Секретный дневник русского олигарха - Саша Нерозина

– Доброе утро. – Келли сел за стол напротив Люси и улыбнулся ей. Люси была не только его боссом, но и близким другом, поэтому Келли прекрасно знал, как себя вести, когда она не в духе. – Всё нормально? – спросил он.

– Вот это… – Люси подняла со стола одну из газет и потрясла ею сердито в воздухе, – .выворачивает мои мозги наизнанку. Смерть Галинского на первой странице каждой газеты. Ты можешь себе представить, какое давление на нас оказывают сверху, чтобы ускорить следствие. – Она бросила газету обратно на стол. – С шести утра мне звонят сверху. Всякие кретины чиновники, которые никогда в жизни не занимались следовательской работой, уверены, что могут давать мне указания, как вести это дело. Ты бы слышал, какие идиотские советы я получила.

– Да как эти негодяи только посмели? – подшутил над ней Келли.

– Я не собираюсь прогибаться и менять свой стиль работы! – сказала Люси, явно игнорируя шутку Келли. – Мы будем расследовать смерть этого хмыря так же, как расследовали бы любое другое уголовное дело, с предельным профессионализмом.

– Смерть хмыря? – Келли рассмеялся. – Я так понимаю, Галинский тебе не по вкусу?

– Он был шутом! – ответила Люси раздражённо. – Все эти многочисленные скандалы, особенно те, что связаны с его внебрачными связями с несовершеннолетними любовницами, прекрасно определяют его суть – хмырь, да и только. Он должен был давным-давно сидеть в тюрьме, и только его связи в высоких кабинетах, его деньги, а также нападки на политику России, которые, очевидно, всех здесь устраивают, обеспечивали ему свободу. Как только мы закончим это дело, я не желаю даже упоминания имени этого развратника в этих стенах.

Люси встала и подошла к окну. Прислонившись к стеклу, она посмотрела на улицу, где серое небо словно опустилось на крыши домов, давя на город своей пасмурностью. В такие дни всё казалось блёклым: и торопливо проходящие по улицам люди с зонтиками в руках, и машины на дорогах, которые даже днём ездят с включёнными фарами, и даже всеми любимые лондонские двухэтажные автобусы, красный цвет которых в солнечную погоду выглядит таким ярким и радостным. Мрачное настроение осенней погоды отразилось и в глазах Люси.

Келли знал, что тема внебрачных похождений была особенно щекотливой для Люси, так как её собственный супруг изменил ей с молодой особой, что привело к их разводу. Были, конечно, и другие поступки, которые Люси считала низменными, однако неверность и предательство находились на первом месте.

– Так мы и поступим, Люси. Мы раскроем дело и забудем о Галинском раз и навсегда. Ну что, побывал я в Рубиновом имении, как ты знаешь, – Келли успешно перевёл разговор в рабочее русло, – и у меня появились некоторые предположения о том, как он был убит.

– Ну рассказывай, не тяни.

– В доме оказался люк, спрятанный в полу комнаты-сейфа и выходящий прямо в подвал. Этот люк соединяет два уровня дома, и я думаю, что им как раз-то и могли воспользоваться. Я убежден, что кто-то пронёс тротил именно через этот люк, и скорее всего этот человек был из приближённых к Галинскому кругу.

– У тебя что же, и подозреваемый есть? – спросила Люси, приглаживая свои короткие белые волосы. Этот её жест был хорошо известен всем её коллегам, он означал, что Люси заинтересовалась. – Или подозреваемые?

– Пока нет. Вокруг Галинского крутились одни и те же люди, которые ещё и друг с друга не спускали глаз. Даже телохранители ходили парами. Единственный человек, который был без присмотра, это Амир, начальник охраны, но мне кажется, что он вне подозрений. Я могу ошибаться, конечно, но я не верю, что Амир как-то причастен к смерти Галинского. У меня сложилось впечатление, что он был ему по-настоящему предан.

– Так как же мы всё-таки вычислим тех, кто грохнул Галинского? – Люси вернулась к своему столу и уселась в кресло.

– У меня есть кое-какие идеи, – призадумавшись, ответил Келли. – Во-первых, взрыв был произведён профессионально, поэтому я думаю, что здесь замешан кто-то из охраны. Я уже допросил всех; все они бывшие моссадовцы, и их не так-то просто будет раскусить. Кто бы это ни сделал, он просто так не выдаст себя. Я надеюсь, что только какая-нибудь допущенная ими ошибка может вывести нас на след. Наши криминалисты работают, но пока без особого результата. Я был в подвале, там всё покрыто толстым слоем пыли. Однако я подозреваю, что кто-то был там недавно и пользовался люком, чтобы попасть в комнату-сейф, после чего перезапылил все поверхности, чтобы спрятать улики и создать видимость того, что помещением давно не пользовались.

Безусловно, это очень умный и технически грамотный человек. Эксперты, кстати, взяли отпечатки пальцев и образцы ДНК у всех работников Рубинового имения.

– Хорошо. Нам придётся ещё раз опросить всех.

– Я уже назначил всем им на полдень. Я думаю, что опрос займёт несколько часов.

– Я, пожалуй, смогу присутствовать на допросе, – Люси мельком взглянула в свой график работы. – Полдень, ты сказал? Отлично.

– Вот и замечательно. Ты у нас – ас, для тебя люди как открытая книга.

Келли обрадовался тому, что Люси будет присутствовать во время разговора со свидетелями; она была не хуже детектора лжи. Люси действительно имела дар читать язык жестов у людей и чувствовать, когда они лгут, что было весьма полезно в её профессии.

Ещё некоторое время Келли и Люси обсуждали отдельные детали дела и стратегию предстоящего допроса свидетелей. Сразу после этого Келли отправился на встречу с экспертами, работающими в его команде. День обещал быть долгим, но Келли это нисколько не смущало. Для него, истинного сыщика, копаться в уликах, анализировать показания свидетелей, сопоставлять мельчайшие детали и находить ответы на многочисленные вопросы было частью любимой работы.

28 октября 2009 г. Лондон

Я продолжала читать дневник Галинского с большим интересом. Каждая страница давала мне новую информацию о нём. Галинский явно не был очень эмоциональным человеком, шёл напролом, наперекор всем правилам, стремясь достичь своей цели любыми способами. Обычно люди заводили секретные дневники для того, чтобы записать в них свои скрытые чувства, мысли, мечты, заботы и страхи. Дневник же Галинского напоминал скорее план действий, в котором он определял свои цели, устанавливал эффективные способы их решения и оценивал достигнутые им результаты, если они были. Хотя в дневнике и встречались некоторые мысли и замечания, большая часть записей относилась к его планам действий и схемам.

Было также очевидно, что Галинский не доверял никому, даже собственному дневнику, который явно был предназначен только для его глаз. Некоторые из его записей были предельно просты и ясны, другие были закодированы, и было трудно понять, о чём они, а третьи содержали только группы цифр и букв и вовсе не поддавались расшифровке. Главным образом, я была заинтригована записями, которые, как я и предполагала, скрывали в себе самые важные секреты Галинского.