Задолго до победы - Михаил Александрович Каюрин

мог представить её в солдатской гимнастёрке. В его памяти она осталась навсегда в ситцевом платье, в котором пришла на проводы. Но позже, увидев однажды молодых медсестёр, он мысленно поставил Таисию рядом с ними и нарисовал для себя её образ.

Иван долго ещё думал о своей девушке, пока не задремал.

В тревожной дрёме он вдруг увидел их встречу в каком-то незнаком городе. Вокруг висел густой туман, домов нельзя было различить. Она бежала ему навстречу с распростёртыми руками и что-то кричала, а он стоял и не мог сдвинуться с места. Наконец, Таисия добежала до него, бросилась на шею, принялась целовать. Но Иван почему-то не чувствовал её поцелуев, как не чувствовал и её объятий. Девушка была холодной и невесомой, казалась какой-то полупрозрачной…

Но это был всего лишь зыбкий фронтовой сон.

Иван встретился во сне с Таисией в то время, когда её уже не было в живых. За две недели до освобождения Киева её арестовало гестапо. После мучительных пыток девушку расстреляли.

В разведывательно-диверсионной группе, где она была радисткой, её звали Анечкой. Аусвайс был выписан в немецкой комендатуре на имя Анны Павловны Семенченко. О Таисии Савельевне Степановой никто из её окружения не знал.

Ещё не рассвело, когда комбат собрал к себе оставшихся командиров танков. Задача перед ними была поставлена очень быстро. Она была такой же, как и день назад, с небольшими поправками на изменение количества наступающих танков и уточнённые данные огневых точек противника.

Командир танка, лейтенант Егоров, был очень молод для своей должности. Он окончил танковое училище незадолго до форсирования Днепра и фронтовой порох нюхал всего два с половиной месяца. До отправки на фронт он работал трактористом где-то в Подмосковье. О своей довоенной жизни он никому не рассказывал. Или стеснялся, или рассказывать было нечего. Егор Егоров был маленьким, щуплым и больше походил на подростка, нежели на командира. По причине своей неказистой внешности он старался держаться солидно и строго, чем вызывал иронические улыбки подчинённых. Однако, внешность вовсе не мешала ему командовать танком грамотно. Парень был смел и решителен, танкисты постепенно привыкли к излишней требовательности командира и перестали шушукаться за его спиной.

— Экипажу построиться! — крикнул Егоров, вернувшись от комбата.

Четверо членов экипажа нехотя повиновались педантичному приказу, встали в одну шеренгу у танка. Лейтенант раскрыл планшет, несколько секунд смотрел на карту.

— Слушай боевой приказ!

В течении минуты он в подробностях объяснил поставленную задачу перед остатками батальона, затем жестом руки подал знак подойти ближе.

Танкисты сгрудились вокруг командира, стали следить за его карандашом. Егоров показал на карте маршрут, по которому должны двигаться два танка, которым предстояло ворваться в деревню с тыла и провести разведку боем. Один из двух танков был их.

— Вопросы есть? — спросил Егоров, обводя строгим взглядом свой экипаж.

— Всё ясно, командир, — отозвался один за всех Павел Арефин. Он единственный из всего экипажа одобрял скрупулёзность в действиях командира и относился к его уставным требованиям без снисходительной ухмылки.

Лейтенант взглянул на часы, крикнул:

— В машину!

Через пару минут все шесть танков двинулись к высоте, стреляя по ней на ходу. За ними следом пошла пехота.

У подножия высоты два танка отвернули вправо и пошли вдоль леска в обход деревни. Их задача заключалась в том, чтобы вначале отвлечь на себя внимание, а потом, когда будет уничтожена артиллерия на высотке, уйти скрытно по дну балки и подойти к деревне с тыла. При благоприятной обстановке прорваться в деревню, по возможности разведать силы противника, затем поднять шум и быстро уйти обратно.

Немецкие артиллеристы, испугавшись захода противника с тыла, стали разворачивать сразу две пушки. Этим промедлением и ослаблением огня незамедлительно воспользовались башнеры тех танков, что шли на высоту прямо. Они очень оперативно расправились со всеми огневыми точками.

«Танки дело сделали, — отметил Иван мысленно. — Артиллерия на высотке разбита. Теперь пусть дерётся пехота. Мы двинемся на разведку боем».

— Березин! — раздался в шлемофоне голос Егорова. — Бери правее, прижимайся к лесу!

Иван рванул рычаг, тяжёлая машина резко развернулась и, набирая скорость, понеслась по низине. Второй танк под номером «30» последовал за ними.

Их предположение оказалось верным. С противоположной стороны деревни стояло только два орудия немцев. По одному на экипаж, как выразился перед боем Арефин.

Второй танк, отделившись от полоски леса, свернул в сторону и понёсся прямо на пушку. Танк Егорова продолжал идти вперёд по балке, не сворачивая. Командир хотел, вынырнув из балки, вынудить немцев развернуть пушку на себя, облегчив второму экипажу выполнение задачи на прорыв слева.

«Тридцатка» неслась вперёд и стреляла по огневой точке. Иван видел, как впереди рвались их снаряды. Они ложились рядом с целью, один из них попал в дом, тот загорелся. Уцелевшая немецкая пушка продолжала стрелять.

— Березин! Немец развернул орудие! Сейчас лупанёт! Выворачивай влево, подставляй лоб! Живо! — торопливо скомандовал Егоров.

Иван повернул корпус машины, старался держать танк ровно, понимая, что сейчас многое зависит от него. В следующую секунду он услышал команду «Огонь!» и тут же их танк сильно тряхнуло, Ивана отбросило на сиденье назад. Немцы оказались проворными. Снаряд, выпущенный немецким артиллеристом одновременно с выстрелом Арефина, ударил по броне с оглушительным грохотом.

— Ах ты, сволочь! — раздался в шлемофоне гневный голос Арефина. Он едва удержался, чтобы не свалиться вниз на боекомплект. — С первого выстрела хотел зажечь?! Хрен тебе на постном масле! Щас я тебе заткну пасть, падла! Понял?

Раздался ещё один выстрел.

— Ну, что я говорил?! — раздался в шлемофоне радостный возглас Арефина.

Иван видел результат его выстрела. Немецкая пушка подскочила вверх и упала на бок, вокруг неё неуклюже копошились несколько человек.

— «Тридцатка» горит, командир, — крикнул Иван, увидев впереди густую завесу дыма над вторым танком.

— Вижу! — ответил Егоров и тут же прокричал:

— Теньков! Не зевай!

— Понял, командир! — ответил стрелок-радист и без промедления нажал на гашетку.

Длинная пулемётная очередь прошила свинцом шевелящиеся фигуры немцев. Они попадали на землю и больше не поднимались.

— Арефин! Бери работу «тридцатого» на себя.

— Есть, командир!

Иван услышал звук поворотного механизма башни. Арефин готовился к выстрелу.

— Огонь!

От выстрела Ивана привычно качнуло на сиденье. Он увидел, как подпрыгнула вторая пушка. Теньков без команды зачистил обслуживающий персонал батареи. Дорога была открыта.

Танк влетел в деревню, сбросил скорость и повернул на главную улицу. Она была в огне и дыму.

— Хорошо поработали наши пушкари, — сказал Егоров. — Теперь нам надо держать ухо востро. Где-то здесь прячутся самоходки. Фрицы наверняка уже извещены о нашем присутствии, и готовятся к стрельбе.

Их танк