Барнар — мир на костях 3 - Angor

Она пожала плечами. По лицу её пробежала нервная дрожь. Он заметил, как глаза подруги с каждой секундой намокали плотнее.

— Я любила его, — натянуто выдавила чародейка. Бэбкоку не требовались уточнения, чтобы понимать, о ком идёт речь. — Но либо я слишком самовлюбленная и гордая, так как никогда бы не созналась в подобном. Либо я настолько не люблю саму себя, что избегаю любви к другим. С детства я из кожи вон лезла, чтобы родители сказали мне хотя бы одно доброе слово. Мать изменяла отцу направо и налево. Ей не было до меня никакого дела. Её волновали только пышные дорогие наряды и излияния ухажеров. Я же почти всё время проводила сначала с няньками, затем с гувернантками. А отец думал только о политике и о золоте. Он рассчитывал выдать меня удачно замуж за титулованного мужчину, чтобы стать ближе к королевскому двору, — слезы затекали ей в рот, а иные капли срывались с подбородка. — Внимание они обратили на меня только тогда, когда поняли, что у меня есть магические способности. Что в кругу знати считалось мерзостью. Благородная кровь не должна нести в себе колдовские пороки. Дабы никто не прознал об этом, меня закрывали дома, словно в тюрьме. Когда я случайно применяла волшебство, так как не умела ещё контролировать энергию, меня пристегивали на цепи в подвале и били до тех пор, пока я не попрошу прощения. Ты даже не представляешь, каково это — просить прощения, когда ты ничего плохого в особенности не сделала. Нет ничего удивительного в том, что я сломалась. Я просто родилась на этот свет и была в этом виновата. Всю свою проклятую жизнь я старалась быть хорошей. Я старалась доказать себе, что могу приносить пользу. Я ждала похвалы. Я хотела заставить поверить себя, что я здесь не лишняя. Мои родители навсегда внушили мне, что я кусок дерьма. А я так и не поняла, почему. Я уже давно не знаю, что значит быть собой. Потому что когда я пыталась быть собой, меня таскали за волосы и ломали ребра. Для родителей я могла быть хорошей только без магии. Они желали, чтобы я избавилась от неё, но не понимали, что это часть меня. Они мечтали, чтобы я надевала платья, расшитые драгоценными камнями и прикидывалась светской тупицей. Чтобы послушно вышла замуж за того, кого не люблю. И теперь, — слова, вырывающиеся из её груди, дрожали от гнева. Она захлебывалась горькими слезами. — Теперь… Ты спрашиваешь меня, почему я такая закрытая. Тебя удивляет, что я никому не позволяю знать своих чувств? Я же просто привыкла молчать. Ибо стоит мне только раскрыть сердце, как меня тут же столкнут в подвал. И будут бить, пинать, пока я не попрошу прощения. И эту картину уже никто и никогда не вытянет отсюда, — она указала пальцем на висок.

Иорик ощутил, как в горле встал ком. Он заключил подругу в крепкие объятия. И впервые, наверное, поэт не представлял, что сказать. Амелия замочила ему всё плечо. Влага пробралась через одежду до кожи.

— Ты хотел понять, что у меня на душе… — тихо произнесла волшебница. — Я задыхаюсь, Иорик. Вообрази, как тебя окунают постоянно с головой в воду. Ты пытаешься вынырнуть, но от тебя это не зависит. Ты способен испытывать только страх и мучения. Но умереть тебе не дают. В какой-то момент тебе позволяют сделать один вздох. Однако затем вновь топят. И так без конца. Один глоток кислорода и снова удушье. И что самое страшное… Когда-нибудь ты начинаешь привыкать. И уже боишься бороться. Сам добровольно убиваешь надежды.

— Спасибо, что поделилась всем! — Бэбкок, обхватив её локти, заглянул в глаза. — А сейчас тебе пора умыться и продолжить занятия с Конрадом. Мы обязаны выстоять в этой битве под названием жизнь. Но для этого потребуется множество отдельных побед. И я уверен, что между ними найдётся достаточно времени, чтобы дать себе возможность быть собой, быть слабым.

Амелия вновь надела маску и вышла. Шаг её был властным. Взгляд спокойным и уверенным. Наемник ожидал ведьму в пустом вестибюле.

— Чего так долго? — он развел ладонями. — Обычно тренировки уже вовсю идут. Ты в порядке?

— Приготовься, — хладнокровно изрекла чародейка с хрипотцой.

Она направила на него ладони. Одна бровь её поползла вверх. Мужчина почувствовал, как по телу пробежала ледяная волна. Из ноздрей хлынули струи алой крови.

— Что ты делаешь? — вмешалась стоявшая возле колонны Фрида. — С каждым разом ему всё хуже!

— Не вмешивайся! — не глядя на неё, отчеканила волшебница.

Аливитянка хотела было продолжить, но, заметив бездушный, жуткий взгляд Амелии, передумала.

Веки Конрада захлопнулись. Он видел в своём сознании ведьму с серебряным клинком.

— Защищайся! Или сдохнешь, ничтожество! — она ринулась на него.

Все прежние испытания не были такими. Теперь же от неё исходил смертельный напор. Что-то ему подсказывало, что она не лжет. Амелия решила больше не мелочиться и не давать шансов.

Наёмник вынул из ножен меч. Однако не успел он встать в стойку, как ведьма с разбега влетела ногами ему в грудь. Дыхание сбилось… Он повалился на землю, усеянную черепами. Лезвие её меча с поразительной скоростью и непоколебимо метнулось к его шее. Зрачки мужчины расширились. Если бы не поспешный уклон, от него осталось бы лишь безвольное тело.

— Ты собираешься защищаться? Или умеешь только пиво в тавернах пить и шлюхам между ног присовывать? — чародейка обхватила рукоять оружия двумя руками, направив на него остриё.

Конрад понимал, чего та добивается. Она старалась вывести его из себя.

— Ведомый кусок дерьма! Не мудрено, что твоя мать от тебя отреклась! — ведьма ехидно ухмыльнулась.

Он замечал, как ярость начинает закипать внутри. Удар ногой пришёлся прямо в её колено. Амелия потеряла равновесие. Но не растерялась. Только наёмник навел меч, как она со всей мощи зарядила ему в пах. Из его рта вырвался вопль. Медлить было нельзя. Чародейка рассекла ему руку.

— Ты вообще на что-нибудь способен, кроме того, как ползать перед богатыми вельможами, словно ручная сука? За золото готов кого угодно убить? Да? — не прекращала волшебница.

Конрад сделал кувырок и нанёс удар лезвием ей в левый бок. Но она будто не замечала боли.

— Вы только посмотрите на его корявые выпады! — она злобно рассмеялась. — Теперь понятно, почему Грегори мертв. Ты не способен защитить даже близкого друга! Зря я верила в тебя!

Амелия стиснула зубы и использовала обманный полуразворот. Но наёмник был готов. Клинки их схлестнулись. Однако