Украденный роман - Джиллиан Кантор

Глава 17

– Итак, у меня плохие новости, – заявил Эш на следующее утро, открыв дверь и пропуская меня в гостиную. На этот раз я не стала снимать солнечные очки, потому что бутылка «Мерло» накануне оказалась плохой идеей, голова у меня пульсировала от боли. Но завтра мне уже предстояло улетать, поэтому стоило поработать как следует, чтобы Чарли, по ее выражению, могла разбиться в лепешку ради успеха книги. – Журналы уже выслали обратно, но, похоже, доставка задерживается.

– Серьезно? – Я вздохнула и села на кушетку, осторожно сдвигая очки наверх и морщась от бьющего в окна утреннего солнца, усиленного бликами от воды.

– Я подумал, что нам не помешает прокатиться.

– Эш, – произнесла я как можно тверже, – никаких больше китов. Я здесь последний день, и у меня еще куча вопросов.

– Я знаю, – отозвался он, – поэтому подумал, что мы можем съездить на озеро Малибу, где жила бабушка. И где она умерла, – мягко добавил он. – Как вам такое предложение?

Я кивнула, потому что мне в самом деле понравилась эта идея. Я была, так сказать, писательницей-материалисткой, которой требовалось чувствовать землю под ногами, пересыпать песок между пальцев, вдыхать запахи и чувствовать кожей ветер.

– Не хотите сначала выпить кофе? – спросил Эш. – У вас измученный вид.

В номере я уже выпила две чашки кофе и теперь ощущала странную смесь нервного возбуждения и похмельной вялости. А главное, я не хотела задерживаться в доме Эша – оставшиеся для работы минуты стремительно убегали.

– Нет, я в порядке, – сказала я, надеясь передать голосом уверенность, которой не испытывала. – Приступим к делу.

Эш привел меня в гараж на шесть машин и повел к черному «Порше», прокомментировав, что дал Нейту выходной, потому что хотел сам сесть за руль, и открыл передо мной пассажирскую дверь. Усевшись и пристегнувшись, я позволила себе немного расслабиться. Представила, как рассказываю Чарли, что сидела в пассажирском кресле «Порше» Эша, и поняла, что, даже отдавая себе отчет в реальности происходящего, все равно уже сомневаюсь, что мне не чудится.

Эш вырулил на извилистый подъездной путь, выехал на шоссе и втопил газ. Он закладывал повороты так безрассудно, что я не могла не вспомнить об Анджелике, о том, что она погибла в аварии. Казалось бы, Эш после такого должен был стать осторожнее на дорогах – но нет. Я вцепилась в ручку двери, Эш бросил на меня взгляд искоса и немного отпустил педаль газа. Почувствовав, что мы поехали медленнее, я не удержала выдох облегчения.

– Извините, – почти смущенно сказал Эш. – Я теперь редко вожу сам, но когда сажусь за руль, меня накрывает всепоглощающее чувство свободы. Просто уносит.

Я кивнула, хотя могла ли в принципе понять, что испытывает такой человек, как Эш?

– Я тоже довольно давно не водила машину, – призналась я. – У меня и машины-то нет.

Не стану же я объяснять, что после смерти матери я не в силах сесть за руль. Я как будто утратила доверие и к себе, к своей способности управлять этой огромной металлической клеткой, и к самой машине, которая перемолола тело моей матери. Когда мы впоследствии пользовались каршерингом, за руль всегда садился Джек, а я сама стала фанатом такси вскладчину, общественного транспорта и своих двоих.

– Андж ненавидела мою манеру водить, – внезапно произнес Эш, почти заставив меня вздрогнуть, потому что впервые за эту неделю я услышала от него имя жены. Не Анджелика – Андж. – Просто отказывалась ехать со мной. Чувствовала себя в безопасности, только когда сама сидела за рулем. – Я пожевала губами, не зная, что ответить. – Иронично, да, что она была за рулем, когда… – Он умолк, и несколько минут мы ехали в молчании, пока не свернули на извилистую Малибу Каньон Роуд и еще больше снизили скорость.

– Мне очень жаль, – наконец выговорила я. Эш кивнул.

– Она любила озеро, мы туда постоянно приезжали. Там никто нас не знал и не донимал. Сорок минут от дома – а как будто другой мир. – Он помолчал. – Я не был здесь с ночи аварии…

Я снова не знала, что сказать. И не очень понимала, испытывает ли он грусть или благодарен мне за повод снова посетить это место.

– Мы не обязаны туда ехать, если это слишком тяжело, – мягко заметила я, но Эш только покачал головой, и мы сначала углубились в каньон, а потом поднялись выше, и вот уже перед нами засверкали голубые воды озера.

Как пояснил Эш, дом, стоявший на берегу озера, был реконструкцией, оригинальное здание, еще раз подчеркнул он, сгорело. После смерти деда Эш приезжал сюда на выходные, и в доме до сих пор жила и приглядывала за хозяйством экономка, работавшая у Генри Эшервуда в последние годы его жизни.

– Она, правда, не настолько стара и поэтому не застала бабушку, – добавил Эш, когда мы оказались на подъездной аллее, – но я подумал, что вы в любом случае захотите поговорить с ней. Она знает все об истории моей семьи, старом доме и современном, и провела с дедом больше времени, чем кто бы то ни было.

Он выключил мотор, и я взглянула на дом: не такой большой, как поместье в Малибу, но все равно внушительный, двухэтажный, в стиле крафтс-ман, как будто хозяин пытался скрестить колониальный особняк и хижину лесоруба.

Мы выбрались из машины, и, не сразу вспомнив, что Эша воспитывал дед, я спросила:

– Вы выросли здесь?

– Отчасти. С двенадцати лет я учился в закрытой школе в Вермонте, а лето мы проводили во Франции.

Ну еще бы – отпрыску такой богатой семьи полагалось учиться в закрытой школе и ездить на лето в Европу.

Эш прокашлялся и остановился на миг, чтобы взглянуть на дом.

– Но мои детские воспоминания связаны в первую очередь с ними – с этим домом, этим озером. – Он вдохнул полной грудью, вбирая окружающие запахи.

Я последовала его примеру, потому что хотела запомнить эту сцену, чтобы как-нибудь впоследствии использовать в книге. Воздух, свежий и влажный, благоухал ароматом растущих вокруг сосен. Я уже понимала, почему Эш любил это место – и Анджелика, скорее всего, тоже.

Эш открыл переднюю дверь ключом, и я проследовала за ним внутрь, в двухэтажный вестибюль, украшенный внушительной хрустальной люстрой.

– Ау, – позвал Эш, – миссис Дэниелс, вы дома?

Несколько секунд спустя из-за поворота, как чертик из коробки, возникла крошечная женщина средних лет.

– О, Эш, милый, какой приятный сюрприз! – просияла она, теряясь в его объятиях. Потом отступила на шаг и