Сахар со стеклом - Аня Чацкая

ответил. - Почему мне он всегда только кивает?!

Я пожала плечами, не собираясь ничего объяснять. Не хотела, чтобы кто-то узнал, что мы с Беляевым общаемся. Слова сами вылетели, когда увидела его - и что-то не нравится мне эта тендценция.

- Может злобные карлики ему не по вкусу, - Хворостина воспользовалась возможностью поддеть блондинку. - А мальчик хорошенький! Это ведь он тебя подвёз сегодня? - это уже было адресовано мне. Чёрт!

Я стиснула зубы. Один-единственный раз, и уже целая толпа свидетелей. Остальные уставилась на меня с открытыми ртами, я даже испугалась, вдруг кто проглотит. Ревность Лили была слышна за версту, даже отступила от девушки на шаг, боясь, что она, как дикая, бешеная собака вцепится мне в глотку, пытаясь устранить соперницу. Лиза - всё же не промах, умышленно воспользовалась удачным моментом, чтобы сказать о том, что видела. Решила, что теперь Лиля на меня ополчится - и не ошиблась. Блондинка, которой я и так не особо нравилась, теперь просто меня ненавидела.

- Не ваше дело! - ответила я с каменным лицом и первая пошла в сторону тренерской - уже успела за два дня освоиться в здании. Переживу. Вскоре меня догнала Бондаренко и прошептала на ухо:

- Мне-то расскажешь?

- Подумаю! - таинственно улыбнулась я, решая стоит ли делиться подробностями. О метро точно никому не расскажу. Этот секрет умрет со мной.

Глава 10

В небольшую тренерскую мы ввалились всей разношерстной компанией, еще и с вещами наперевес, а у каждой в руках был как минимум один огромный баул или чуть поменьше, но два. Дышать в помещении резко стало нечем, и так комната маленькая, как говорится "три на четыре". Ещё и кроме нас здесь уже был посетитель. Наткнувшись на грозный взгляд Жаровой, которая нацепив на нос очки, стала похожа на строгую учительницу, стушевались, а когда невысокий мужчина обернулся, чтобы посмотреть, кого нелёгкая принесла, даже плечи невольно осунулись. Где-то в глубине души я понимала, что каждая из нас должна радоваться при виде спонсора, и, если не ноги целовать человеку, дающему нам деньги, то хотя бы дружелюбно улыбаться. Но моральных сил на это не хватало - у меня вообще сдержанная вежливость отнимала слишком много энергии, и на сегодня лимит точно был исчерпан.

К мужчине я чувствовала откровенную неприязнь ещё после того, как тот придирчиво оценил, а точнее, не оценил мой костюм на отборе. На вид он слишком худой, хилый, будто серьёзная болезнь только отступила, но восстановиться не успел. Спонсора, который хочет купить пять девушек, чтобы потешить свое эго, я представляла совсем иначе. Если и с лысиной, то лощеной, блестящей, будто тряпочкой полирует перед выходом из дома, а еще обязательно с пивным брюшком. Как показывала практика, именно такие личности увлекались покупкой команд - сам к спорту ни на шаг, а с другой стороны владеющий футбольным клубом, хоккейной командой или пятеркой синхронных фигуристок конце концов. Я чуть не рассмеялась от собственных мыслей, но ситуация очень нелепая.

Кощей Бессмертный, как я окрестила его про себя, окинул нас оценивающим взглядом и недовольно покачал головой, словно картинка его не радовала. Внутри клокотало желание сбить с него спесь, но я стоически держалась - это место и, конечно, деньги мне очень нужны. Иначе уже к концу следующей недели пойду просить милостыню - из всех возможных вариантов, я выбрала именно этот, потому что ни назад к отцу, ни к любимой бабушке я ни ногой.

- Что ж! - задумчиво пробормотал себе под нос Кощей, поправляя узел галстука. - Посмотрим, как будете работать, девушки. Может и выйдет из вас что-то стоящее. А ты все-таки ничего... - он сделал шаг ко мне и его липкие, холодные пальцы коснулись моего подбородка, покрутили в разные стороны, чтобы разглядеть лицо под другим углом. Я натурально опешила, не в силах произнести ни слова, одернуть руку или хотя бы отвернуться в сторону, вырываясь из захвата. Что это, к черту было?! В результате ярость, которая захлестывала изнутри, прорвалась холодным и коротким:

- Зубы смотреть будете?

Он замер, будто удивившись тому, что я хоть и была овцой, но не совсем безмолвной, а затем глухо рассмеялся, качая головой.

- Нет, на медосмотр вы пойдете завтра, когда подпишете контракт... - я сжала челюсти, а заодно и ручки рюкзака пальцами, чтобы выпустить хоть пару граммов злости - напряженные мышцы выводили из организма адреналин, который плескался через край. Мысленно приказала себе молчать и благодарила долгие годы работы над своей выдержкой: на лице не дернулся ни один мускул, я даже не моргнула глазами. - А вот немного макияжа и правда не мешало бы!

Бах. Вот она. Последняя капля в чане моего терпения. Не только моего.

- Думаю, достаточно пугать фигуристок! - голос Нины Игоревны показался музыкой для моих ушей - хочет кричать, что спортсменки из нас никакие и всех набрали по объявлению? Пусть! Её хотя бы есть за что уважать, а этого... блять... Кощея - по-другому не скажешь, я точно где-то прикопаю, как только чуть-чуть на ноги встану. Нужно срочно узнать, кто он такой, что позволяет себе так себя вести. Я между прочим знала, куда бить - в ближайший месяц я дама несовершеннолетняя и не побрезгую этим аргументом воспользоваться, если ещё раз осмелится распустить руки. И даже засунув гордость в одно место, могу отца натравить, он точно вступится за мою девичью честь и спустит на этого работорговца всех собак - может так и помиримся. Идеальный план.

- Тогда разбирайте контракты и домой - избавляться этих мешков под глазами... - он снова покачал головой, давая понять, что выглядим мы, как минимум, не презентабельно, хотя я догадывалась, что он может использовать какое-то крайне неутешительное сравнение типа "курицы облезлые", - мне нужны изящные, женственные, юные, а не...

- Довольно! - какими мы были в его глазах так узнать и не удалось, его тираду прервала Жарова, которая тоже была женщиной и поносить нашу самооценку окончательно не позволила - решила оставить немного и для себя. - Бумаги взяли, дома внимательно перечитали, подписали. Завтра утром, как штык, на льду в семь. За опоздание буду наказывать. Жестоко.

Мы вышли, каждая сжимая в руках кипу документов, в контракте было не менее пяти-шести страниц мелким шрифтом, хоть под увеличительным стеклом рассматривай - ещё и это знатно напрягало. Говорить не хотелось совсем. Меня будто