Дом яростных крыльев - Оливия Вильденштейн

обратно в кошелёк на шнуровке.

— Нам пора отправляться домой.

На этот раз я с готовностью соглашаюсь. И не потому, что собираюсь ворваться на королевский пир и найти статую, а потому что мне нужно держаться подальше от этого места… и от слепой женщины, которая только что мне сообщила, что я могу стать королевой, если найду и освобожу пять железных воронов.

Зачем кому-то держать в заточении статуи? Да ещё и несколько? Потому что они сделаны из железа? И почему, чёрт побери, кузнец сделал их в форме домашних питомцев племени, которое атаковало нас два десятилетия назад?

ГЛАВА 10

Я настолько погружена в свои мысли, что едва замечаю, как мы пересекаем канал, и вот я уже стою на пристани, Джиана сжимает моё предплечье и тянет прочь от трёх мужчин, которые привязывают лодку.

— Что с тобой такое?

Как бы я хотела ей рассказать, но тогда я, по-видимому, прокляну кучу незнакомых мне людей.

Я перестаю яростно жевать свою губу.

— Просто задумалась… кое о чём.

— То есть об Антони?

Её глаза как-то странно сверкают. То ли беспокойством, то ли воодушевлением, я не могу сказать, хотя и понимаю, что это совершенно разные эмоции, но моё сознание сейчас не в силах это определить.

— Если ты не планируешь заходить слишком далеко, скажи ему об этом. Он один из немногих, кто тебя послушает.

Последнее, чем сейчас заняты мои мысли, это свидание с Антони, но теперь, когда Джиана напомнила мне о нём, самое первое, о чём я сейчас думаю, это наш поцелуй, а ещё о том, что он может ожидать после него. Выглянув поверх плеча Джианы, я вижу, как он выходит из лодки с превосходной грацией мужчины, который привык жить между морем и сушей. Он встречается со мной взглядом, но не улыбается. В отличие от меня он пребывает в заведённом состоянии с тех пор, как мы покинули Ракс.

Я снова перевожу своё внимание на Джиану.

— Я не очень понимаю, чего я хочу.

Кроме того, чтобы прокручивать в голове весь этот вечер. Всю следующую неделю.

Как бы я хотела, чтобы мама никогда не упоминала Бронвен, и чтобы я не поехала искать её, потому что этой слепой женщине удалось сбить меня с толку и одновременно выбить из колеи. Разве могу я, полукровка, стать невестой Данте на законном основании, найдя какие-то там сокровища?

Бронвен попросила меня не рассказывать о моих поисках или о ней, но она ни словом не обмолвилась о том, что я не могу спрашивать о статуях птиц.

Я поднимаю глаза к мерцающему небу.

— Джиа, в нашем королевстве есть кузнецы, которые работают с железом?

Она утыкается подбородком в шею.

— В Исолакуори есть только один такой кузнец, он поставляет клинки военным.

Мой пульс учащается. Бронвен сказала, что одна из железных птиц находится на Исолакуори. Может ли она быть в кузнице этого человека?

— А что?

Я хмурюсь, так как что-то здесь не сходится. Только чистокровным фейри разрешено жить на Исолакуори, но фейри не могут работать с железом.

— Кузнец — фейри?

— Нет. Он человек. Фейри не могут касаться железа.

— Человек живёт на Исолакуори?

— Как король. Из поколения в поколение.

Она прищуривается.

— Откуда такой внезапный интерес к кузнецам?

Стая иссиня-черных уток взмывает в небо у неё за спиной, капли воды вылетают у них из-под крыльев, точно бриллианты, и падают на змея, который их потревожил.

— Может быть, я хочу достать оружие? Девушке не плохо бы носить с собой оружие, разве не так?

— Даргенто что-то тебе сделал? — Джиана понижает голос до резкого шепота.

Я вздрагиваю, услышав её умозаключение.

— Нет. Клянусь, это не так.

— Что здесь происходит? — Антони останавливается рядом с нами.

— Ничего, — бормочу я, и в то же самое время Джиана говорит. — Фэллон хочет себе оружие. Из железа.

Я начинаю снова покусывать щёку зубами. И зачем ей понадобилось рассказывать ему об этом? Пока они не раздули из мухи слона, я говорю:

— Ладно. Это так. Я бы чувствовала себя в большей безопасности.

Антони смотрит на Джиану. После долгой паузы, его взгляд возвращается ко мне.

— Хранение чего-либо железного это мгновенный смертный приговор. А учитывая твою историю со змеями, с тобой не будут церемониться.

— Я в курсе. Это была глупая идея.

Которая к тому же ни к чему не привела. Точнее, привела меня на Исолакуори, куда мне так или иначе надо попасть.

— Не могли бы вы просто забыть об этом?

Они снова обмениваются долгими взглядами, заставляя меня приподнять одну бровь, так как в них содержится больше чем беспокойство, они словно наполнены молчаливым согласием и секретами.

Риккио и Маттиа неторопливо подходят к нам, хвастаясь своими победами. Риккио хлопает по спине Маттиа, лицо которого покрыто веснушками. Он, должно быть, решил подразнить своего кузена, потому что вечно загорелое лицо Маттиа кажется теперь ещё более рыжим.

— Как насчёт того, чтобы зайти внутрь и выпить по стаканчику? — Джиана подцепляет золотую цепочку, висящую у неё на шее, и вынимает ключ от таверны из лифа своего платья.

Риккио и Маттиа с готовностью соглашаются и следуют за ней.

Антони наклоняет голову.

— Чем бы ты хотела заняться, Фэллон?

Если я сейчас отправлюсь домой, я застану бабушку, которая почувствует моё смятение и начнёт меня расспрашивать, а эта женщина знает меня как облупленную. Если я подожду пару часов, шансы на то, что она уснёт, будут выше.

Подождите… разве Антони предложил проводить меня домой?

Я провожу липкими ладонями по своей юбке.

— Я не готова идти домой. Ни к тебе, ни к себе.

Он кивает на таверну.

— Тогда после тебя.

Я следую за ним, грязь на подоле моего платья оттягивает ткань вниз.

— Запри дверь, — говорит Джиана, когда Риккио, единственный огненный фейри в нашей компании, поджигает фитили нескольких керосиновых ламп.

В Тарелексо так пусто и тихо, словно во всём королевстве фейри в живых остались только мы пятеро. Даже эльфы, которые обычно гудят на пристани, куда-то подевались.

Потому что все сейчас во дворце.

Во дворце, который может стать моим.

Я — королева….

Это полнейший абсурд.

И всё же… я могу представить себя рядом с Данте, и мне не ненавистна эта мечта.

Мои фантазии достигают эпических размеров, пока я помогаю Джиане составить пять стаканов на круглый столик в задней части таверны, который стоит за занавеской, скрывающей его от окон и остального помещения. Я сажусь между Антони и Риккио.

И хотя в Раксе черноволосый фейри скорее плёлся,