Ким Ир Сен - Андрей Балканский

огневая подготовка (изучение всех видов стрелково-пуле-метного, минометного и артиллерийского оружия, состоявшего на вооружении советских войск);

тактическая подготовка (вопросы и организация ведения боевых действий малыми подразделениями);

организация и ведение партизанской борьбы, войсковой разведки, устройство засад и проведение диверсионных актов, нападений на объекты противника, тактика выхода из боя и смены мест базирования;

специальная подготовка (изучение состава и тактики Квантунской армии и вооруженных сил Маньчжоу-Го);

физическая подготовка (марш-броски, спортивные игры и соревнования по футболу, волейболу, бегу, прыжкам, плаванию, лыжам и другим видам спорта);

изучение уставов РККА;

курсы разговорного русского языка (Ким с его природными способностями к лингвистике быстро научился говорить по-русски).

Значительную часть времени бойцы проводили на учениях по тактике партизанского боя, прыжкам с парашютом, радиосвязи, стрельбе… «В ушах до сих пор гудит», — говорили смертельно усталые стрелки, возвращаясь в казарму с полигона. Офицеров бригады не раз приглашали в Хабаровск на большие военные учения и парады ДВФ, что произвело на них неизгладимое впечатление.

Корейцы с присущим им усердием, трудолюбием и взаимовыручкой овладевали новыми знаниями. Ким вспоминал, как лектор Рим Чхун Чху помогал каждому слушателю в учебе в индивидуальном порядке. Если кто-то из них не все понимал, то после отбоя он, «бывало, ляжет рядышком с ним в постель и растолковывает ему непонятное. Так он кочевал, помогая бойцам, от одного к другому».

Курс обучения личного состава бригады был шире и глубже, чем в армейских учебных заведениях. Недаром после возвращения на родину военнослужащие-корейцы, заполняя анкеты, в графе «образование» писали: «88-е военное училище». Их готовили не только к боевым действиям, но и к будущему управлению освобожденными от японцев территориями по лекалам сталинской системы. Это была комплексная военно-политическая и административная подготовка.

«Жизнь на учебной базе не была райской, — писал Ким. — Шла война, и советские люди тоже не ели досыта. Меньше есть, меньше спать и скромнее одеваться — таков был лозунг того времени»8. Даже для новорожденного Чен Ира было не достать нормальной одежды. Ким Чен Сук вынуждена была пустить ему на распашонку военную форму. А другие партизанки из обрезков ткани сшили для малыша одеяло, которым он укрывался до самого конца войны. Игрушки у мальчика тоже были соответствующие: один из партизан вырезал ему из дерева пистолет, с которым он не расставался даже во сне.

Трудности с продовольствием разрешались отчасти силами самой бригады. Бойцы ходили на охоту, ловили рыбу на Амуре, к изумлению русских поваров, варили супы из папоротника и полевых трав, выращивали овощи, соевые бобы и картошку. Однажды посадка картофеля стала поводом для конфликта с врачом местной медсанчасти. Увидев, что корейцы сажают не целые клубни, а одни глазки, он рассвирепел: «Вы губите картофель!» Однако когда был снят обильный урожай, ему пришлось признать преимущество корейского способа картофелеводства.

Заступив на командование батальоном, Ким Ир Сен быстро сплотил вокруг себя всех корейцев, которые беспрекословно подчинялись ему. У начальства он был на хорошем счету. Единственной проблемой были постоянные жалобы начштаба лейтенанта Фомина на то, что его приказы солдаты отказываются выполнять без санкции своего командира.

Как и многие его соратники, он неоднократно просил отправить его на Западный фронт воевать с Гитлером. Видимо, именно этот факт послужил источником легенды о том, что он участвовал в Сталинградской битве и был за это награжден орденом Красного Знамени. Впрочем, сам Ким опровергает ее в своих мемуарах. Рапорты служащих 88-й бригады начальство ДВФ оставляло без внимания: корейских товарищей готовили совсем для другой миссии.

День Победы в бригаде встретили весело и шумно. Всю ночь бойцы гуляли, выпив не только алкоголь со склада, но и весь спирт в медпункте. Корейцы, китайцы и русские пели и танцевали от радости. Все прекрасно понимали: раз пала Германия — значит, и поражение Японии не за горами.

О капитуляции Японии и будущем захваченных ею территорий СССР, США и Великобритания начали договариваться сразу после того, как наметился перелом в войне. На Тегеранской конференции в 1943 году лидеры союзных держав решили, что Корее должны быть предоставлены свобода и независимость, но только после введения временной системы международного управления. А «временность» эту стороны понимали по-разному.

В специальном докладе комиссии под руководством знаменитого историка А. Дж. Тойнби, представленном в начале 1945 года правящим кругам США и Великобритании, утверждалось, что корейцы не обладают необходимым опытом в управлении современным государством и не в состоянии осуществлять административные функции на профессиональном уровне. Корейцам присуща повышенная склонность к ссорам и склокам, как между отдельными людьми, так и между разными политическими группировками. Поэтому, по мнению комиссии, Корее для перехода к реальному самоуправлению необходима система международной опеки.

Президент Франклин Рузвельт прямо заявлял: «Корейцы пока не в состоянии поддерживать порядок и управлять независимым правительством, поэтому мы возьмем их под опеку сроком до 40 лет». На Ялтинской конференции 1945 года он чуть смягчил свою позицию: сославшись на 50-летний период подготовки к независимости Филиппин, отметил, что для корейцев этот срок может быть сокращен до 20–30 лет. Тоталитарный СССР, в отличие от западных демократий, полагал, что независимость Корее может быть предоставлена сразу после освобождения. «Чем короче, тем лучше», — ответил Сталин Рузвельту на его реплику.

Согласно договоренностям лидеров союзных держав, СССР должен был вступить в войну с Японией не позднее чем через два-три месяца после капитуляции Германии. Москва начала готовиться к боевым действиям на Востоке уже победной весной 1945 года. В апреле был денонсирован советско-японский договор о нейтралитете. Значительная часть эшелонов с солдатами, возвращавшимися с германского фронта, отправлялась прямо на Дальний Восток. К августу советская группировка вооруженных сил в регионе насчитывала около 1,6 миллиона человек. Главнокомандующим был назначен маршал Александр Василевский. Ей противостояла Квантунская армия под командованием генерала Оцудзо Ямады, поддержанная войсками Маньчжоу-Го и отрядами другой японской марионетки — князя Внутренней Монголии Дэ Вана, общей численностью до 1 миллиона человек. Перед советскими войсками стояла задача разгрома противника и освобождения Маньчжурии и северной части Кореи. Военные действия на территории Корейского полуострова было поручено осуществлять 25-й армии генерал-майора Ивана Чистякова, входившей в состав 1-го Дальневосточного фронта (командующий — маршал Кирилл Мерецков).

Ким Ир Сен утверждает, что накануне войны он неоднократно общался со всеми этими военачальниками. В воспоминаниях он описывает свою поездку в Москву, где он участвовал в заседании Генерального штаба, планировавшего операцию против Японии, а также познакомился с маршалом Георгием Жуковым и секретарем ЦК ВКП(б) Андреем Ждановым. С последним у него состоялся следующий любопытный диалог: