Аромат золотой розы - Марта Таро

– Но он и не узнает, если я не стану выходить из дома…

– Адрес ему известен, а за домом ничего не стоит последить. Здесь есть пятеро слуг. Как говорят у нас в России, на чужой роток не накинешь платок – можно разговорить горничную или кучера, и правда вылезет наружу. Придётся срочно покинуть этот дом…

– А как же тётя?

– Я уже говорила, что буду приезжать сюда каждый день за почтой. Но это будет потом, а сейчас нам нужно написать письмо и передать его торговке рыбой.

Орлова подошла к столику с письменным прибором, достала из ящика плотный голубоватый лист с гербом де Сент-Этьенов и взялась за перо. Она набросала несколько строк, расписалась и уже приготовилась запечатать конверт, но, глянув на застывшую рядом Генриетту, протянула записку ей.

– Хотите прочесть, дорогая?

Юная герцогиня кивнула и взяла листок. Орлова ограничилась всего парой фраз:

«Я заплачу пятьдесят тысяч. Сейчас у меня есть десять, а за остальными нужно ехать в Вену».

Генриетта вернула письмо и спросила:

– Почему именно десять?

– Это достаточно много, чтобы пробудить жадность преступника, но и у нас будет куда отступить в той торговле, которую похититель, скорее всего, затеет, – объяснила Агата Андреевна.

Она запечатала письмо, поднялась и, сложив в ящик стола документы и деньги, попросила свою подопечную:

– Вы подождите меня здесь. Я съезжу на рынок и вернусь, а потом мы решим, что делать дальше.

– Тогда я пока разберу тётины документы, – решила Генриетта.

Эта была прекрасная идея: если девушка будет чувствовать себя нужной, Орловой станет гораздо легче, да и толковая помощница в этом деле была бы просто на вес золота. Агата Андреевна с воодушевлением одобрила предложение, а сама поспешила в вестибюль. Фрейлина подошла к дверям одновременно с дворецким, доложившим, что фиакр ждёт у крыльца. Орлова объяснила кучеру, куда ехать и отправилась на встречу с торговкой рыбой. Сейчас фрейлина хотела лишь одного – чтобы эта поездка на рынок была первой, но ни в коем случае не последней.

Рынок Анфан-Руж «благоухал» рыбой. Здесь, конечно же, продавали мясо, кровяные колбасы и копчености, а чёрные, как головёшки, бородатые торговцы в просторных восточных одеяниях осторожно ссыпали на маленькие весы душистые специи, но все ароматы забивал дух рыбного ряда. Это оказалось удобно – Орловой не пришлось привлекать лишнего внимания, задавая вопросы. Она пошла на запах и оказалась около двух выставленных друг напротив друга крытых рядов, заваленных большими и маленькими, безголовыми и нет, потрошёными и ещё живыми, бьющимися на скоблёных досках рыбинами.

Два десятка продавцов резкими, осипшими от постоянного крика голосами зазывали покупателей. Орлова мгновенно оказалась в центре всеобщего внимания. Множество рук потянулось к ней, а заманчивые предложения посыпались одно за другим. Как в такой обстановке передать конверт? Внимательные глаза так сверлили фрейлину, что она решительно крикнула:

– Селеста, вы оставили мне то, что я заказала?

Самая крайняя в левом ряду толстуха отнюдь не любезно глянула на Орлову, но предложенную игру поддержала:

– Да уж, как водится, мадам…

Поняв, что к их товарке явилась знакомая, все остальные торговцы потеряли к Орловой всякий интерес, что позволило фрейлине подойти к Селесте и тихо сказать:

– Я принесла письмо.

– Давайте, – прошептала торговка. Широкой красной ручищей она быстро смахнула конверт под прилавок и громко добавила: – Изволите судака взять?

Толстуха потрясла перед носом Орловой здоровенной рыбой и, уловив сомнения в глазах покупательницы, злобно прошипела:

– Берите, нечего меня под нож подводить…

Фрейлина быстро отсчитала требуемые четыре сантима и попросила, чтобы ей отнесли рыбу до фиакра.

– Ги! – крикнула Селеста куда-то назад, и из-за людских спин вынырнул парнишка лет двенадцати.

Тот окинул жёстким взглядом и Селесту, и покупательницу, но без возражений потащил рыбу вслед за Орловой. Агата Андреевна устроилась на сиденье фиакра и заставила юного носильщика долго перекладывать рыбу у неё в ногах. Фрейлина старалась получше рассмотреть паренька, чтобы хорошенько запомнить его внешность. Орлова не сомневалась, что видит перед собой того, кто станет переправлять её письма.

«По крайней мере, я знаю его имя, да и внешность теперь хорошо запомнила», – сказала она себе.

Агата Андреевна дала юному носильщику сантим и велела кучеру трогать. Оставаться у рынка и дожидаться того, что посыльный отправится к похитителю, было слишком опасно. Жизнью Луизы рисковать нельзя!

Внезапно в голову фрейлины пришла здравая мысль, что, если невозможно проследить за парнем и его мамашей, то покрутиться вокруг адреса, написанного в купчей на тулузское имение, никто не запрещает. Орлова чётко помнила, что в документе, показанном им утром майором Фабри, упоминалась улица Савой.

Агата Андреевна окликнула кучера и поинтересовалась, далеко ли от рынка до этого места. Оказалось, что ехать недалеко, и Орлова решилась.

Оставив фиакр в начале улицы, фрейлина прошлась вдоль рядов старинных особняков. Тот, что принадлежал графине де Гренвиль, оказался самым красивым. Дело было не в размерах и не в архитектуре, а в деньгах. У графини эти деньги явно водились, а у её соседей – нет. Недавно покрашенные светлой охрой стены, новенькая кованая решётка с позолоченными пиками на вершинах прутьев и ухоженные цветники, а главное, мраморный фонтан во дворе дома графини входили в разительный контраст с облупленным запустением соседних жилищ. Прямо напротив её особняка серел закрытыми ставнями когда-то величественный дом с разбитым мраморным фризом на портике. Побелка его колонн давно облезла, сами они уже выкрошились до кирпича, а заложенные досками окна напоминали бельма на глазах умирающего старца. Дом явно был необитаемым. Единственное окно с чистыми стёклами белело занавеской в крошечной сторожке у ворот.

«Удачное место для наблюдения за особняком графини», – прикинула Орлова.

Если дом необитаем, может, в нём можно дёшево снять комнату? Только с кем вести переговоры? Как будто отвечая на её вопрос, в приоткрытом окне сторожки мелькнул пышный чепец. Старушка, согнувшаяся почти вдвое под тяжестью лет, оперлась на подоконник и выложила на него три луковицы. Агата Андреевна рванулась к окну.

– Добрый день, мадам, – заговорила фрейлина и сразу же попыталась заинтересовать собеседницу: – Я ищу недорогую комнату для себя и племянницы, а у вас здесь такой большой дом пустует. Может, в нём найдётся уголок для двух бедных женщин?

Похоже, что она попала в точку: старушка с интересом глянула на Орлову и сообщила:

– Дом, конечно, пуст, да только хозяин квартирантов не берёт. Дом-то весь развалился, мебель распродана, лишь крысы одни там ходят, а виконт скрывает – стыдится. Я бы сама вас пустила. С тех пор как моего сынка (он тут и за сторожа, и за садовника был, а если надо, то и крышу латал) в армию забрали, мне и жить стало не на что. Вон видите, луком торгую. Лук продам – хлеба куплю, а не продам, так одним луком и обойдусь. Коли вы без претензий, так комната свободна, а я – на кухне посплю.