За далью волн - Роберт Линн Асприн

Я сказал, что нельзя надеяться освободить Харлек. Не сегодня. Но мы можем нанести ютам удар для острастки, даже если и проиграем бой. И может быть — только может быть — юты призадумаются и уберутся восвояси, пристыженные и побитые, еще до того, как сюда с подкреплением прибудет Артус.

В тишине, последовавшей за словами Питера, заговорил Меровий:

— Такая легкая победа наверняка изумила ютов. Скорее всего, они намеревались немного попугать принца Горманта и ретироваться. До сих пор Артус не сдавал ни одного города.

Однако наш брат Гормант перепугался и сдался, а может быть, просто растерялся. Не знаю. Юты удивлены, им уже и сейчас не по себе.

— Его предали, — поспешно прервала Меровия Анлодда. — Вот все, что я хочу сказать. Гормант — подонок, но не трус. Понимаете, это все равно что поставить на дверь новый засов, а потом обнаружить, что ваши бриллианты похищены. Тогда вам приходит в голову, что крали за вашей спиной.

Меровий поднял руку, дабы успокоить Анлодду.

— Его предали либо его люди, либо он сам. Главное, что юты сейчас держат в руках разъяренного орла и готовы его выпустить.

Корс Кант подошел к Анлодде, взял ее за руку. Она не стала вырываться.

— Ладно, — подытожил Питер Смит. — Давайте подсобим им отпустить орла. Анлодда, подведи нас как можно ближе к городу незамеченными. Если нас заметят.., сама понимаешь, в открытом бою наши шансы невелики.

Анлодда посмотрела в сторону холма, над вершиной которого лиловело закатное небо. Лес по мере подъема становился чаще. Город по-прежнему дымился — не так сильно, как прошлой ночью, но все же довольно заметно.

Питер спросил:

— Можно ли подобраться поближе с разведкой? Достаточно близко для того, чтобы незамеченными найти твой подземный ход?

— Если там не выставлены дозорные, — сказала она и кивнула в сторону Корса Канта. Питер кивнул.

— Славная мысль. Анлодда, проберись по лесу и погляди, что поделывают юты. А мы подождем здесь, и как только ты вернешься, придумаем, как нам лучше поступить. Кей, пусть воины отдохнут да перекурят, если хотят.

— Пере.., что?

«Проклятие, я опять оговорился!»

— Тебе послышалось.

Корс Кант отер с лица пот и в тревоге воззрился на городскую стену — крутой земляной вал, укрепленный рассохшимися за годы бревнами. Луна, повисшая на востоке низко над горизонтом, едва на ущербе — после полнолуния миновало всего два дня — ясно освещала стену.

— Неприступная, — выдохнул юноша.

— Вот так обычно молодые люди говорят девушкам, — фыркнула Анлодда у него за спиной. — Меня-то таким словом не проймешь, и не вздумай его мне говорить. Это я так сказала, к слову пришлось.

Слова словами, но Анлодда говорила не так, как обычно. Она явно приуныла.

Сквозь деревья виднелись главные городские ворота. Сама стена была древняя — высоченный, почти вертикальный земляной вал. А вот ворота выглядели вполне по-римски — прямые, высокие, срубленные из толстых стволов деревьев — сама по себе стена в десяток футов высотой, а наверху — перекладина.

Анлодда шлепнула по щеке — убила комара, и это напомнило Корсу Канту о том, что у него самого чешутся блошиные укусы.

— Воинам через эту стену не перебраться, — заключила Анлодда. — Ее возвели, когда тут стояла крепость, еще во времена Августа. Пошли, Корс Кант. Иди за мной.

— Куда мы идем? — бард сжал кулаки, всеми силами стараясь удержаться от того, чтобы почесаться.

— Назад, к Ланселоту, куда же еще? Если мы полезем на эту стену, нам придется вступить в бой с ютами, а их будет двадцать на каждого нашего воина. Да еще подкрепление подтянется, и тогда будет еще ужаснее. Хотелось бы проверить, стоят ли юты истинных жителей Харлека, но пока мы будем проверять это, нас превратят в бараньи котлеты. И потом — есть способ получше. По крайней мере для некоторых из нас.

— Твой потайной ход, — сказал Корс Кант, облизнул пальцы и смазал слюной укус на локте. Зуд немного унялся.

Анлодда быстро пошла по едва заметной тропе между деревьями. Корс Кант еле поспевал за ней. Тропа шириной в один след почти сразу исчезла, а возобновилась только на опушке соснового бора. Сосны сменились липами, усыпавшими землю толстым мягким ковром из опавших листьев. Прошагав некоторое время по опавшей листве, юноша и девушка обогнули груду синевато-серых валунов. Казалось, эти камни — игральные кости, брошенные наземь какими-то эйрскими великанами. В свете луны неглубокие выбоины в камнях казались настоящими пещерами.

— И как тебе только удалось высмотреть эту овечью тропу? — изумился Корс Кант.

Анлодда не ответила. Она схватила Корса Канта за руку и увела в лес. Желание охватило юношу, и он мысленно взмолился о том, чтобы повторилось то, что произошло в комнате Анлодды тысячу лет назад.

Но она обвела его вокруг высокого валуна, и их взорам предстало море.

Корс Кант ахнул и задохнулся от изумления. Они стояли на самом краю обрыва. Один неосторожный шаг — и он мог сорваться в бездну. С высоты создавалась иллюзия, будто внизу раскинулась вся Земля, и что она круглая. Никогда еще Корсу Канту не доводилось стоять на вершине горы и смотреть на безбрежные морские просторы. «Иисус, Мария, Рианнон! Неужели эта гора высотой равна величественному пику, что я видел в пяти лигах к северу».

Луна прочертила по морю серебристую дорожку, высвечивая барашки на волнах. Сверкающее серебром море соперничало красотой со звездным небом.

Анлодда положила руку на плечо юноши. А у того язык присох к небу. Он даже не мог вымолвить «госпожа» или «моя богиня». Нежные губы коснулись его шеи ниже затылка. Корс Кант выдохнул, умирая от страсти.

— Меж небом и землей, — проговорила Анлодда. — Не стоим ли мы рядом на одной высоте?

Понимание сказанного ею струйкой ртути пробежало по позвоночнику юноши. «Она любит меня, я люблю ее — а она пыталась убить Dux Bellorum. Все остальное случайно».

Холодный ветер кусал кожу юноши, раздувал рубаху. Он чувствовал тоску Анлодды. Корс Кант обернулся. В глазах девушки стояли серебряные слезы, отражали луну и уносили к небесам.

Голос Анлодды, когда она заговорила, был столь нежен, столь женственен, что Корс Кант ее едва расслышал.

— Но мы живем не на небе и не в море, и даже не на харлекском холме, а в каменном мешке, при дворе Каэр Камланна. Боюсь, скоро все узнают мою тайну. Боюсь, меня оставят здесь, тебя сбросят туда, и наши протянутые друг к другу руки не смогут соприкоснуться. Боюсь, скоро всем станет известно, какое страшное преступление я чуть было не совершила, и тогда меня убьют или вышвырнут, словно собаку, которая укусила новорожденное дитя. Я боюсь, Корс Кант. Никогда раньше я ничего не боялась. Принцессы не должны испытывать страха. — Она насмешливо улыбнулась, отерла слезы. — Но хватит плакать. Давай возвращаться, рука в руке, как сестра и брат. Пока — пока сестра и брат. Возьми меня за руку.