Хребет Индиго - Девни Перри

он съехал из нашего дома. Который он отказывается продавать.

Восемь лет — чертовски долгие отношения. Шесть лет — чертовски долгая помолвка. Почему они до сих пор не поженились?

— Поэтому ты переехала сюда? Из-за разрыва?

— Отчасти да. Пришло время перемен. Когда дедушка упомянул, что бывший шеф уходит на пенсию, я решила хотя бы подать заявление. Честно говоря, я не думала, что меня будут рассматривать.

— Даже с Кови в качестве мэра?

— Дедушка любит меня, но он любит и этот город. Он не стал бы ставить на должность шефа того, кто не способен выполнять эту работу. А я способна, Гриффин.

Чем больше я узнавал о ней, тем больше подозревал, что так оно и есть.

— Я слышал, что вчера ты ходила навестить Мелину Грин.

— Откуда ты это знаешь?

— Конор. Он ходил к ней. Видимо, он просто скучал по ней.

— Это было мило с его стороны.

— Это было мило с твоей стороны.

Она опустила взгляд на пол.

— Самое меньшее, что я могу сделать, это показать ей, что она не одна.

Этот поступок сам по себе отличал ее от бывшего шефа. Он всегда держался на расстоянии от общества. Возможно, это было намеренно. Должно быть, нелегко преследовать друзей или членов семьи. Скорее всего, было проще держаться в стороне, чем наказывать приятеля за нарушение закона.

А может, он был просто холодным ублюдком. Таково было впечатление отца.

Уинслоу была какой угодно, только не холодной.

Я изучал ее, пока она стояла там, а тишина в доме становилась все громче. На ее плечах лежала тяжесть. В ее глазах читалась усталость.

— Адская неделя, да?

— Можно и так сказать. — Она посмотрела на коробку, стоящую на прилавке, затем подошла к ней и со вздохом открыла верхнюю часть. — Как видишь, распаковка не была приоритетом.

Она отложила свою жизнь, чтобы задать вопросы о Лили Грин и навестить скорбящую мать.

— Это хорошее место. Хороший район. Один из моих школьных приятелей жил в зеленом доме, через три от твоего.

— Так вот как ты узнал, где я живу?

— Нет, я спросил у мамы. Одна из ее лучших подруг была твоим риэлтором.

— Вот тебе и уединение, — пробормотала она.

— Маленький город. Конфиденциальность здесь относительна.

— Наверное, это правда. — Она достала стакан из коробки и поставила его прямо в посудомоечную машину.

— Хочешь, помогу?

— Нет, но спасибо.

Она закончила со стаканами, и поскольку не в моем характере стоять без дела, когда есть работа, я забрал у нее пустую коробку и сложил упаковочную бумагу, затем разобрал коробку.

— Куда это отнести?

— Возле моей спальни по коридору стоит стопка пустых коробок.

— Понял. — Я пошел в ту сторону, прихватив с собой коробку и бумагу.

Мои ботинки казались вдвое громче, чем обычно, на ее деревянных полах. В узком коридоре было две комнаты. Справа была ее спальня. Матрас лежал на полу, одеяла были разостланы. Три чемодана стояли у дальней стены, открытые и переполненные.

Уинслоу выглядела такой собранной. Ее беспокоило то, что она жила в беспорядке? Потому что меня бы это точно беспокоило.

Напротив ее комнаты была другая, заваленная коробками. Я добавил свою коробку к короткой стопке сплющенного картона, а затем вернулся на кухню.

Посудомоечная машина работала. Уинн удалилась в гостиную. Рядом с ней, на центральной подушке кожаного дивана, лежала сумочка, которую она принесла раньше, и стопка папок.

Диван был единственным предметом мебели в комнате, а может быть, и во всем доме. Он стоял под странным углом под центральным светильником. Рядом с диваном лежала нераспечатанная коробка, которую Уинн засунула за подлокотник, чтобы использовать в качестве импровизированного тумбочки.

Забрал ли ее бывший другую мебель? Ее все еще перевозят? Я уже собирался спросить, когда из-под ее сумочки мне на глаза попалась папка с файлами. Подойдя ближе, я прочитал имя на закладке.

Хармони Хардт.

Девушка, которую я нашел у основания хребта Индиго.

Скорее всего, в той папке были фотографии. Фотографии, навсегда запечатленных в моем мозгу. Темные волосы, испачканные кровью. Искаженные конечности. Кровь. Смерть.

— Ты расследуешь самоубийства, — сказал я.

— Да.

— Почему?

— Потому что мне это нужно.

— Это самоубийства, Уинн.

Она молчала, не соглашаясь и не возражая.

— Это печально, — сказал я. — Ужасно. Я понимаю, почему ты хочешь найти другое объяснение. Большинство посторонних так и делают.

— Знаешь, ты постоянно напоминаешь мне, что я новенькая в городе. Но я не такая уж и новенькая. Я провела здесь много времени, особенно когда была ребенком. Это был родной город моего отца.

— Есть разница между посещением Куинси и жизнью в Куинси.

— Ну, теперь я здесь живу.

— Да, это так. — И это делало неутолимое влечение к ней еще более сложным.

Уинн поднялась и откинулась на спинку дивана, посмотрев в сторону окна, выходящего на крыльцо. Бывший все еще был там, его лицо было приковано к телефону, а пальцы летали по его экрану.

— Он все еще здесь, — ворчала она, закатив глаза. — Что ты вообще здесь делал?

Я достал ее телефон из заднего кармана джинсов.

— Это было у меня дома.

— Блин. — Она встала и пересекла комнату, взяв его из моей руки. Затем она швырнула его в общем направлении своей сумочки, как будто ей было все равно, исчезнет ли он снова. — Должно быть, он выпал из моего кармана. Я сейчас немного рассеяна, но, в конце концов, я бы его разыскала.

— Тебе он не нужен?

— Не совсем. Это мой личный телефон, на который звонил Скайлер. — Она подошла к дивану и села на прежнее место. — Ты можешь присесть. Но если тебе нужно уйти, все в порядке.

Единственное, что ждало меня дома, — это стопка счетов, которые нужно оплатить. Эта женщина была гораздо более интересной, чем часы, проведенные в моем офисе, поэтому я занял место рядом с ней, оставив достаточно места, чтобы мой член не успел ничего сообразить.

— Так по какой причине вы отказались от всего? От вашей помолвки?

Это было не мое дело, но я все равно спросил. Может быть, если бы я лучше ее понимал, то смог бы выбросить ее из головы. Это, и еще несколько лет не целовать ее.

Прошло несколько дней, а искушение ее губ было таким же сильным, как и прежде.

Она была столь же пленительна, сколь и опасна.

— Он не тот человек, за которого я его принимала, — сказала она.

Этот придурок, наверное, трахал кого-то другого. Идиот.

— Мне жаль.

— Узнать сейчас было лучше, чем, если бы мы действительно поженились.

— Это правда.

Как только Скайлер понял,