Больше, чем люблю - Юлия Крымова

Процесс стирания её из моей жизни занимает намного больше времени. Но теперь совсем не больно. Сотни видео, нескончаемая переписка в соцсетях, не один десяток совместно пережитых историй — всё в мусор.

В конце я вспоминаю про общий чат, который сама же и создавала, чтобы мы вчетвером обсуждали там жизненно важные вопросы. И без раздумий покидаю его.

Тут же сыплются сообщения от Карины и Лены. Похоже, они ещё не в курсе моей личной драмы.

Глава 22

На четвёртый день затворничества в мой дом врывается ураган «Елена». Никак иначе появление подруги я назвать не могу. Заполняя звонким веселым голосом гробовую тишину, которая царила в квартире последние несколько дней, она буквально переворачивает с ног на голову моё упадническое настроение.

Лена с Давидом неделю провели в Париже, поэтому подруга как никогда воодушевлена и энергична. Её открытая улыбка стирает мою необъяснимую тоску, а привезённые из Франции подарки и угощения порядком поднимают боевой дух. Безалкогольное вино, несколько разновидностей вкуснейшего сыра, изысканные сладости.

Но самое ценное — Лена буквально отрывает от сердца — маленький флакон умопомрачительно пахнущих духов. Вся линейка Шанель нервно курит в сторонке, ведь этот аромат изготавливался лично, под присмотром подруги, исходя из её предпочтений.

— Девушка-парфюмер добавила немного феромонов любви. А значит, мужики будут ходить за тобой по пятам и требовать внимания, — заверяет Лена, нанося мне на запястье пару волшебных капелек.

Что за колдовской эликсир, пробуждающий скрытую сексуальность? Если верить надписи на обратной стороне флакона, то духи позволяют освободить из крепких уз тайные мысли и желания. Этот аромат — истинный афродизиак, способный разбудить настоящую бурю страстей.

Кручу в руках пузырёк с прозрачной жидкостью, раздумывая, что он вряд ли мне поможет. Это только в животном мире самцы выбирают самок по запаху, а у нас всё куда сложнее.

— Даш, я Аньку видела, — осторожно произносит Лена, окутывая меня сочувствующим взглядом, как тёплой уютной шалью. — Почему она ещё с волосами и без расцарапанного лица?

Значит, бывшая подруга успела поделиться своими достижениями.

Откладываю духи в сторону, чтобы случайно не выронить их на пол и тянусь за кусочком сыра, покрытого голубой плесенью. Макнув его в мёд, наблюдаю, как янтарные капли стекают обратно в менажницу, и только затем отправляю в рот. Рецепторы моментально взрываются. Я словно пробую на вкус осенний лес. А когда у тебя на языке ощущается солоновато-пряный привкус росы и влажных листьев, который через секунду приглушается сладкими цветочными нотками, то все душевные переживания перестают иметь значение.

— Не хотелось портить маникюр, — наконец-то отвечаю, когда симфония вкусов у меня во рту стихает. Всё-таки французы знают толк в изысканности. Кажется, только что я испытала свой первый гастрономический оргазм.

— Если бы я застала её с Давидом, то точно бы не дала уйти целой и невидимой, — возмущается Ленка, откусывая кусок конфеты из марципана. — Она бы у меня потом в сторону мужиков боялась посмотреть. А ты сама доброта.

— Они стоят друг друга, — мысленно вспоминаю наш с Аней разговор.

— Тогда в чём дело? Почему ты ещё не сменила статус на «в активном поиске»? Не надела обтягивающую форму и не отправиться в спортзал вилять аппетитным задом? — Лена многозначительно играет бровями, вытягивая из меня несдержанный смех.

— Может, потому что это Анькины методы? — Пожимаю плечами.

Да, именно так она делает после каждого неудавшегося романа. Говорит, что голодные взгляды накаченных самцов возвращаю к жизни быстрее всяких дефибрилляторов.

— Какая разница, чьи методы? Сколько ты сидишь в своём бункере? Судя по коробкам от пиццы, дня три, не меньше? — зелёные глаза внимательно сканируют обстановку вокруг. Кажется, прищуренный взгляд пытается заправить постель и поставить на полку разбросанные книги.

— Лен, я в норме. Правда, — клятвенно заверяю, выдавливая улыбку.

— Да-да. В такой же норме я была, когда мы на неделю расставались с Давидом, — отвечает подруга, распахивая наглухо зашторенные окна и запуская в комнату яркий солнечный свет. Непроизвольно жмурюсь, будто за дни отшельничества успела превратиться в вампира.

Я прекрасно помню ту жуткую неделю. Незадолго до свадьбы Лена придумала, что они с Давидом слишком разные и будущего у них нет. Подруга огорошила его новостью, что им надо расстаться, отключила телефон и сбежала ко мне. Пять дней она лила слёзы, почти ничего не ела и не разговаривала.

На шестой день Лена окончательно превратила мой диван в берлогу, и от сырости, которую она развела, почти начали цвести обои.

В итоге я сдала её Давиду. Сбросила адрес, и он не заставил себя ждать. Как только подруга увидела его на пороге, то пришла в ужас. Она была уверена, что Давид празднует расставание в баре с полуголыми девицами, а на нём не было лица. Похоже, он так же, как и Лена, все эти дни не находил себе места.

— Даш, ну хочешь, я кастрирую его, когда увижу? — Предлагает подруга, крепко обнимая меня. Эти неожиданные объятия обладают удивительной силой. Они такие говорящие. Я буквально слышу, как Лена произносит, не проронив ни звука: «Всё будет хорошо! У тебя есть я!».

Глаза отчего-то становятся влажными, и я могу лишь отрицательно помотать головой. Но эти слёзы не имеют ничего общего с печалью и грустью. Это слёзы облегчения. Всё-таки женская дружба существует.

— Я целовалась с Тимуром, — шёпотом вырывается какой-то бред. Зачем я это говорю? Уже ведь почти себя убедила, что мне всё приснилось. Что колючий подбородок не царапал мой, а жадные губы не впивались в мои, так отчаянно, словно голодали всю жизнь.

— Ого! Вот это новости! — Лена едва не присвистывает. — Ох и Тимур. Ну, жеребец.

Подруга больше не обнимает, и её жалостливое выражение лица сменяется неприкрытым любопытством.

— И что? Так не понравилось, что ты решила наказать себя, заперев в четырёх стенах?

Ещё как понравилось. Кажется, этим поцелуем Тимур душу из меня вынул. Ведь как иначе объяснить, что я почти заболела им? Меня ломает и срочно нужна новая доза.

— Давид говорил, что Тимур никогда ни с кем не встречался. Вот прям совсем, — неожиданно вспоминает Лена, когда я делюсь с ней подробностями нашей последней встречи. — Он не то, чтобы меняет девушек, как перчатки, они у него исключительно на одну ночь. Не знаю, в чем причина. Может, пунктик такой.

Что? Мой мозг взрывается. Но совсем не радужным фейерверком. Сколько же их у него было тогда?

Новые вводные ничуть не проясняют ситуацию. Наоборот, я лишь сильнее теряюсь в лабиринте по имени «Тимур».

— Хочешь, спрошу на счёт него ещё