Забавно быть студентом - Маргарита Блинова

На секунду на некрасивом лице с длинным, словно у крысеныша, носом мелькает нечто похожее на облегчение, а затем Темный дает четкий пас. Я ловлю передачу, прыгаю, пытаясь вернуть себе упущенную для броска высоту, и кидаю.

«Никогда не сомневайся. Сомнения обнуляют любой результат», — любил повторять Крестный.

Нет, я не сомневалась в том, что попаду. Я сомневалась в том, что смогу приземлиться…

Перевернувшись в воздухе, пытаюсь ухватиться за край ближайшей платформы, но вспотевшие ладони проскальзывают по гладкой поверхности, не давая возможности остановиться, и я снова лечу.

И словно в подтверждение моей великой неудачливости, в меня врезается летящая снизу платформа. Бедро обжигает болью, рот наполняется металлическим привкусом крови, а голова взрывается от звона.

— Ангел! — слышу я чей-то испуганный крик где-то рядом и теряю сознание.

* * *

— Линка! — орет кто-то прямо над ухом, а затем энергично трясет за плечо.

Я мысленно закатываю глаза, но продолжаю лежать неподвижно, старательно маскируя все признаки вернувшегося сознания.

— Открой глаза, я тебе говорю! — с надрывом в голосе просит Натка.

— Ты аккуратнее, — негромко предостерегает кто-то другой. — У нее сотрясение все-таки…

— А ты вообще не лезь! — недовольно шипит ведьмочка. — Если потребуется, я из нее всю душу вытрясу, но глаза она откроет! Слышала?

Ужаснувшись от перспектив, я тем не менее продолжаю изображать бессознательный полутруп. Судя по всхлипам раненого бедра, легкому головокружению и настойчивому звону в ушах, приземлилась я неплохо. Можно даже с натяжкой сказать, удачно. Проведя перекличку с внутренними голосами, прихожу к радостному выводу, что жизненно важные органы не пострадали, и даже сотрясение не такое уж и сильное. Всего-то на троечку из десяти.

Единственный, кто подозрительно промолчал, — салатовый дракончик, но палиться и открывать глаза только ради того, чтобы проверить, осталась ли на моем запястье магическая татуировка горца, я не собираюсь.

Лучше полежать еще немного…

— Это я виноват, — вздыхает Гафс. — Видел же, что ее атакуют…

— И что бы ты, интересно, сделал? — немного зло смеется Конни.

— Я бы сбил второй мяч, как сделал это Хорст…

— Да при чем тут мячи? — вклинивается в дискуссию Кебил. — Она в любом случае не успела бы приземлиться на платформу!

Старательно контролируя собственное дыхание, я краем уха вслушиваюсь в перебранку приятелей и неожиданно чувствую обжигающее прикосновение его руки у себя на щеке.

— Не притворяйся. Я знаю, что ты в сознании… — шепчет до боли знакомый голос рядом с моим лицом.

Помимо воли дернувшись в сторону, открываю глаза и пытаюсь сесть.

— Куда! — возмущенно кричит ведьмочка, заботливо возвращая меня на подушки. — Врач сказал, что тебе часов восемь двигаться нельзя.

— Чтобы перерезать горло, особо много движений и не требуется, — хрипло информирую я, испепеляя сидящего на краешке моей постели Крысеныша злобным взглядом.

В палате повисает напряженная тишина. Натка делает вид, что внешний вид ногтей ее интересует больше, чем все происходящее. Кебил и Гафс отводят глаза, Шарги пытается снять с футболки невидимую ниточку, а двое боевиков заинтересованно наблюдают за поединком взглядов между мной и Темным.

— Пожалуй, я пойду, — неожиданно капитулирует Никлаус, поднимается и выходит из палаты.

«Жаль…» — разочарованно вздыхает жажда мщения, пряча за спиной свежезаточенный топор войны.

Едва за Темным закрывается дверь, Натка переползает со стула на мою постель и цепко хватает меня за руку.

— Как ты себя чувствуешь? — проявляет несвойственную для нее заботу ведьмочка. — Может, сходить и купить тебе свежих фруктов?

Я едва заметно улыбаюсь и отрицательно машу головой, поудобнее устраиваясь на жестком больничном матрасе.

— А хочешь, мы принесем тебе книг из библиотеки? — великодушно предлагает Конни.

— Единственное, о чем я сейчас мечтаю, — это от души попинать труп Доставалы, — честно признаюсь я, кидая взгляд на дверь.

Светимость подсказывает, что Николаус не ушел далеко от палаты.

— Ангел, а ты точно Светлая? — крайне неожиданно спрашивает Шарги.

Да что ж за день-то такой! Вот уже второй раз не пойми в чем обвиняют…

— Я Светлая! — возмущенно провозгласила я, потом секунду подумала и добавила: — В злую крапинку…

Ребята переглядываются, явно не зная, что сказать.

Интересно, а кто из присутствующих мог знать об истинной личности Доставалы?

Профессор Дарон как руководитель группы обязан был иметь полную информацию обо всех ее участниках. Помнится, не так давно именно он рассказывал мне о сути Светимости и Рефаимской долине. Эмилия — та сто процентов знала, все-таки Никлаус Вирт, как-никак, ее дядя, а значит, и Шарги был в курсе, и Кебил с Гафсом наверняка тоже. А сколько из них знали о нашей с Тринадцатым первой встрече?

Я смотрю на Кебила и Гафса и непроизвольно сжимаю кулаки. Почему они сразу не поправили меня во время «хряпнули-крякнули-кинули в мишень»? Я ведь доверилась им, открыла душу.

Закрыв глаза, я отворачиваюсь и с трудом сглатываю неприятный комок.

Противно! Светлая Богиня, как же мне сейчас противно!

«А что с них взять? — просыпается цинизм. — Они же Темные».

— Ребят, я устала…

Наташка легонько хлопает меня по сжатому кулаку и поднимается на ноги.

— Вы слышали пожелания больной? Тогда чего замерли! Очищаем помещение и не нарушаем циркуляцию свежего воздуха.

Развив бурную имитацию деятельности, ведьмочка с легкостью выпроваживает посетителей, плотно прикрывает двери, затем, поразмыслив, блокирует ручку спинкой стула и с разбегу плюхается на кровать со мной рядом.

— Посплетничаем? — невинно хлопает ресничками девушка и, не дожидаясь согласия, начинает: — А ты в курсе, что Элька запала на Шарги?

Я закатываю глаза и расслабленно улыбаюсь.

— Хотя о чем это я! — хлопает себя по лбу Натка. — Естественно, ты знала! Но ты явно не в курсе, что Элька донимала Шарги любовными записочками, а сегодня перед матчем зажала его в уголке и поцеловала!

— Что?!

Вопреки предписаниям врача, я сажусь на постели и с удивлением поворачиваюсь к ведьмочке.

— Представь себе! — коварно улыбается подруга. — Она накинулась на бедолагу, как торнадо на махонькую деревеньку.

— Зашибись новость! — потрясенно выдыхаю я. — А Эми в курсе?

Ведьмочка улыбается. И как-то эта самая улыбочка не сулит ничего хорошего.