Узы крови - Крис Хамфрис
Шрифт:
Интервал:
— Ох!
Мария отвернулась, давясь рвотой. Бекк, которая не удержалась, чтобы не посмотреть, вскрикнула:
— Что ты со мной сделала, девочка? Разве я уже в могиле и стала пищей червей?
Анна собрала крошечных тварей в тряпицу.
— Один раз на ферме я видела лошадь, у которой благодаря этим созданиям рана зажила всего за неделю. И когда в качестве альтернативы предлагается настой на собачьем дерьме…
Девушка замолчала, услышав умоляющий стон Марии. С радостью и облегчением Анна Ромбо увидела, какой здоровой и розовой выглядит кожа Бекк вокруг раны. Целительнице пришлось пойти на этот риск, потому что у нее давно закончились целебные травы, которыми она воспользовалась бы за городскими стенами. А в городе мертвецов мушиных личинок нашлось более чем достаточно, особенно после того, как установилось весеннее тепло.
Протесты матери закончились зевотой. Потрогав ее голову и грудь возле сердца, Анна решила, что ее пациентка сейчас больше всего нуждается в сне, чтобы набраться сил. А долгому и крепкому сну следует помочь. Анна извлекла из своего мешочка фляжку. Приподняв Бекк голову, она влила немного жидкости ей в рот.
— Гм! Вкусно. Что это?
— Успокаивающий состав. Разные травы. Он поможет тебе отдохнуть.
Еще один зевок — и веки на секунду опустились. Потом — новый прилив энергии, и Бекк вновь широко раскрыла свои темные глаза.
— Скажи мне, дитя, с остальными все в порядке? Хакон? Эрик? Фуггер?
Голос подала Мария:
— Раны отца заживают — благодаря Анне.
— Хорошо. А битва? Как она идет?
Для таких новостей время было неподходящее.
— Все будет хорошо, матушка. Отдыхай.
Глаза закрылись — и тут же распахнулись снова. Анна не стала дожидаться вопроса.
— С батюшкой тоже все хорошо.
На глаза Бекк набежала тень.
— О да. С Жаном Ромбо всегда все хорошо.
А потом ее ресницы легли на щеку, и дыхание выровнялось.
— Можно я дам этого лекарства моему отцу, Анна? Ему тоже неплохо бы поспать.
На открытом лице Марии так и сияли глаза — как ей откажешь? Однако остатки опиума были нужны Анне для ее собственных целей. И потом, она знала, что на самом деле необходимо Фуггеру.
— Просто он голоден, как и все мы. Может быть, флорентийцы принесут с собой продукты, когда войдут в город.
Мария вскочила.
— Еда! Конечно! Рынок у Римских ворот уже работает! Если у вас что-то осталось, то вам дадут хлеб, сыр, мясо. Представь себе! — У нее загорелись глаза, и она запустила руку за ворот платья. — Смотри! Я сохранила тот медальон, который подарила мне моя мать. Он золотой. На него я смогу купить флорентийских продуктов, чтобы вылечить моего отца.
И с этими словами Мария исчезла — вскочила и убежала к южным воротам.
Анне хотелось позвать ее обратно, предостеречь. Город еще не сдан окончательно. Кругом немало ожесточившихся, разъяренных мужчин. Но было уже слишком поздно, а у Анны имелись и собственные проблемы. И одна из них сейчас беспокойно спала рядом с ней — кризис у Бекк еще не наступил. Вторая стояла у двери, на улице. Что-то произошло между ними, между этими двумя людьми, которых Анна любила больше всех на свете. Что-то такое, чего не исцелит ни один из ее лечебных составов. Анна знала: Бекк считает, будто ее сына прогнал Жан. И никакие слова Анны не могли поколебать этого убеждения.
— Ох, Джанни, Джанни, — прошептала девушка, а потом со вздохом стала заново бинтовать рану Бекк.
* * *
Жан, задремавший было на солнышке, привалился к двери, но звон подков по мощеной мостовой резко разбудил его. Моргая, он притенил ладонью глаза, чтобы рассмотреть людей, остановившихся рядом.
— Ромбо! Жискар сказал, что видел тебя здесь. Проклятье, дружище, я разослал людей искать тебя по всему городу!
— Милорд.
Жан спустился по ступенькам и поклонился спешивающемуся Блезу де Монлюку.
— Да-да, довольно. Нам надо поговорить, сударь. Серьезно поговорить.
Он утащил Жана в тень госпитальной стены.
— Божье дыхание, дружище. До чего же тут воняет! Зачем ты здесь задержался?
— Из-за жены, милорд.
Де Монлюк мгновенно и искренне встревожился.
— Как она? Я послал моего хирурга, д'Амбуа. Он ее вылечил?
Жан сдержал улыбку. Анна рассказала ему о рекомендациях француза и своих собственных действиях.
— Вылечил, милорд. Она только что очнулась и, кажется, опасность миновала.
— Отлично, отлично. — Де Монлюк отмахнулся от своего помощника. — Отважная женщина. Воин. Нам пригодятся такие в предстоящих боях. — Он устремил на Жана сверкающий глаз. — Я понимаю, что ты мне не подчиняешься, Ромбо, что ты был добровольцем от Сиены.
— Я жил на самой границе сиенской земли, милорд. Моя ферма и гостиница, которую я получил в наследство, — они были захвачены в числе первых. У меня не оставалось выбора.
— Конечно. Конечно. — Де Монлюк нетерпеливо взмахнул рукой. — Но ты — француз, сударь мой, и хороший командир. Война продолжится в Монтальчино, куда мы сейчас отправляемся. Война разольется по всей свободной республике. Ты присоединишься ко мне?
При этой мысли на Жана нахлынуло отвращение, которого он постарался не выказать.
— Милорд, я все еще слаб после ранения. И более того, моя жена лежит в тяжелом состоянии. Ее нельзя перевозить.
— Придется, дружище. — Гнев зазвучал в голосе генерала, но он заставил себя говорить негромко и ровно. — Ты же знаешь, что бывает, когда заканчивается осада и в город входят победители. Несмотря на «условия почетной сдачи», это все равно сдача. Козимо Флорентийский при поддержке императора захочет раздавить этот город раз и навсегда. Сломить его так, чтобы он больше никогда не доставлял ему беспокойства. Ты ведь знаешь, как это бывает. Уже сейчас у ворот стоят отряды. У них имеются списки. Мы уходим, они входят — и все командиры, которые здесь останутся, будут схвачены в первый же день.
— Я был командиром только за неимением лучших, милорд. Я не сиенец, да и моя жена — тоже.
Де Монлюк невесело рассмеялся.
— Что ты, дружище! Ведь о тебе сложили баллады, которые распевают по обе стороны крепостных стен! О тебе и твоей воительнице-жене. Не говоря уже об этих язычниках-викингах, которые ходят за тобой, как две тени. Думаешь, флорентийцам важно, что ты стал командиром «за неимением лучших»? Им важно только одно: искоренить угрозу. Ты и твои близкие будут в числе первых, кого они станут разыскивать.
Монлюк был прав, и сознание его правоты наполнило Жана невероятной усталостью. Ему не хотелось никуда уезжать. Он мог бы всю оставшуюся жизнь просидеть здесь, на этом пороге, подремывая на весеннем солнышке.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!