Из-под снега - Татьяна Чоргорр

врагу. В какой угодно последовательности! Я приму помощь от любого, почти за любую цену. Но связываться с предателями, надеяться что-то получить от них… Нет, я беспамятный, но не дурак.

Нимрин сделал паузу, ожидая от кузнеца ещё каких-то слов или проявления эмоций — тот лишь кивнул.

— Продолжай.

— Ночью они спокойно обсуждали при мне свои делишки. Думали, я сплю, или им было всё равно. Сначала Арайя сообщил подручному, что некий Вильгрин прислал зов с Высокого мыса, мол, там всё идёт по плану. Они терпеливо ждали, когда Вильяра, услышав зов о помощи, уведёт туда охотников. Через некоторое время кто-то сообщил им, что так и произошло. Арайя упомянул ещё одно имя: Чунк. Этот Чунк должен был перехватить вас по дороге. А своему подручному Арайя велел убить или запереть Рыньи, потом отворить нижние ворота. Подручный ушёл, остальные трое спали. Арайя загремел оружием в кладовке. Лучшего мига, чтобы остановить их, я вряд ли бы дождался. Я подкрался и запер Арайю, он поднял шум, трое мгновенно подскочили и напали на меня с ножами. Тот, кого Арайя отослал, тоже прибежал назад. Я видел, что они готовы убивать, и не остановятся на мне и Рыньи. Но они недооценили меня, я успел первым. Одного недобитого я связал. И Арайю в кладовке оставил, чтобы позже расспросить. Потом я отыскал и разбудил Рыньи. Удача его любит, или чутьё хорошее, он выбрал наилучшее место для ночёвки. Ну а дальше мне нечего добавить к его рассказу… Нет, с учётом того, что Арайя сбежал, а второй издох, я сожалею, что добил двоих потоптанных рогачами. Одна всё равно умирала, а второй был отлично подготовлен для допроса. Это моя ошибка. Я, Нимрин, сказал всё.

Лемба невозмутимо кивнул, принимая свидетельство, жестом указал Нимрину сесть на место и спросил:

— У кого ещё найдётся слово о беззаконной стае?

Охотники переглядывались, отрицательно качали головами. Позади Нимрина кто-то резко подскочил с места, кузнец объявил:

— Слушаем слово Дини.

Знакомый звонкий голосок разнёсся по залу:

— Мастер Лемба, это меня и Насью чужак спрашивал про бездомный дом, когда мы возили ужин слугам. Ему было видение, или что-то вроде. Будто бы он искал мудрого, спрашивал у кого-то, а его послали в неведомый клан, в бездомный дом. Мы потом между собою спорили о беззаконниках, а распорядительница Тунья услышала и велела нам не болтать о том, чего мы не видели и не понимаем. А ещё это мы с Насью нашли убитого сторожа-звездочёта и утащили тело в дом. Он был ужасно тяжёлый, и было страшно-страшно, что нас тоже застрелят.

Девочка замолчала, Лемба едва заметно поморщился:

— Дини, это всё твоё слово?

— Да. Но сейчас, когда Нимрин говорил, он скрыл своё видение. А вдруг он сам из беззаконников?

— Нимрин, что ты ответишь на это слово?

— Не было у меня никакого видения, мастер Лемба. Дини меня неверно поняла. Они с подругой и Рыньи расспрашивали меня про тракт, где ты меня нашёл. Я сначала вспомнил, как брёл в метели из ниоткуда в никуда, и как смертельно худо мне было. Вспомнил так ясно, что снова затрясло. А потом вдруг припомнил слова Арайи про бездомный дом и решил выяснить, что он имел в виду, не называя его по имени.

Один из стариков пробурчал как бы под нос, но услышали все:

— Скользкая ледышка, в руках не удержишь! А может, этот беззаконник в последний миг решил переметнуться на нашу сторону и поубивал сообщников, чтоб не болтали лишнего?

Нимрин ответил бы резкостью, но Рыньи пихнул его локтем в бок:

— Тихо! Молчи!

Вильяра, не вставая с места, спокойно сказала:

— Родичи и домочадцы мастера Лембы, не тратьте время на напраслину. Я пела Песнь Познания и видела путь Нимрина на Голкья. Я свидетельствую, он впервые встретил этих беззаконников в доме кузнеца. А здесь все дела Нимрина ясны и говорят сами за себя. По делам он достоин награды, а не вздорных подозрений. Я — мудрая Вильяра, и таково моё слово.

Внезапной болью прострелило виски и отдалось в затылке, поплыло в глазах. Нимрин не сразу сообразил, что следующие слова колдуньи прозвучали исключительно внутри его головы: «Нимрин, ты назвал три желания: вспомнить себя, вернуться домой и отомстить врагу. Ты сказал, что готов заплатить тому, кто тебе поможет, почти любую цену. Нам есть, о чём поговорить наедине после совета». Он поймал взгляд Вильяры и медленно, осторожно кивнул. Странно, что мозги не потекли из ушей… Отпустило… Кажется, он успел прослушать какую-то реплику Лембы, к нему обращённую, Рыньи снова пихал его локтём в бок:

— Нимрин, ты уснул? Иди к старшим!

Лемба терпеливо повторил:

— Воин Нимрин, сядь рядом со мной как почётный гость дома. И назови ещё раз имена, которые ты слышал от Арайи?

— Вильгрин и Чунк.

Пока Нимрин вставал, кто-то из подростков сунул ему в руки узорную войлочную подушку. Так он и пересёк пустое пространство в центре залы, держа подушку за угол и помахивая ею в такт шагам. Бросил на пол рядом с Лембой, сел, скрестив ноги. Слишком широкие и короткие штанины нелепо задрались, но ему было всё равно. Вильяра очутилась рядом, заглянула в глаза:

— Я оглушила тебя? Прости.

Нимрин сплёл в уме цепочку ругательств на древнем наречии Тьмы и мысленно адресовал Вильяре. Колдунья даже бровью не повела: видимо, ответ не долетел. Чинное слушание между тем стремительно перерастало в гвалт. Охотники говорили всё громче, перебивая и заглушая друг друга.

Мыни — Лембе:

— Лемба, помнишь южанина, который прошлой осенью торговал каменными ножами и наконечниками? Сбивал цены, мерзавец, а потом сам накупил у тебя стальных. Ты видел его в этом году? Или он не Вильгрин?

Лемба:

— Вильгрин. Он теперь привёз керамику. Красивую, лёгкую, звонкую. Распродал товар, набрал нашего и собирался в сторону дома. Якобы испугался слухов про дикие стаи, ждал попутчиков, хотел пристать к нам с кузеном.

Кто-то из молодых:

— А у беззаконников были каменные ножи той самой работы, и в кладовке…

Снова Лемба:

— Да, арханские каменные. И полкладовки стальных изделий с моим клеймом! А таких длинных луков я никогда, ни у кого не встречал.

Старый Зуни — Лембе:

— А я встречал! Когда сгрузил дом на плечи твоему отцу и путешествовал по южным островам. У нас такие делать не из чего, а там — есть. Небось, вся эта погань дальняя, залётная. Шелупонь ярмарочная! Сам знаешь, Лемба! Никто твоего Арайю не пускал на порог, потому что до сего лета в