Рыцари-госпитальеры в Иерусалиме и на Кипре. Становление и развитие могущественного военно-религиозного ордена - Джонатан Райли-Смит

Ни один ответственный магистр, несмотря на его политические убеждения, не посмел бы ввергнуть страну в гражданскую войну, которая могла бы окончиться большей катастрофой, чем правление Ги де Лузиньяна. И последнее: орден, хотя и могущественный, не имел достаточно сил после битвы при Хаттине. Ярко выраженный этап его истории в Латинской Сирии был отмечен господством духовно-рыцарских орденов в период между этой битвой и возвращением сеньорам их состояний на Кипре. К 1200 г. ордена достигли такого положения, когда у них не могло быть соперников, за исключением разве что итальянских купеческих коммун. Но в 1186 г. госпитальерам было нелегко, даже при поддержке графа Триполи Раймунда, противостоять тамплиерам и Жослену де Куртене, Амори де Лузиньяну, Рено де Шатийону и патриарху, не говоря уже о Ги и Сибилле. Роже де Мулине, чувствуя свою ответственность как магистра ордена, обязанного защищать Святую землю, не мог рисковать. Это была ирония истории, что накануне битвы при Хаттине орден Святого Иоанна Иерусалимского и граф Триполи Раймунд объединились снова против Ги де Лузиньяна и Великого магистра ордена тамплиеров и снова потерпели неудачу.

Летом 1187 г. борьба за власть в Иерусалимском королевстве поставила его на грань гражданской войны. Это было не самое лучшее время для споров о короне, поскольку взятие Саладином Алеппо в 1183 г. замкнуло кольцо окружения вокруг государств крестоносцев. Теперь со всех сторон находились территории, находящиеся под его контролем. Саладин укрепил и реорганизовал свою империю. Он постарался привлечь на свою сторону потенциальных союзников франков. Так, он заключил торговые соглашения с итальянскими купцами в Египте и приглашал Византийскую империю к заключению договора с ним. К концу 1186 г. он уже был готов разгромить крестоносцев, но все еще был связан условиями заключенного с ними в 1185 г. перемирия, которое позволило ему беспрепятственно установить свой сюзеренитет над Мосулом.

В начале 1187 г. Рено де Шатийон напал на караван, шедший из Каира в Дамаск, и разграбил его. Когда от Шатийона потребовали вернуть все захваченные товары, он ответил отказом. Перемирие было нарушено, и Саладин начал собирать свои силы со всего Ближнего Востока. Войска Египта, Сирии и Месопотамии вышли к границам Иерусалимского королевства. В конце мая Саладин дал смотр своим войскам у Аль-Аштары в Харране. Это было самое многочисленное войско, которое когда-либо собиралось под его началом. Оно насчитывало 12 тысяч всадников регулярной кавалерии и, вероятно, почти столько же – иррегулярной. И это не учитывая вспомогательных отрядов[1]. 26 июня в пятницу войско выступило в поход и 1 июля переправилось через Иордан. 2 июля части армии Саладина атаковали Тиверию, а тем временем основное войско стало лагерем у Кафарсета в холмистой местности к западу от Галилейского моря (Тивериадского озера). Тиверия очень быстро перешла в руки мусульман, но графиня Эшива укрылась в замке и послала за помощью к своему мужу графу Триполи Раймунду, находившемуся в войске крестоносцев.

Войско Латино-Иерусалимского королевства собиралось у Сепфориса в Галилее. Был оглашен указ о призыве вассалов на войну, все годные к военной службе должны были встать на защиту Святой земли. Небольшие отряды прибыли из Антиохии и Триполи. Патриарх Иерусалимский передал воинам реликвию – Святой Крест. Орден тамплиеров прислал почти всех своих воинов. Сколько воинов было из ордена Святого Иоанна, точно неизвестно. Тамплиеры под началом Жерара де Ридфора встали под знамена Ги де Лузиньяна и передали ему свою часть тех денег, которые король Англии Генрих II выделил духовно-рыцарским орденам для подготовки своего крестового похода. Эта сумма была потрачена для набора солдат. Но госпитальеры, возможно, из-за недоверия к Лузинья-ну, а возможно, и по причине того, что они еще не выбрали себе магистра, оставили у себя имевшиеся у них английские деньги. Христианское войско 2 июля встало лагерем у колодцев Сепфориса. Оно насчитывало примерно 20 тысяч воинов и по численности было почти равным вражескому войску[2]. У христиан было 1200 рыцарей, 3–4 тысячи конных сержантов, несколько тысяч пехотинцев и вспомогательные туземные отряды конных лучников. Граф Триполи и большинство сеньоров были против того, чтобы начинать сражение с сарацинами. По их мнению, жара неблагоприятно скажется на мусульманской армии, она потеряет сплоченность, и Саладин будет принужден отступить. Кроме того, предполагалось, что если армия рассеется, то влияние Саладина уменьшится и его лоскутный халифат вряд ли сохранит свое единство после поражения.

Саладин прекрасно осознавал, чем он рискует. Его положение было тем более уязвимым, что, возглавив наступление на Тиверию, он оставил основную часть войска в лагере в холмистой местности, отступать через которую будет невозможно. Для перехода в наступление необходимо было пересечь безводное пустынное плато, в то время как крестоносцы стояли рядом с источниками. Саладин надеялся, что в лагере крестоносцев как-то ответят на нападение на замок графини Эшивы. Наиболее импульсивные франки, Рено де Шатийон и Жерар де Ридфор, обвинили графа Раймунда в трусости. Когда пришло известие об осаде Тиверии, в Сепфорисе был проведен военный совет. Раймунд снова призвал к терпению. Да, Тиверия была его городом, и в осаде была его жена, но крестоносцам не следует рисковать и пытаться пройти через плато, отделяющее его войско от осажденного города. Если Саладин желает сражаться, то он должен выйти им навстречу. Графа поддержали госпитальеры, и его обоснованное мнение было принято. Однако в этот вечер Жерар де Ридфор посетил короля Ги. Он назвал Раймунда предателем, и это обвинение было в какой-то мере обоснованным в связи с обстоятельствами сражения при Сепфорисе, что подвигло короля изменить свое прежнее решение. Мы уже упоминали, что сеньор Ги был обязан прийти на помощь вассалу, как бы ни были опасны последствия; и в 1183 г. его авторитет пострадал, когда он не смог противостоять вторгшейся мусульманской армии. Мы видим, что его решение выступить против сарацин было вполне объяснимо в данной ситуации, но на этот раз результат был катастрофичным.

Утром 3 июля крестоносцы выступили из Сепфориса и начали продвижение через пустынную местность. У них не было воды, и отряды сарацин постоянно беспокоили их своими вылазками. К полудню тамплиеры в арьергарде уже не могли идти, и король приказал остановиться. Воины собрались вокруг высохшего колодца прямо у подножия холма, который венчали два пика, известные как Рога Хаттина. Ночь была тяжелой, всех мучила невыносимая жажда. Кругом гарцевали ликующие сарацины, на рассвете они напали на лагерь. Рыцари и пешие воины сомкнули свои ряды, и Саладин попытался рассечь их с помощью лучников. После первых же атак мусульмане вклинились в порядки франкской пехоты, терзаемой жаждой. Рыцари, оставшиеся без поддержки пехотинцев, собрались вокруг короля и Святого Креста. Ближе к вечеру, после того как были отбиты последние отчаянные контратаки, Саладин приказал своим воинам нанести последний решительный удар, положивший конец битве.