Поиграй со мной в любовь - Мария Жукова-Гладкова

– Отличная мысль, – похвалила Нина Петровна. – В машине Лариска разбиралась. Но руки у нее все равно оставались ухоженными. Хотя ведь и за матерью в свое время ухаживала… Ладно, скажешь, что количество в качество перешло.

После выхода из клиники я жила в квартире Нины Петровны, Алены и Костика. В выделенной нам с мамой мне появляться не следовало. Правда, к Настеньке меня возили где-то раз в три дня. Дочь сказала, что я стала очень красивая.

– Болит? – тихо спросила мама при нашей первой встрече.

– Уже нет, – ответила я, хотя боли все равно были. Но могло быть хуже… Я успела начитаться отзывов в Интернете.

– Ой, боюсь я за тебя, Лида…

– Выбора все равно нет, – ответила я, глядя на дочь.

Да и грудь мне моя, признаться, теперь нравилась, пусть она еще и не приняла требуемый вид. Окончательно форма и естественность, как мне сказали, должны установиться через полгода после операции. Хотя как естественность может «устанавливаться»? Но хирурги почему-то любили это слово. Лицо «установится» тогда-то… После круговой подтяжки на мышечном уровне тоже дается срок «установки» в полгода – когда ткани адаптируются к своему новому положению. Мне для лица давали месяц. Месяц заказывала Нина Петровна. Ну а грудь… Я должна была сказать Славе, что заодно сделала и пластику – подправила лицо и подтянула грудь, чтобы он ненароком не испортил…

Я долго мучила хирурга в клинике вопросами о возможной «порче приобретенного имущества». Он терпеливо ответил на все мои вопросы – я явно была не первой и не последней, кто их задавал. Я узнала, что долговечность имплантата зависит от качества материала, но сейчас, можно считать, некачественных нет, причем по банальной причине – кустарное производство нерентабельно, а у всех легальных производителей имплантатов производство стандартизовано как по химическим, так и по механическим свойствам. Если операция сделана плохо (то есть вина хирурга, а не производителя имплантатов), то проблемы возникают вскоре после операции. Но если операция сделана хорошо, даже через десять лет проблемы возникают только примерно в десяти процентах случаев. Имплантат просто изнашивается. Но эта статистика относится только к женщинам, которые за это время не рожали, не набирали и не теряли значительный вес, у которых не начался климакс. В общем, можно было рассчитывать на десять лет. Если же что-то пойдет не так, то будут боль, отек, температура.

Ради того, чтобы дочь нормально ходила, я была готова на многое. Но пока мы не знали, как она будет ходить. Прошло слишком мало времени после операции. Я очень надеялась, что все было не зря, что мой ребенок не просто так выдержал эти испытания. Ведь ее тоже не отпускала боль, но именно она утешала бабушку, говоря, что теперь она сможет ходить своими ножками и будет такой, как все остальные дети. Она сама этого очень хотела. Она понимала, ради чего мучилась. Только бы это случилось!

А я училась водить машину (пока за городом), штудировала правила дорожного движения (в квартире, в отсутствие хозяев), училась готовить, как Лариса (и вечером хозяева эти блюда дегустировали). У этой семейки оказалась только одна тетрадь с Ларисиными рецептами. Костя сказал, где в квартире Славы лежат другие.

– А почему вы не взяли остальные? – спросила я.

– Потому что возможности не было! – рявкнула Нина Петровна. – Эта-то попала случайно. Скажи спасибо, что она есть.

Я не стала спрашивать, откуда она. Но, значит, они не заходили в квартиру Славы после смерти Ларисы?

Костя, как и обещал, распечатал мне словарик, по нему я учила чисто питерские слова, но также слушала самого Костю, Нину Петровну, Алену, врачей и медсестер в клинике. Раньше мне никогда не приходило в голову отмечать, как говорят люди. Мне казалось, что все, с кем я сталкивалась до приезда в Петербург, говорили одинаково. Оказалось – нет. Я даже нашла разницу с моим родным городком. У нас все говорили «курица», а в Питере – «кура».

Каждый вечер я сдавала Нине Петровне и Алене экзамены на знание взаимоотношений с теми или иными людьми (откуда они-то знали, какие у Ларисы были отношения со всеми этими людьми?), Костик рассказал, что Лариса выделывала в постели (я была пунцовая, только слушая об этом), потом повторял рассказы Ларисы о Славе (почти импотенте).

Женщин, в особенности Алену, поразило, что я никогда не брила ноги. У нас в городке даже не слышали про те виды эпиляции, которые считались обычным делом в Питере.

– Вот поэтому ты и не замужем, – заявила Алена.

Я не стала спорить, но в нашем городке, услышав Алену, точно покрутили бы пальцем у виска. Без мужей у нас жили по какой угодно причине, но только не по этой. Да и мужики, наверное, удивились бы, застав жену за процедурой, а если бы узнали, что она потратила деньги из семейного бюджета на средства для эпиляции и теперь нечего давать им, то набили бы морду.

Тяжелее всего мне давались фирменные Ларисины скандалы – они были совсем не в моем характере, и я никак не могла войти во вкус. Посуду бить мне не дозволялось (это была посуда Нины Петровны), хозяйка сказала, что посуда пойдет без тренировок – как разобью, так и разобью, а свою собственную она портить не позволит.

Алена где-то вычитала, что увеличение груди приводит к изменению характера, и у меня это тоже может случиться. Но, по-моему, глупо было ожидать, что я после пластической операции в одночасье вдруг возьму и превращусь в Ларису во всем, а не только внешне.

Наконец для меня настал час Х.

– Славка завтра выходит из больницы, – объявил Костик, вернувшись вечером домой.

Я замерла на месте с открытым ртом.

– Больше тянуть нельзя, – сказала Нина Петровна и посмотрела на меня.

– Может, Лариса встретит его из больницы? – предложила Алена.

– Нет, она приедет домой… послезавтра. Сегодня там все уберет домработница, завтра его кто-то из друзей-приятелей доставит, ну а послезавтра с утречка… Как будто только что с самолета. У больницы можно встретиться с нежелательными свидетелями. Это нам совсем не нужно.

– А Слава не заподозрит, не удивится, что все так совпало? – спросила я. – Что меня выпустили из клиники как раз, когда и он вышел?

– Ты скажешь, что уже была готова к выписке, Костик позвонил в клинику с сообщением… То есть он уже давно позвонил, от тебя просто скрывали новость, потому что боялись твоей реакции, а тут муж выходит из больницы… И ты сразу же захотела к нему. В клинике решили, что это тебе пойдет только на пользу. Будешь ему помогать восстанавливаться, незачем тебе будет колоться. Ты ему нужна здоровая и полная сил.

– Перед моим братцем разыграешь сцену – как мы репетировали. Ты себя винишь во всем случившимся, каешься, но ты вылечилась и больше не будешь принимать всякую дрянь.

Я кивнула. Мы на самом деле многократно репетировали эту сцену.

– Ну а если там окажется сиделка – закатывай скандал и спускай с лестницы, – велела Алена. – Объявляй, что сама будешь выхаживать любимого мужа. Это ни у кого не должно вызвать вопросов. Главное – уверенность в себе. И наглость.