Лав-тур на Бора-Бора - Юлия Алейникова

– Я внимательно вас слушаю, – голосом, лишенным всякой игривости, ответил инспектор.

– Не так быстро. Эти сведения я сообщу вам при личной встрече и в обмен на кое-какую информацию с вашей стороны.

– Вы понимаете, с кем вы разговариваете, о чем идет речь? Я инспектор жандармерии, расследующий дело об убийстве. Об убийстве, – почти раздельно повторил он. – Я от души советую вам прекратить эти неуместные шпионские игры и немедленно сообщить мне всю известную вам информацию. В противном случае, – строго, почти угрожающе продолжил он, – я буду вынужден задержать вас как особо важную свидетельницу на срок, необходимый для выяснения всех обстоятельств. А это может быть очень, очень долго.

– А знаете, инспектор, вы меня убедили, – зло ответила Юля на это беспардонное запугивание. – Немедленно все вам расскажу. Я сегодня подслушала, как капитан ругал матроса за плохо вымытую в день убийства палубу, оказывается, она регулярно убирается из рук вон плохо.

– Что за чушь вы несете? – отозвался наконец инспектор после весьма продолжительной паузы.

– Ну что вы, – совершенно серьезным тоном продолжила Юля. – Гигиена – это очень важно. Вполне возможно, что именно она стала причиной убийства. Кто-то из гостей просто не пожелал мириться с вызывающей антисанитарией и убийством хозяйки яхты хотел привлечь внимание общественности к этой проблеме, – закончила она подчеркнуто озабоченным тоном.

– Встречаемся в семь в ресторане вашего отеля, – после недолгой паузы сухо сообщил инспектор.

– Лучше в спортзале, в это время там никого не бывает, – предложила Юля и собралась отключиться.

– Позвольте маленький совет, – елейным тоном остановил ее месье Бальзак. – Будьте предельно осторожны до семи часов, не совершайте необдуманных поступков и, конечно, не вздумайте никому намекать, что вам известен некий секрет.

– О чем это вы? – искренне изумилась дама.

– О вашей жизни, разумеется, – ехидно продолжил он. – Люди, владеющие чужими секретами, особенно когда дело касается убийства, долго не живут. – И он отключился.

Юля зябко поежилась. А потом сделала то, чего не делала ни разу с момента прибытия на Бора-Бора. Заперла дверь бунгало на ключ. И только после этого, обругав инспектора мерзкой сколопендрой, отправилась в душ.

На яхту Юлия явилась сама свежесть и красота. В легком шифоновом летящем сарафане до пят от D&G фиолетового цвета в меленький цветочек она смотрелась как экзотическая бабочка. Василий, бодрый и веселый, кинулся навстречу жене, раскрыв медвежьи объятия.

– Классно выглядишь! – чмокнул он ее в щеку, прижав к своему горячему, загорелому плечу. – А я уже волновался, куда ты пропала? Переодевалась?

– Ну да. Как рыбалка?

– Отлично! Знаешь, ты была абсолютно права, что за глупость сидеть в бунгало? Мы с мужиками классно провели время, никто на меня не косится, никто не шарахается! – радовался муж как ребенок, и Юля решила пока ничего не говорить ему о подслушанном разговоре и его невиновности. Ей вдруг совершенно отчетливо вспомнились слова инспектора о продолжительности жизни не в меру любопытных сыщиков-любителей.

В семь вечера Юля, озираясь и оглядываясь, пришла в спортзал. Нечасто посещаемый и в другое время суток, сейчас он был пустым и гулким. И она тут же пожалела, что назначила инспектору встречу в столь уединенном месте. Если кто-то хочет пристукнуть не в меру любопытную барышню тихо, без свидетелей, лучшего места ему просто не найти.

И в этот момент откуда-то из-за тренажеров раздалось тихое, но вполне отчетливое покашливание. Юля заорала так, как не орала ни разу за всю свою предыдущую жизнь, и кинулась к двери, широко растопырив руки, не переставая вопить.

– Стойте, стойте! Мадам Ползунова! – бежал за ней шутник-инспектор.

Он догнал Юлю уже в дверях и, повернув к себе, попытался закрыть ладонью рот, пока на дикие крики не сбежался весь персонал отеля.

Плохо соображая, что делает, она ткнула ему пальцем в глаз, а потом дала в пах коленом. И только когда он, согнувшись пополам, разразился громом проклятий в адрес богатых безмозглых дур, пришла в себя.

– Знаете, – сердито выговаривала ему мадам Ползунова, когда они, отдышавшись, сидели на лавках в зале, – сами виноваты. Сначала запугиваете беременную женщину, а потом кашляете из-за угла! Мне вообще волнения противопоказаны! Вы хоть представляете, что со мной может быть от сильного стресса? – Юля нервно тыкала его острым коготком в грудь.

– Представляю. Поэтому вполне серьезно и официально заявляю: прекратите совать свой любопытный нос в чужие дела! Отдыхайте, загорайте, ходите по SPA-салонам, а на яхту ни ногой. Ясно?

– Так точно, – надулась Юля.

– Для вашего же блага, – строго добавил инспектор. – А теперь выкладывайте, что там у вас.

Она только усмехнулась. Нашел наивную идиотку.

– Нет уж, инспектор, сначала вы! – Юля улыбнулась ему сладкой неискренней улыбкой.

Взглянув в ее глаза, он, как всегда, быстро смирился с неизбежным. Это была его отличительная черта, он быстро смирялся с поражением и шел дальше.

– Камень, которым ударили госпожу Шульман, не совсем обычный. Это вулканический туф, который в нашей местности не встречается, зато в изобилии встречается в Средиземноморье. Он характерен еще и тем, что на нем сохранились древние высеченные письмена. Такие иногда продают туристам на раскопках.

– Какой же силы должен был быть удар, чтобы сразу насмерть? – передернулась Юля.

– Не такой уж большой. Она не умерла от удара, а просто потеряла сознание, упала в воду и захлебнулась. По сути, госпожа Шульман утонула. Возможно, ее даже придержали под водой, пока не убедились, что она мертва, – закончил инспектор ровным невыразительным тоном.

В воображении впечатлительной Юли тут же нарисовалась картина: кто-то придерживает за шею брыкающуюся в предсмертной агонии Ирму, вокруг пробитой головы которой расплывается кровавое пятно, а мелкие хищные рыбешки уже собираются к месту тризны. Она побледнела и почувствовала, что тошнота подступает к горлу.

– Так что, может, все же расскажете, что вы подслушали? – лениво, безучастно спросил инспектор.

Выслушав «коллегу», инспектор вызвал из Ваитапе служебный катер с двумя жандармами и устроился неподалеку от пирса караулить возвращение Андре, а Юля, вытащив с яхты Ползунова, отправилась к себе в бунгало, твердо решив носа оттуда сегодня не высовывать. Заодно осчастливила мужа сообщением, что обвинения с него сняты окончательно и бесповоротно.

Капитан Сомерс уже несколько часов сидел в своей каюте, глядя в темноту за окном. На душе у него было тяжело и тревожно.

«Что еще задумал этот мерзавец?» – вот мысль, которая не давала капитану покоя.