Звездная кровь - Дин Кунц

Повернувшись к “крестному отцу”, Тимоти увидел, что тот сжимает в руке метательный нож с золотой насечкой. Судя по всему, он умел с ним обращаться.

— Бросьте мне ключ, — приказал “крестный отец”.

И так как Тимоти замешкался, отвел руку для броска.

Тимоти извлек ключ из замочной скважины и перебросил его “крестному отцу”. Ключ упал на пол, но джентльмен и не подумал нагнуться за ним. Тимоти рассердился на себя за наивную надежду на то, что такой элементарный трюк сможет сработать. Он только насторожил противника, ожидавшего теперь нового подвоха.

— Прошу вас вернуться в постель. Тимоти повиновался. Большого выбора у него не было. Зависимость от наркотика могла и впрямь оказаться страшнее смерти, но если он умрет сейчас, это делу не поможет. Возможно, в дальнейшем у него появится шанс для бегства — и вдруг та, новая попытка окажется удачной. По приказу “крестного отца” он выключил гравитационное поле и опустился на матрас: теперь он попал в ловушку силы земного притяжения.

— Я не исключаю, — продолжал джентльмен, — что вы попробуете вступить в контакт с полицией и после того, как превратитесь в наркомана со средней степенью зависимости. Хотя с вашей стороны это будет опять-таки глупостью. Само ваше стремление уничтожить Братство станет для вас губительным. Допустим, полиция начнет снабжать вас наркотиками из конфискованных партий, но этот источник достаточно быстро иссякнет. А только нам известно, откуда поступает товар. Вы меня понимаете? Никто другой не в состоянии синтезировать ПБТ — никто другой даже близко не подойдет к решению этой задачи. Мы единственные. И вот вы обнаруживаете, что вам хочется чего-то, недоступного в принципе, и это ваше желание со временем приобретет непреодолимый характер. Как я полагаю, вы уже уловили суть проблемы.

Тимоти промолчал.

У дальней стены зашевелился, а потом, шатаясь, поднялся на ноги Бейкер. Из носу у него текла кровь, но в остальном он, похоже, ничуть не пострадал. Едва поднявшись на ноги, он бросился к Тимоти.

— Бейкер, — предостерегающе окликнул джентльмен.

Гангстер остановился, мрачно уставившись на Тимоти. Но по его реакции на приказ хозяина Тимоти понял, что этот человек подвергался лоботомии. И впервые обрадовался тому, что военные провели столь подлые и безжалостные эксперименты...

Джентльмен меж тем подошел к кровати и, присев на край, извлек из внутреннего кармана шприц и ампулу с жидкостью янтарного цвета, наполнил шприц, нашел вену на бедре у Тимоти.

— Это скоро подействует, — заметил он, поднимаясь с края кровати.

Тимоти почувствовал, что, как и в прошлый раз, его оставляют телепатические способности. Но нынешняя доза была не столь сильной — дара речи он не утратил.

— Я не позволю вам обойтись так со мною, — сказал он.

Ему хотелось орать, хотелось кричать о бесчеловечности подобного обращения с калекой, превращающей его в калеку вдвойне. Но он подумал о том, что об утрате телепатических способностей ему лучше противнику не сообщать. Если Бейкер или кто-нибудь из них сообразят, что мутант стал совершенно беспомощен, они, разумеется, самым безжалостным образом разделаются с ним.

— У вас нет выбора, — сказал джентльмен. — Мы будем навещать вас дважды в день. Я лично распоряжусь об этом. Я бы назвал это сладкой местью, но предпринята она исключительно ради тех членов организации, которые дружили с Клаусом и опечалены его смертью.

— Местью? — переспросил Тимоти. В его мозгу уже заструилась винная река, уже поплыла травяная циновка, уже закружились осенние листья...

— А чем же еще? — вопросом на вопрос ответил джентльмен.

Он больше не ухмылялся. А река пенилась вином, вином, вином...

— Не понимаю, — сделав над собой усилие, пробормотал Тимоти.

Он пытался оставаться в рамках реальности, но вместо этого на него уже накатывало пьяное хаотическое безумие.

— Разумеется, вы все понимаете, — возразил джентльмен. — Меня зовут Ион Маргель.

И Тимоти провалился в наркотическое неистовство...

Кошмары перестали преследовать Тимоти: дозы, даваемые ему теперь, были меньше той, которую он получил в Увеселительном парке. Вместо этого его одолевали сильные галлюцинации чувственного характера: блаженные образы и картины, выныривать из которых в реальный мир становилось для него все неприятней и неприятней. А это происходило всякий раз, когда воздействие наркотика ослабевало. Не находясь под воздействием наркотика, он понимал, что наслаждение, испытываемое им при погружении в мир фантазий, означает одно: он мало-помалу утрачивает связь с реальностью. Галлюцинации превращались для него как бы в полноценный жизненный опыт, и это бесконечно пугало его. Он сознавал, почему наркотические видения так дороги ему: только с их помощью он мог погружаться в мир телесной любви, в огромный мир, о существовании которого он до этих пор лишь смутно подозревал и о знакомстве с которым даже не помышлял. Но так нельзя, это еще не повод капитулировать — так убеждал он себя в минуты ясного сознания. Его жизнь проходила в бесчисленных схватках с самим собой: неужели он, взявший верх над самыми сложными техническими новинками, капитулирует перед каким-то химическим веществом. Нет, для него это позор.

И все же он сдавался. Мало-помалу, но... — и предавался усладам.

И теперь уже часто, выйдя из состояния наркотического опьянения, он тревожно ворочался на постели и понимал, что с нетерпением ждет новой дозы.

И тут ему становилось страшно. На третье утро Маргель и Бейкер, намереваясь вколоть ему очередную дозу, отклонились от привычного ритуала. Тимоти даже не удивился, когда понял, что Бейкер собирается избить его. Ничто из дьявольских придумок Иона Маргеля не могло удивить его теперь. Тимоти прекрасно понимал, что Ион — садист и трус. А комбинация трусости и садизма воистину убийственна. Клаус Маргель, отдавая приказы своим подчиненным, никогда не переходил определенных границ. Он был смелым человеком, способным на многое. Он никогда бы не заставил сделать то, что не смог исполнить сам. Но Ион Маргель, трус по своей природе, мог приказать Бейкеру вытворить что угодно. Собственной физической силой или своей манерой поведения он был не в состоянии нагнать страх на членов организации, но компенсировал эту слабость, внушая окружающим, что его подлость не знает границ и садизм помогает ему извлечь удовольствие из самого невозможного, будь то вещи или обстоятельства.

— Бейкер поделился со мною любопытными соображениями, — обратился Маргель к Тимоти. — Конечно, наркотическая зависимость, в которой вы увязаете, в конце концов принесет вам страшные неприятности, но пока суд да дело, вы не испытываете страданий, а, напротив, наслаждаетесь. Разве же это наказание за убийство моего брата Клауса? Бейкер, разумеется, выразился попроще, но мысль его я уловил на все сто процентов.

Бейкер рассмеялся злобным смехом.

— Вот Бейкеру и пришло в голову заставить вас чуть-чуть помучиться, чтобы вам было с чем сравнить испытываемые вами восторги. Для контраста, и мне кажется, правота на его стороне. Кроме того, ему нужна маленькая разрядка.