Сегодня мы живы - Эмманюэль Пиротт

– Ну да… Было одно дело, – с важным видом ответил тот.

– А где твой арбалет? Потерял?

Филибер сделал невинное лицо, как будто не понял, о чем речь.

– Подстрелишь косулю, приноси – о цене договоримся, – шепнул Жюль ему на ухо.

Филибер кивнул, повертел головой, начал переминаться с ноги на ногу, ломая пальцы, потом посмотрел фермеру в глаза и наконец решился:

– Скажи, Жюль…

– В чем дело?

– Твоя хижина… я провел там несколько дней.

– Ну и хорошо, малыш, провел и провел, – отеческим тоном ответил Паке.

Матиас не упустил ни единого слова из их разговора.

Речь могла идти о хижине, где укрывались они с Рене. Вряд ли в округе много подобных домиков. Может, Филибер видел их там…

Жюль заметил Матиаса:

– Представляю тебе Мэта, Бебер. Он ковбой, но из Канады. А еще он одиночка.

– Привет, Мэт-ковбой-одиночка-из-Канады.

Филибер произнес эту фразу скороговоркой и очень громко. Матиас был обескуражен. Жюль послал ему многозначительный взгляд. Появилась Берта с термосом и увела парня.

– Филибер сирота, – объяснил Жюль. – У него в голове малость не хватает шариков.

Матиас хмыкнул. Выражение незнакомое, но забавное. Значит, парень – простак. И очень смелый, добавил Жюль, что Матиас перевел для себя как «храбрый». Да, и это тоже, но местные вкладывают в это слово иной смысл: «милый», «услужливый». Матиас слушал Жюля и наблюдал за Филибером. Тот разговаривал с Бертой, часто кивал и то и дело улыбался. Похоже, мальчишка знает местность как свои пять пальцев, бродит по окрестностям, оставаясь незамеченным, у него есть охотничий арбалет на крупную дичь, и он «услужливый». Незаменимый союзник на случай поспешного бегства. Матиас принял решение. Они пойдут на север, через лес. До Намюра или выше – все будет зависеть от продвижения немцев. Там он составит другой план, если его маленьким тевтонским друзьям случайно удастся достичь цели и перейти Маас.

Голос Мишлин вывел его из задумчивости:

– А когда маленький Иисус заберет меня?

Разговоры мгновенно стихли.

– Бедняжка повторяет это со вчерашнего дня, – пояснил Вернер. – Ей сказали: «Твои сестры теперь с маленьким Иисусом…» – и она хочет к ним присоединиться.

Учитель наклонился и поцеловал девочку, что вызвало новый поток слез. Рене потрясло столь бурное проявление чувств, и она протянула бедняжке руку, потому что, как никто другой, понимала, что значит остаться одной, без семьи и поддержки. Ей было жаль Мишлин, но истерика девочки выглядела неуместной, неправильной. В опасной ситуации нужно держаться как можно незаметней, только это и гарантирует выживание. Рыдающие дети и слишком нервные взрослые привлекают внимание. Зачем она все время повторяет «маленький Иисус»? По мнению Рене, «маленьким» Иисус бывает только в Рождество, а в остальное время он очень даже большой, иначе вряд ли мог бы сделать что-нибудь важное, тем более убить человека. Ведь Мишлин именно об этом и просит! Она хочет, чтобы «маленький Иисус» послал ей смерть – ради воссоединения с семьей. Бессмыслица какая-то.

– Не плачь, – сказала она Мишлин. – Не поможет. Они умерли.

Рене почувствовала на себе суровые взгляды, даже Жюль смотрел неласково. Франсуаза что-то шептала на ухо Сидони, голоса звучали осуждающе. И только Мишлин никак не отреагировала, она пребывала в прострации, в «отсутствии», и как будто ничего не чувствовала. Рене не впервые поняли неправильно и осудили за откровенность, поэтому она не переживала. А Матиасу было не по себе. Вот ведь бесенок! Крепкий орешек, куда крепче, чем он полагал. Матиас почти гордился девочкой. Ну и постные же рожи у окружающих. Они смотрят на него с осуждением, а он, между прочим, не отец Рене. Она была такой до их знакомства.

– Девочка права, – веско произнес Филибер и спросил: – Ты кто?

– Рене, а ты?

– Я Филибер, но можешь звать меня Бебер.

– Хочешь поиграть?

Рене снова ожила! Она переключилась и на лету хватает то, что здесь и сейчас дает ей жизнь. Гражданским было страшно, они чувствовали недоверие, враждебность. А она словно бы находилась в другом месте, с простаком, который все понял и тоже на все плевал. Они решили «играть в игру». Рене – самая сильная девочка на свете, она сильнее всех этих славных бельгийцев, вместе взятых, сильнее Матиаса, сильнее эсэсовских орд, терроризирующих мир. Сильнее смерти.

Матиас отправился на кухню, чтобы наточить забравший множество жизней нож, подарок индейцев кри. Оружие должно быть готово снова убивать, ведь он решил уйти и увести Рене туда, где будет безопасно. В дверях возник Дэн, американец наблюдал, полагая, что остался незамеченным.

– Входи, Рейнольдс, – не оборачиваясь, позвал Матиас.

Американец отпрянул, раздосадованный, что его обнаружили, но сразу взял себя в руки и подошел. На столе перед Матиасом стояла миска с водой, лежали помазок и бритва. Нет, вы только посмотрите! Немцы совсем близко, он прячется в подвале и не придумал ничего лучше бритья! Дэн попробовал разобрать слово, выгравированное на костяной рукоятке, но не преуспел. Буквы были не английские. Странные какие-то, гласных мало, согласные идут друг за другом. Невыговариваемый язык. Язык дикаря. Сын фермера пытался ему что-то сказать аккурат перед приходом четверых гражданских, вроде бы насчет канадца, и выглядел как заговорщик. Французский язык – чертова тарабарщина! Дэн был из тех, кого оскорбляло, что не весь мир говорит по-английски.

– Собираешься в дорогу? – спросил он фальшиво небрежным тоном. Матиас не ответил, намылил щеки и подбородок, глядя в маленькое треснувшее зеркало, взял нож и начал бриться.

– Таким и медведя можно убить!

Ответа не последовало – Матиас внимательно разглядывал свое изменившееся лицо: без многодневной щетины оно стало жестче, заострилось, светлые глаза отражали свет бесстрастно, как сталь лезвия. Стоявший у него за спиной Дэн инстинктивно отступил на шаг – от греха подальше! Да, у этого парня точно есть секрет, и он отсюда не уйдет, пока не расколется.

– Между прочим, Тритс рассказал кое-что интересное. Оказывается, эсэсовские свиньи делают себе татуировки…

Дэн сразу заподозрил, что Матиас не тот, за кого себя выдает: ревность подогревала неприязнь, а инстинкт подсказывал, что «канадец» запросто может оказаться одним из засланных диверсантов. Одно непонятно – при чем тут девчонка? Путаница только подогревала сомнения Дэна. От мыслей у него даже голова гудела.

– А ты не знал? – Матиас наконец соизволил открыть рот. – Накалывают группу крови под левой рукой.

Конечно, он был в курсе всех деталей. Его естественный тон заставил Дэна усомниться в своей теории. Парень похож на флюгер, но так ломать комедию? Нет, исключено! Откуда Дэну было знать, насколько Матиас изощрен в искусстве обмана. Это помогало ему выпутываться из куда более опасных ситуаций.