела кого-то в толпе.

Зазвучала музыка, и на ринг вышли какие-то малыши – на вид лет 6–7.

– Господи, у них что, и детей заставляют драться?! – ужаснулась я.

– Конечно, для них это большая честь. Это же ученики школы Муай-тай, – пояснила Лана.

Я внутренне содрогнулась. Если честно, я и по телевизору-то бокс не смотрю – не люблю узаконенный мордобой, в отличие от Машки, фанатки этого вида спорта. Но все оказалось не так страшно.

Зазвучала музыка – и мальчишки стали обходить углы ринга в странном танце: они что-то шептали, махали руками, будто поражая невидимого противника.

– Это Рам-Муай – медитация перед боем, – услышала я знакомый голос.

Так и есть – Виталий усаживался рядом, придвигая стул. Мы с Машкой переглянулись. Еще немного – и он будет из утюга выскакивать.

– Смотрите, девчонки – по этому ритуалу можно определить, как боец будет вести схватку, что у него за школа, откуда он…