Одна из тысячи звезд - Риша Вольная

— Боже, Кроха! Давай полегче, а то еще опозорюсь.

— Опозоришься? — недоуменно прошептала я.

— Еще скажи, что не поняла меня? — эротично в ушко прошептал Арчинский, при этом легонько покусываю мочку.

Отрицательно мотнула головой, при этом стараясь дать еще больший доступ к шеи. Одну руку запустила ему в волосы, слегка царапая кожу головы, а потом и шеи. Непроизвольно двинула бедрами вперед, ища облегчение от возрастающего возбуждения.

— Звездочка моя, еще пару таких провокационных движений по моему телу и я кончу, правда. Я очень тебя хочу, и у меня давно не было женщины, чтоб я мог успешно себя контролировать.

Его губы ласкали кожу за ушком, спускаясь ниже по шеи к ключице, а потом и плечу, открытому в широком вырезе футболки.

Мозг упорно сигнализировал об опасности таких игр, но я впервые в жизни просто хотела. Хотела целовать, кусать, рвать. Хотела под руками чувствовать его горячую кожу, а не ткань рубашки. Мне до одури нравилось, как его рука сжимает бедро, а потом пальцами поглаживает ягодицу, обжигая кожу через тонкую ткань лосин. Нравилось, как его сильные ноги обхватили мои, лишая возможности к движению и еще сильнее вжимая мои бедра в свои.

Я поверила, что он меня явно хочет, о чем свидетельствовал внушительный бугор на брюках, о который так хотелось снова потереться. Но помня о его просьбе, я сдерживала свои движения.

Посильнее прогнувшись в пояснице, я уперлась руками в стальные мышцы груди. Даниил откинул голову обратно на подушку, изучая меня своими темными грешными глазами.

— Твоя рубашка…

Произнести фразу до конца не хватило сил, но мои, расстегивающие пуговки, пальцы закончили мысль. Справившись с этой сложной задачей, я выдернула ткань из — под пояса брюк и моего тела, разводя края в стороны. Моему возбуждённому взгляду открылся твердый живот с восемью кубиками, твердая грудная клетка без единого волоска.

— Кроха, тебе нравится? — мягкий бархат его рокочущего голоса довел меня до предела, смыв границы неуверенности.

Я провела ладонями по его голой коже, нагнулась вперёд и, сначала проведя язычком, поцеловала грудную мышцу, которая под моими губами напряглась. Даниил выразительно скрипнул зубами, запрокинул голову назад и до сладкой боли вжал пальцы рук в бедра.

В это мгновение он был ужасно красивый — горячий, заведенный до состояния взрыва маленькой планеты. Поэтому чуть поддавшись вперед всем телом, я прикоснулась к его губам невесомо, пробуя и наслаждаясь. Стоило только углубить поцелуй, как инициативу перехватил Даниил, а в его груди родился низкий рокот удовольствия.

Отпустив мои губы, его поцелуи переместились на подбородок и ниже на шею, остановившись возле лейкопластыря. Глубоко вдохнув, он еле ощутимо его поцеловал.

Я, судорожно выдохнув, отодвинулась от мужчины. Воспоминания вчерашнего ужаса внесли немного ясности голове.

— Это я неудачно побрилась, — решила разбавить ситуацию небольшой шуткой.

— Ну, да. У тебя закончились безопасные бритвы, и ты решила ножом. А еще, видать, подмышку с шеей перепутала.

Я улыбнулась, но Арчинский остался серьезен. Его сердце громко и часто билось под моей рукой, но глаза наполнялись злостью. Решила, что пора линять. Дернулась встать, но картина повторилась. Не отпуская меня, Даниил сел. Мне же пришлось устроиться у него на коленях. Вместе со мной развернулся спиной к дивану, откинувшись на его спинку. Его руки по-прежнему держали меня за бедра, а глаза сверлили лицо.

— Селина! Какого хрена ты вчера не позвонила? Что за гребанный героизм?

Мои глаза расширились. Вот это переход от поцелуев к разборке полетов.

— Арчинский, а смысл звонить? Чтоб потом стать пешкой в их махинациях. И, вообще, это ерунда.

— Такая ерунда, что тебе после ведра успокоительного полночи кошмары снились, и трясло от холода. Думал, уже не отогрею.

— А тебя никто не заставлял меня греть. И, вообще, как ты тут оказался? Откуда информация?

За моим вопросом святой инквизиции последовала тишина и нахмуренные брови мужчины. Интересно, интересно. Что за рекламная пауза?!

Терпеливо жду ответа, сложив руки на груди. И так понятно, что он мне не понравится.

— Селин, я приехал, как только разобрался с делами, а узнал я от Артема.

— Артема?! Это с каких пор он перед тобой отчитываться начал?

— Он не отчитывался, он позвонил твоей охране, чтоб они поработали внутри здания. Ну, ты сама же попросила.

Я утвердительно кивнула.

— Просто… это мои парни. Тогда в пятницу я не разрешил Арту сменить их на своих. И мне, естественно, позвонили и доложили, что ты тут в захватническом боевике поучаствовала.

— Арчинский, а ты, как я погляжу, что хочу, то и ворочу!

Взвизгнув в приступе гнева, я дернулась с колен мужчины. Злость моя рождалась от бессилия в управлении этим человеком. Он абсолютно не хотел соглашаться с моими мнениями. Я ведь всю сознательную жизнь именно с этим и борюсь, с желанием моей семьи сделать из меня их личную марионетку. Глубоко внутри себя я чувствовала, что Даниил не такой, он не пытается сломать меня под себя. Да, он точно не мармеладный зайчик, но в мою сторону от него никогда не исходило желание властвовать в чистой форме.

Но в данную минуту нерастраченные сексуальные эмоции и вечное стремление не подчиняться, которое уже вошло в привычку, взяли надо мной верх.

Меня отпустили, так что с колен я практически слетела. Во мне бушевало столько энергии, что хотелось все крушить. Оглядевшись, приметила пару диванных подушек, что без дела валялись на полу. Спустя секунду они полетели в голову Арчинского. А тот даже не уклонялся, только глаза прикрыл. Вот же, гаденыш! Даже не боится, не прячется!

Я кинулась в сторону стола, прихватив мелкую канцелярию, которая полетела в том же направлении. Эффект тот же, нулевой. Практически безмятежное лицо и легкая ухмылка, вот и все эмоции этого верзилы. Ах, так!

Схватила кружку, ту самую злосчастную, отметив краем сознания, что пальцы дрожат, как у истерички. Ну, нифига меня прет! Разворачиваясь к цели, локтем задеваю вазу в углу стола, которая летит на пол, разбиваясь вдребезги.

Не успеваю дернуться, как меня за талию подхватывают руки и, оттащив на другую сторону стола, усаживают попой прям на него. Чашка ликвидирована, руки схвачены и прижаты по бокам вдоль тела.

— Кроха, угомонись! Ты можешь пораниться. Пожалуйста, перестань истерить.

Даниил прижимал меня к себе, говоря тихо на ухо. Я глубоко вдохнула его уже такой привычный запах, его хриплый голос, ощущение его тепла от плотно прижатого тела между моих разведенных ног, как медленно он поглаживает большими пальцами мои запястья- он был вокруг меня. Он словно поглощал меня, принося покой.

В двери громко постучали.