Магус - Владимир Аренев

Здесь следует кое-что пояснить. Как уже говорилось, призраки ограничены в передвижениях: они способны удаляться от места захоронения лишь на определенное расстояние. Дона Карло, в свое время возвращенного (тайно от церкви, разумеется!) к призрачному бытию в сем греховном мире, такой расклад не устраивал. Вот он и придумал трюк с урной, где хранились его кости и которую при необходимости приносили в нужное место могучие, не лишенные интеллекта Арнольдо и Сильвестро. Кстати, это помогало Папе Карло не только в решении «семейных» проблем, но и во время очередных магических облав; находись его бренные остатки постоянно в одном каком-нибудь месте, ресурдженты давно бы обнаружили это и возвратили Папу туда, откуда вызвал крестного отца их преступный коллега по ремеслу.

Обо всем этом Фантин, разумеется, не знал, но вот о самом Папе Карло был наслышан, как и любой, кто занимался в Альяссо противозаконным промыслом. Сам он, правда, лично с доном Карлеоне не сталкивался, но исправно платил положенную долю его представителям — а те уж заботились, чтобы лишний раз «виллана» никто не беспокоил и чтобы вольные добытчики не промышляли на его территории. Конечно, против законников, особенно законников-магусов, когда тех вызывал кто-нибудь из пострадавших, Папа Карло выступать в открытую не рисковал; однако же западное побережье — велико, а законников мало, так что опасность они представляли скорее умозрительную. Более опасными всегда были местные стражи порядка — а вот с ними-то Папа Карло договариваться умел, как никто другой. Выучился за долгие годы.

Начинал он свой творческий путь весьма оригинально. Отец Папы Карло, старый армейский барабанщик, однажды всерьез пересмотрел систему жизненных ценностей и дезертировал, прихвативши с собою тамбурин, благодаря которому потом стал зарабатывать на пропитание, свое и семьи. Увы, занятье, имевшее немалый спрос на войне, оказалось почти невостребованным в мирной жизни. Своему отпрыску музыкант-дезертир смог завещать лишь изрядно потрепанный временем тамбурин да каморку, меблированную кроватью и сундуком без крышки. Какое-то время юный Карло пытался зарабатывать на жизнь ремеслом отца, но, при всем уважении к папаше, быстро смекнул, что тот посвятил себя не самому доходному промыслу в округе. Наскребывая в день этак корочки на три хлеба, да если подфартит — на луковицу, Карло лелеял честолюбивые планы покорения мира вообще и отдельно взятого городка в частности. Правда, без каких-либо знакомств, связей и проч. светило ему одно: до конца дней своих бродить по улицам, извлекая из тамбурина что-нибудь фальшиво-бодрое, — и так бы оно и было, если бы не случай.

Его пригласил поработать зазывалой некий странствующий артист, хозяин театра марионеток. «Только одно представление! Торопитесь, торопитесь!» — знай кричи да наяривай мелодию позадорней… или чтобы хоть на похоронную не совсем была похожа. Много ума не надо — а на похлебку, глядишь, и заработал.

Как большинство подобных артистов, этот возил свои подмостки с собой — в большой крытой повозке (она же служила ему домом). Когда начался спектакль, хозяин посадил Карло в дальний закуток, налил в миску горячее варево, даже хлеба дал. Казалось бы — чего же боле? Нет, любопытствующий Карло, пока артист показывал представление, сунул свой длинный нос в ящик стола и обнаружил там некий ключик. Пошарил по углам, нашел неказистую на вид шкатулку, да и отпер: ключ подошел к замочной скважине идеально.

Едва крышка поднялась, из шкатулки прямо в лицо любопытствующему юнцу что только не полетело: и клочья старого тряпья, и пуговицы, и картонные колпачки в бело-красную полоску, и горсть семян, и острый, словно игла, зуб, и даже (хотя Фантин считал, что в этом-то месте легенда слегка привирает) — тяжеленная цепь с кандалами! Как столько всего поместилось в маленькой шкатулке, Карло не знал; он успел лишь удивиться — а со сцены уже донеслись первые крики ужаса. Марионетки, которыми якобы управлял хозяин театра, вдруг перестали ему подчиняться, они обрывали нитки и бросались на кукловода. Зрители в панике бежали, избиваемый хозяин катался по помосту и вопил от боли и ярости, а из недр повозки на подмогу собратьям спешили те марионетки, что не были задействованы в представлении.

Позже выяснилось: хозяин театра колдовством и обманом пленял разных пуэрулли и заставлял их, воплотившись в кукол или прикидываясь ими, выступать в спектаклях. А в заветной шкатулке колдун держал заговоренные вещи, с помощью которых обретал власть над своими «актерами». Карло, открыв шкатулку, освободил «мелкий народец», — и тот не преминул воздать мучителю должное.

Однако, вопреки распространенным представлениям о проказливости и неблагодарности пуэрулли, они же воздали должное и своему освободителю. Уже в каталажке, куда Карло упекли «до выяснения обстоятельств», юношу навестил некий длинноносый малыш — проник сквозь тюремную решетку, нагло примостился на подоконнике и писклявым голоском заявил: «Не волнуйся, все уладится — и прескоро!»

Действительно, спустя полчаса Карло отпустили, принеся извинения и — что намного важней! — передав в его полное и безраздельное владение «кукольную» повозку. Как «оказавшему властям посильную помощь в поимке преступного колдуна» и т. п.

Правда, колдунову лошадь стражи порядка присвоили; Карло кое-как откатил свое новое движимое имущество к родной каморке, да и улегся спать, дескать, утро вечера мудренее.

Утром его разбудил длинноносый пуэрулло: «Вставай — и поторопись!»

Спросонья Карло швырнул в малыша башмаком, но длинноносый не обиделся. «Дурачина! Неужели ты не хочешь заработать немного денег и начать жить по-новому?»

«Разве что продать тебя игрушечных дел мастеру!» — проворчал Карло.

По правде сказать, других способов разбогатеть он не видел: стражи порядка не только умыкнули лошадь, но и порядочно обчистили повозку. А без кукол и декораций — кому он нужен? Разве на дрова кто купит…

«Дурачина! — повторил длинноносый. — Этак ты будешь до самой смерти дубасить по тамбурину за щепоть хлебных крошек!»

И заставил Карло пойти к повозке и внимательно осмотреть там все уголки. Увы, за ночь в них не прибавилось ничего, кроме пыли; только в шкафу, под вешалкой валялся старый букварь с картинками, видимо, забытый или попросту не замеченный стражниками. Вряд ли (думал Карло) за него можно выручить сколько-нибудь приличную сумму.

В этом он не ошибся. Но полученные за букварь монеты (в количестве их разные варианты легенды расходились) стали первым шагом на пути Папы Карло к невероятному богатству и негромкой, но прочной славе.

Конечно, не обошлось без активного участия со стороны пуэрулли. «Мелкий народец» буквально взял юного барабанщика под свою опеку. Вскоре по приморским дорогам уже колесила повозка с единственным в своем роде театром — театром, где пуэрулли прикидывались куклами, которые играют на сцене вместо живых людей!

В то время представления с марионетками давно уже превратились из исключительно религиозных спектаклей в развлечения светские. И хотя дева Мария, в чью честь были названы эти куклы, по-прежнему появлялась в традиционных сценках, теперь истории о ней и других персонажах обоих Заветов соседствовали на подмостках с историями из жизни обычных горожан, селян и, разумеется, призраков.